Наташа Нечаева - Куршевель. Dounhill. Записки тусовщицы
Похитителю бежать было тяжело, к тому же и Юлька, моя умница, сильно брыкалась и голосила.
Я догнала!
Этот гад споткнулся о какую-то кочку и, растянувшись, как подколодная змеюка, выпустил мое сокровище из своих мерзких лап. Подскочив, я изо всех сил саданула лыжами по уголовной башке. Башка крякнула, удивленно обернулась ко мне.
– Дашка? Ты че, сдурела? За что? Я же Юльку спасал!
– Макс?!
– А кто еще? Эта дуреха хотела в проститутку поиграть, папика склеила, а тот решил, что она серьезно. Чуть не трахнул! Хорошо, что я за ними следил.
– Сам дурак, – пьяно скуксилась Юлька. – Это экстрим такой! Он мне тысячу евро обещал!
– Дешевка! – зло выплюнула я. – Я тебе покажу экстрим за тысячу евро! – И резко подняла племяшку за шкирку, вкатив на всякий случай увесистый пендель.
REWIND (ДЕНЬ ШЕСТОЙ)
Наутро я с Юлькой не разговаривала. Не заслужила. Да, по правде сказать, после ночных гонок с препятствиями утро началось не то чтобы совсем утром, а уже после обеда. Была бы эта красотка моим ребенком – точно бы убила, а так. Хотя кормить ее все равно пришлось. Мы лениво поели и снова поднялись в номер.
– Ну, – строго сказала я, – рассказывай!
– Чего рассказывать-то? – удрученно переспросила беспутная олигархическая дочь. – Я ничего не помню.
– Совсем ничего?
– Почти. Ты танцевать пошла, а ко мне этот подсел, ну, депутат, которого ты прибила.
– Не я, а Макс. Дальше!
– Че дальше? В бар почапали, он мне коньяка налил.
– После шампанского. Хорошо! И ты?
– Че я? Выпила.
– И?
– Я у него про его партию спросила.
– Зачем?
– Чтобы разговор поддержать.
– То есть ты еще и беседовать собиралась?
– А как же? Не целоваться же с ним, он такой противный, толстый и старый.
– Ну?
– Он говорит: пойдем ко мне в номер, я тебе партийную литературу подарю. С автографом.
– Что-то я плохо понимаю, ты в проститутку решила поиграть или в партию вступать?
– Какая разница.
– Действительно. Дальше!
– Дальше оделись и пошли к нему в гостиницу, а я все время падала. Больше, правда, ничего не помню.
– Так вы до гостиницы дошли или нет?
– Вроде нет. Не помню.
– А когда он тебе тысячу евро пообещал?
– Так это еще в баре. Он сначала хотел дать всего сто.
– Вот гад!
– Ну! Я и не согласилась.
– То есть торговаться начала?
– Типа, да. Что я, шлюха какая-нибудь, за сто евро отдаваться?
– А за тысячу, значит, можно? Хорошо. Дома папе расскажешь, как пыталась приумножить семейное состояние.
– Даш, прости меня. – Юлька неожиданно разревелась. Громко, по-детски, с подвыванием и соплями до колен.
Какое-то время в воспитательных целях я демонстрировала полную неприступность, а потом мудро решила, что девчонке этого показательного примера хватит на всю оставшуюся жизнь. И, вытребовав полное и безоговорочное послушание на остаток куршевельских каникул, простила ребенка. В конце концов, кто из нас без греха?
Несколько тревожил меня Макс, ненароком посвященный в интимные семейные тайны, но с ним, как я полагала, проблем не будет: улетим в Москву, а там. Был ли тут Макс, не было ли – кому интересно?
– Сегодня у нас культурное мероприятие, – строго возвестила я. – Идем на вечеринку Мегафона. И смотри мне! Если хоть какой-то намек.
– Дашенька, ну ты же меня знаешь, – залебезила вмиг успокоившаяся племяшка, – я же, когда пообещаю.
На всякий случай я показала ей грозный кулак. Именно потому, что знала ее с пеленок.
В уличном баре, где мы решили для бодрости духа испить кофейку, блаженствовала Светлана.
– Девчонки, привет! – махнула она нам. – Садитесь, а то мои все разбежались, перед мегафоновской тусой прихорашиваются, а я решила сегодня по-простому, в чем есть.
«В чем есть» у Светланы было коротенькой норковой курточкой, белой, как альпийский снег, и молочными кожаными брюками, заправленными в суперские белые же сапожки. Если бы не ее увесистый зад, я бы обзавидовалась: таким стильным и дорогим все это выглядело.
– Как вам мой наряд? – не удержалась скромная супруга члена правительства. – Вчера прямо на показе Андрюши Шарова с модели сняла.
– Класс! – лицемерно восхитилась я.
Юлька, выполняя обещание, промолчала.
– На Кубке миллионеров были? – исключительно из приличия спросила Света, полагая, что мы просто не могли там не побывать.
Не желая ударить в грязь лицом и совершенно не представляя, о чем идет речь, я пихнула локтем Юльку. В конце концов, кто из нас дитя бомонда?
