Жан Эшноз - Гринвичский меридиан
Однако время поджимало. Он нетерпеливо встряхнулся, сориентировался. Тот грубый мужской запах наверняка шел со стороны фасада, выходившего к морю. Рассел перебрал в памяти детали карты. Замок стоял на открытой местности, вокруг которой росли деревья, они обеспечивали хотя бы относительное укрытие. Вытянув руки, перебираясь от ствола к стволу, Рассел обогнул замок, чтобы начинить пластитом его задний фасад.
Сочтя, что обладатель грубого запаха не видит его, он вышел из зарослей и направился к углу здания. Трава приглушала звук его шагов. В тот миг когда Рассел уже собирался ощупать стену, он споткнулся о связку бамбуковых стволов, потерял равновесие и шумно рухнул на подпорки для помидоров, расставленные Джозефом в огороде.
Он быстро вскочил на ноги, измазанный соком полусгнивших овощей, которые сразу же признал, и разъяренный донельзя. Никто не предупредил его о существовании помидоров и тем более цветной капусты, сам Гутман ни словом не помянул это огородное препятствие. Он задыхался от гнева и страха. Над его головой раздался шум. Рассел пустился бежать.
Джозеф, от которого исходил тот самый, грубоватый запах, бросился к окну, из которого обычно наблюдал за ростом своих кочанов. Тристано одним прыжком вскочил с раскладушки и ринулся за ним следом, размахивая электрическим фонарем, который наставил на клочок огородной земли, где беспомощно барахтался Рассел. Джозеф выпустил длинную очередь на уровне его головы, и слепой киллер панически заметался, словно не мог решить, в какую сторону бежать. Первая пуля, как ни странно, поразила его глазной нерв, и Рассел увидел единственную и последнюю в своей жизни вспышку света перед тем, как рухнуть наземь, безнадежно мертвым, с расколотым надвое черепом, чье содержимое разбрызгалось по головкам цветной капусты, таким же серовато-белым, с такими же извилинами, как и человеческий мозг, с которым они — в силу сходства или солидарности — смешались на грядках.
Вслед за этим наступила пронзительная тишина. Джозеф, выпустив очередь из автомата, мгновенно укрылся за стеной, слева от окна. Тристано, тут же погасивший фонарь, отскочил вправо. С минуту они ждали начала главного штурма, знаком к которому могло быть появление Рассела. Они стояли лицом к лицу, симметрично, по обе стороны окна, осмеливаясь иногда бросить короткий взгляд наружу. Они ждали, но все было тихо.
Так они провели всю ночь, сидя в темноте и держа оружие на коленях. Спать они не могли, они ждали. А за окном уже светало — медленно, но верно, и они уже могли различить друг друга, свои черты, свои побледневшие лица, одно серое, другое желтоватое, рты, искривленные гримасой от горькой застоявшейся слюны, глаза в темных кругах от усталости, болезненно мигавшие при свете восходящего солнца; в общем, день уже начался, а они все ждали.
Они долго разглядывали в бинокль окрестности замка, прежде чем отважиться выйти. Наконец они тяжело спустились по лестнице, настороженно озираясь. Во дворе никого не было, если не считать трупа Рассела.
— Это он?
— Да, — сказал Джозеф, — точно он. Потрясающий был тип. Если подумать, я даже жалею, что прикончил его.
— А ты не думай, — посоветовал Тристано.
Они спустились на пляж. И тут же заприметили далеко в море, с восточной стороны, черные продолговатые пятнышки, рассеянные по линии горизонта и едва заметные на фоне ослепительного солнечного диска, только что вынырнувшего из океана и еще не просохшего. Их было десятка полтора, и они явно двигались в сторону острова.
— Вон они, — сказал Тристано. — Пошли обратно.
И они вернулись в дом, шагая медленнее, чем требовала ситуация, и ощущая нечто вроде смиренной покорности судьбе. Тщательно обсудили вопрос распределения оружия и наилучшую систему обороны. При этом оба выглядели безразличными и умиротворенными .
— Жаль, что Арбогаста все еще нет, — повторял Джозеф.
Поднявшись наверх, они разложили оружие кучками возле окон, время от времени поглядывая на море. Шлюпки приближались, но были еще слишком далеко, чтобы начать действовать. Джозеф снова приготовил кофе.
Когда нападающие оказались в пределах досягаемости, они заняли позицию, каждый у своего окна, и начали спокойно, методично стрелять, внимательно разглядывая свои мишени до и после выстрела, как в деревенском тире. В полном соответствии с логикой событий, люди в лодках ответили тем же; завязался бой, и вскоре фасад замка стал съеживаться под разрывами прямо на глазах, словно в него плеснули кислотой или его внезапно настигла свирепая эрозия.
