Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1
Теперь приняты какие-то постановления, стимулирующие вступление в партию рабочих, крестьян и вообще производственников низших рангов (включая техников, мастеров, инженеров) и ограничивающие приток в партию из среды интеллигенции. Нам на наш гигантский институт выделяют в год всего два-три места. Правда, к нам стараются отбирать уже членов партии. Но все же в связи с новыми веяниями (потребовалось знание иностранных языков, более высокий литературный и научный уровень писанины) к нам набрали довольно много молодежи. Молодежь вышла из комсомольского возраста, уже перевалила за тридцать, рвется годами к светлым идеалам, а тут — всего несколько мест. Есть отчего прийти в отчаяние! Я уже дважды был кандидатом в кандидаты в члены. И дважды отставлялся. И хоть убейте, не пойму, почему я становился кандидатом. Но более или менее смутно представляю, почему переставал им быть. В первый раз мое место передали Сазонову, второй раз — одному ловкому парню из Азербайджана. Чувствую, что и на сей раз я теряю свою возможность. Ничего подобного, говорит Он. Теперь-то твое дело как раз на мази. Петин теперь тебя сразу пропихнет не то что в члены, а прямо в ЦК. Или в Политбюро. А что? По крайней мере, впервые за всю историю этой организации в ней оказался бы приличный человек! Скажи честно, что ты сделал бы, если бы вот сейчас тебя назначили Генсеком? А как ты думаешь, спрашиваю я. Распустил бы партию, говорит Он. Эх ты, говорю я, а еще жизненный опыт имеешь! Я бы поголовно всех объявил членами партии. Эффект тот же, зато демагогический ход — не придерешься. И жуликов? — спрашивает Он. Этих в первую очередь, говорю я.
В принципе я равнодушен к проблеме партийности. Примут — хорошо, не примут — тоже неплохо. У беспартийных тоже есть неоспоримые преимущества. Например, члены партии должны заверять характеристики для поездки за границу в райкоме партии, беспартийные — нет. Хотя беспартийных чаще не выпускают, зато в райком идти не нужно. На собрания ходить не нужно. И общественной работой можно заниматься лишь для отвода глаз. Совсем уклониться невозможно, коллектив не допустит. Но для виду — это пустяк. И за некоторые (в основном — политические) провинности партийных лупят сильнее. Выйти из партии добровольно фактически невозможно, ибо это равносильно самоубийству. Обычно таких сажают в сумасшедший дом. Отдельные лица уцелели, но лишь благодаря известности.
Исключение из партии — тяжкое наказание, но и это куда легче, чем добровольный выход. Исключаемый помимо своей воли, естественно, стремится удержаться в партии, клянется в верности, дает обещания. И это отчасти смягчает его вину и дает некоторую гарантию, что не посадят в тюрьму или в сумасшедший дом. Так что если ты решил выйти из партии, соверши проступок, за который тебя исключат. Наилучший прием для этого — пьянство и разврат. Был у нас в институте один такой случай — исключили из партии одного бывшего фронтовика за пьянство и дебош. С работы уволили, но помогли устроиться в каком-то институтишке. Однажды я его встретил. Мы, конечно, выпили. И он признался, что бесконечно счастлив быть беспартийным. Ни в коем случае не вступай, сказал он. Вам хорошо так говорить, сказал я. Вы — ветеран, в кандидаты наук и в доценты успели проскочить. Ерунда, сказал он. Денег все равно не хватает. И у тебя все еще впереди.