– Я в прошлом году даже в нем участвовала, – тут же похвасталась Юлька.
– В этом году все то же самое, – вздохнула Света, явно порицая организаторов за безыдейность и бездуховность. – Блины с икрой, глинтвейн, шоколад. Будто не русские! Нет бы после вчерашнего гулева пивка или рассольчика огуречного!
– Кто победил? – вежливо поинтересовалась я, по-прежнему мало что понимая.
– А, – махнула рукой Светлана, – в детских лыжах Софка Березкина, а среди девушек, конечно, Настя Потанина. Кто бы сомневался! А призы? Нет, ну вы их видели? Типа, бугор из серебра, а к нему метеорит присобачен.
– Зачем?
– Ты у меня спрашиваешь? «Новая лига» выпендрилась. Метеорит – символ скорости.
– Странно, почему не космический корабль? – удивилась я ненаходчивости организаторов.
– Сказала тоже! Космический корабль делать надо! А от метеорита кусок отколол да приклеил. Вот и все затраты. А на открытии башни были?
Оказывается, мы пропустили не одно мероприятие, а два.
– Нет, с лыжни не успели, – расстроенно пожала плечами я.
– И правильно. На хрена вообще они эту ледяную дуру построили? Народ в полдень собрали, типа, презентация. Ну, Солдатенков, как всегда, двух слов связать не мог. Подарок, говорит, от сотовой связи отдыхающим. Нормально, да? Лучше бы сделал все звонки на неделю бесплатными! Тут куранты зазвонили. Настоящие! Одно не пойму: как они их из Москвы вывезли? Наверное, договорились, будто на ремонт забрали. А у нас что звонит? Фонограмму, что ли, крутят? Народ обрадовался, как в Новый год! По родине соскучились! Смехота! Соскучились – езжайте. Через одного в Шамбери самолеты личные стоят. Патриоты хреновы! Нам, простым людям, эти куранты в Альпах нужны? Даш, ну скажи, нужны?
Неожиданно я поняла, что правительственная жена уже изрядно поднакачалась.
– Нам пора, – улыбнулась я. – Встретимся на вечеринке.
– Нет, ты представь, – вслед нам продолжала обличать Света, – только башню открыли, нет бы экскурсию устроить, как положено, почетные гости и все такое, так они детей внутрь запустили! И чьи дети первыми оказались?
– Чьи? – не выдержала интриги Юлька.
– Давидовича! – выкрикнула Света. – Мало ему «Millhouse Capital»! Еще и детей в каждую дырку сует!
На Croisette уже изрядно стемнело. Мы пошатались по площади, соображая, к кому бы нам пристроиться, чтобы добраться до «Le Cap Horn». Все-таки совершать восхождение на высоту 2200 метров, где размещался этот горный ресторан, даже ради Mega Ville Party, нам как-то не очень хотелось. Согласитесь, горные лыжи и альпинизм – вещи не очень близкие. Однако минут через пять наших сомнений башня вдруг осветилась красным светом.
– Во! – показал пальцем кто-то. – Красные фонари зажгли. Значит, скоро всех нас отсюда снимут.
Данная формулировка показалась мне не очень корректной, и я решила выяснить, что она означает.
– Не парьтесь, девчонки, – хохотнул незнакомый парень. – Правильно стоим. Красный фонарь – символ международный. Главное, как повезет.
Нас повезли в «Le Cap Horn».
* * *Народу в шале было – весь Куршевель. На столах пенилось шампанское «Mumm», пищали Les huîtres, маслянилась Foie gras, слезились Les fromages, светился милый моему глазу каспийский осетр и розовела северная семга. Я едва успевала крутить головой, так много знакомых лиц обнаружилось вокруг. Кроме тех, с кем мы провели последние вечера и ночи и с которыми я мило раскланялась, было много других, если не знакомых, так известных.
Гордо принимал поздравления с триумфом дочери Григорий Березкин, два недвижимостных монстра – Зорин и Сенаторов, судя по лицам, вынашивали коварные планы обрушения рынка столичных квартир. Я даже подошла поближе в надежде поживиться крайне важной для себя информацией (пачка евро на всякий случай, для разнообразия, чтобы воры не засекли, сегодня покоилась в запертом чемодане, обмотанная скомканными шмотками), но тут к ним подскочила знакомая телеведущая Сашка, увидела меня, обрадовалась и потащила знакомиться с горнолыжным олимпийским чемпионом Жан-Люком. Вроде, если я правильно расслышала, Кретье. Понятно, я тут же выдала свои познания о присядке Шранца и о катапульте, чем несказанно удивила Жан-Люка и озадачила невежественную Сашку.
Среди гостей мелькнул замминистра культуры Амунц, и я тут же навострилась в ту сторону, потому что даже в такой сиятельной компании предпочтительно быть в своем кругу. Вдруг этот Амунц меня заметит, захочет познакомиться, а там, глядишь, предложит место в каком-нибудь солидном журнале. Карьера – дело серьезное, и пускать ее на самотек никак нельзя.