30
Стоя на палубе своей яхты, в двухстах метрах от берега, Каспер Гутман наблюдал за этой сценой в мощную подзорную трубу. Когда Джозеф и Тристано внезапно открыли огонь, потопив разом три-четыре шлюпки, Гутман вдруг усомнился в себе: может, он недооценил обороноспособность острова? Подкрутив колесико настройки, он нацелил длинный тонкий ствол своего увеличительного прибора на окна замка, которые проглядывались сквозь жиденькую рощицу, отделявшую его от берега: из этих окон велась ожесточенная пальба. Однако при более внимательном обзоре он убедился, что, несмотря на густые, непрерывные автоматные очереди, защитников было не более трех или четырех, хотя и явно отлично вооруженных. Если численность противника ограничивалась только ими, бой закончится очень скоро. Тем не менее дело казалось подозрительно легким и вполне могло быть простой ловушкой: что если стрелки в замке всего лишь подманивают к берегу лодки с нападающими, а более агрессивное подкрепление затаилось где-то в укрытии с тем, чтобы разом уничтожить неприятеля? Такой вариант отнюдь не исключался, так же как и внезапное применение загадочного оружия «Престиж». Гутман жестом приказал капитану держаться подальше от берега и готовить судно к возможному быстрому отходу. Потом снова взялся за подзорную трубу и навел ее на свои собственные войска.
Со стороны атакующих потери были минимальны. Большинство наемников перебрались с продырявленных шлюпок на уцелевшие, остальные медленно плыли в сторону пляжа, и их головы качались на волнах, как поплавки на рыбацкой сети. Лодки шли к берегу под градом свинца, стали и латуни, наращивая скорость и двигаясь ловкими резкими зигзагами, чтобы помешать целящимся попасть в цель. Наконец они пристали к суше, все одновременно, по всей длине пляжа, и бойцы, спрыгнув на песок с оружием наготове и пригнувшись, бросились вперед, в заросли, где и разделились на четыре группы под командованием Рафа, Бака и двух офицеров.
Это тактическое рассредоточение наемников мешало Джозефу и Тристано вести прицельный огонь. Нападающие растворились в леске, окружавшем замок, и вскоре взяли его в широкое кольцо, замерев и терпеливо, безмолвно выжидая подходящий момент, чтобы сплотить ряды и броситься на штурм здания.
Несмотря на умелые маневры нападавших, изворотливых и гибких, как танцоры, несколько предательских движений позволили обитателям замка с пользой потратить пули. С начала этой немой осады Джозефу удалось подстрелить уже шестерых врагов, а Тристано — четверых. Они поздравили друг друга с успехом, сожалея при этом, что разброс противников не позволяет эффективно использовать гранаты. Тем не менее Джозеф улучил момент, когда в отряде под началом Рафа при перебежке случилась досадная заминка, ловко метнул яйцеобразный снаряд и уничтожил две трети группы, включая и самого Рафа, от которого уцелели только очки, заброшенные взрывной волной на верхушку эвкалипта, где их на полдороге ухватила сумчатая летяга, а ухватив, в полном восторге от своей удачи тут же пустилась наутек, к северу, где ее ждали родичи, прыгая и перелетая с дерева на дерево, подальше от грохота, подальше от свинца и бронзы, от сурьмы и стали.
Гутман слегка успокоился. Теперь у него не было сомнений в успешном исходе боя. Осажденный замок долго не продержится. Оставалась только смутная боязнь, связанная с проектом «Престиж», этим по-прежнему неизвестным аппаратом, о природе которого высказывались самые разноречивые мнения, что позволяло допускать как ложность всех этих мнений, так и многосторонность самого изобретения. Ходили слухи о какой-то синтетической энергии, автаркическом моторе, говорили также о приручении бактерий, о сокращении массы вещества, о расщеплении атомов, о новом информационном языке, о документах, украденных у того-то, о микрофильмах, доверенных тому-то, о переработке отходов, об абсолютном оружии. «Бред собачий!» — подумал Гутман. Он пожал плечами, которые располагались очень далеко одно от другого, и снова заключил замок в обзорный кружок своей трубы.
Бой постепенно сходил на нет. Теперь нападающие старались измотать стрелков замка частыми, короткими вылазками. Они появлялись из леса сразу во многих местах, мгновенно рассеиваясь и вынуждая Джозефа и Тристано стрелять наобум, бестолково расходуя боезапас и ни в кого особенно не попадая. Наемники беспрерывно маневрировали вокруг замка, стремительно и легко, как мухи, такими неожиданными и одновременно хорошо согласованными рывками, что Джозеф и Тристано ни на минуту не могли сосредоточиться и поразить ту или иную опасную движущуюся мишень. Укрывшись за окнами, они на время прекратили стрельбу и стали ждать. С обеих сторон без предварительного сговора наступила пауза. Наемники тоже решили выждать. Пауза затягивалась.