Какую роль играет партия в нашем обществе, ясно даже младенцам. Она не ясна только теоретикам, в особенности — западным. Все, что о ней говорят, все верно. И все же в целом говорят обычно чушь. И дело не в том, что что-то упускают. Дело в последовательности описания, в акцентах, в характере зависимостей, то есть в методе понимания. Во-первых, нашу партию нельзя рассматривать в неких общих и абстрактных выражениях. Она есть индивидуальное явление, сложившееся в результате некоторого исторического процесса и восстанавливающееся (воспроизводящееся) в качестве индивидуального явления. Восстанавливается она путем отбора в себя индивидов из общей социальной среды. В общей форме можно говорить лишь о правилах этого отбора. Каждый индивид отбирается в партию индивидуально и другими индивидами же. Он лишь должен отвечать некоторым критериям отбора — лишь это здесь общее. Этот пункт очень важен. Примером неиндивидуального (массового) отбора является, например, призыв в армию, прием в учебные заведения. Хотя там есть элементы индивидуализации, в целом это не индивидуализированный отбор. Здесь же (в случае с отбором в партию) индивид намечен заранее, известен лично, изучен настолько, что ошибки почти исключены. И потому (среди прочих условий) заранее исключен какой бы то ни было бунт в первичных партийных организациях, в руководящих партийных органах, на конференциях, съездах. Партия отныне и навеки обречена воспроизводиться примерно в одном и том же виде. Она предельно консервативна по самому способу своего воспроизводства. Во-вторых, исторически сложилось так, что вся система руководства всеми отраслями жизни страны оказалась в руках членов партии. И опять-таки это — индивидуальное явление, воспроизводящееся так, что каждый индивид в систему власти отбирается индивидуально (хотя — по общим правилам), отбирается член партии с определенными качествами или потенциальный член партии. Случаи, когда отбираются беспартийные, существенной роли не играют. Эти беспартийные ничем не отличаются от партийных. И делается это обычно для маскировки и отвода глаз. Таким образом, вся система личностного воспроизводства власти находится целиком и полностью в руках партийных органов, не говоря уж о том, что последние контролируют все (это уже другой аспект дела). Партия может осуществлять контроль за всей системой власти благодаря тому, что весь механизм телесного (личностного) воспроизводства власти сложился именно таким образом и иным быть уже не может, пока не разрушено все общество. По этой (по вещественной, материальной, телесной) причине вся система нашей власти консервативна и не способна не то что на бунты, но даже на мало-мальски заметные реформы и флюктуации. В-третьих, внутри себя партия исторически сложилась как особый социальный индивид так, что вся ее сложная система субординации и координации воспроизводится опять-таки по принципам индивидуального отбора лиц уже из отобранного на некотором предшествующем уровне материала. Отбор во всех случаях производится по принципам адекватности отбираемого предназначенной для него функции. Разумеется, в силу массовости системы (миллионы населения, миллионы членов партии, десятки и сотни тысяч организаций и постов) возможны отклонения, нарушения, случайности. Но суть дела от этого не меняется, и господствующей тенденцией является воспроизводство всего этого человеческого механизма в сложившихся формах. И лишь в последнюю очередь можно говорить о неких целях партии как единого целого. И эти цели — не пустяк.
Было бы грубейшей ошибкой видеть в партии только организацию карьеристов, хапуг, циников, стяжателей по совместной эксплуатации общества в своих корыстных целях. И не менее грубой ошибкой было бы рассматривать цели партии как чистую фикцию. И тот факт, что в эти идеалы не верят, нисколько не отвергает великую историческую и функциональную их роль. Если бы партия была лишь организацией гангстеров, а ее идеалы — лишь демагогией и обманом, дело было бы куда более оптимистичес-! ким. Это все есть естественный процесс, причем — грандиозный, а не заговор злоумышленников. Суть дела тут в двух словах такова: если бы не партия, то жизнь тут была бы сплошным кошмаром, и без партии эта система долго не просуществовала бы. Увы, это так. И нет другой силы, способной выполнить у нас ту же самую роль. Партия консервирует и охраняет социальную структуру общества и систему привилегий, связанную с нею. Но она же в целях сохранения существующего порядка вещей стремится сохранить некоторые естественные нормы во всем, предотвратить опасные крайности. Партия не поощряет всю ту мразь, которая вырастает из естественных основ жизни общества. Способствуя прорастанию этой мрази, она с нею же и борется, стремясь удержать ее в некоторых рамках, устраивающих так или иначе большинство населения. Я не хочу этим сказать, что партия несет с собой, с одной стороны, зло и, с другой стороны, добро. Она не есть ни зло, ни добро. Она естественна. Смерть ведь тоже естественна, хотя в ней мало приятности. И жизнь без нее немыслима.
Партия — не ум, не честь и не совесть нашей эпохи. Ума в ней кот наплакал, а чести и совести в ней никогда не было и не будет. Это явление не интеллектуальное и не нравственное. Она есть скелет, мускулатура и нервная система гигантского безмозглого, бесчестного и бессовестного объединения людей, способного в силу отсутствия ума, чести и совести на любую пакость. Она сама и содержащее ее социальное целое исключают всякие внутренние возможности для творческой эволюции. Если не будет достаточно сильных внешних воздействий, такое социальное существо способно будет влачить неизменное существование тысячелетиями.
