Мариша Пессл - Некоторые вопросы теории катастроф
– В смысле?
– Ну, ты же знаешь, она, вообще-то, довольно неорганизованная. А тут – как по расписанию.
– И она не знает… что вы знаете?
– Да ты что! – Джейд так и впилась в меня взглядом. – Не вздумай ей рассказать!
– Не скажу.
Я покосилась на Лу, но та, кажется, не слушала – сидела, оцепенев, будто пристегнутая к электрическому стулу.
– А дальше что? – спросила я.
– Приезжает такси. Мужик выскакивает полуголый – иногда без носков или рубашку держит комом в руках. И уматывает на такси. Наверное, возвращается к «Стаки», там залезает в свой автофургон – и ау. Ханна уезжает под утро.
– Откуда ты знаешь?
– Чарльз обычно сидит до упора.
Больше спрашивать было вроде и не о чем, так что мы замолчали. Так же молча Джейд подогнала машину поближе к домику. Теперь и без бинокля можно было рассмотреть номер 22, узор из листьев на занавесках и вмятину на машине Ханны. Постепенно на меня навалилось какое-то странное ощущение. Мы тут были как на войне – походный лагерь где-то на чужбине, сидишь и боишься неведомых врагов. Лулу, видно, контузило – спина прямая как палка, взгляд прилип к двери домика. Джейд – наш командир: придирчивая, усталая и прекрасно понимает, что никакие ее слова не смогут нас утешить, поэтому и не говорит ничего, откинулась на спинку сиденья и набивает рот чипсами. Я и себе нашла роль во Вьетнаме. Я – трусливый солдат, который тоскует по дому и в конце концов совсем не героически умирает, нечаянно поранив сам себя; кровь хлещет струей, словно сок из давленого винограда. Я бы левую руку отдала, лишь бы оказаться подальше оттуда. Лучше всего – под боком у папы. Чтобы сидеть в пижамке с облачками и помогать ему с проверкой студенческих работ, даже самых ужасных, когда лентяи пишут громадными буквами в надежде дотянуть до нужного объема, соответствующего папиным требованиям: от двадцати до двадцати пяти страниц.
Я вспомнила, что мне папа сказал однажды. Мне было семь лет, мы с ним пошли в парк аттракционов в городе Чоук, штат Индиана, и забрели в Дом ужасов. Я так испугалась, что, как только села в вагонетку, закрыла глаза ладошками и не открывала, пока поездка не кончилась. Так и не увидела ни одного ужаса – даже в щелку между пальцами не подглядывала. Папа не стал ругать меня за трусость – наоборот, посмотрел внимательно сверху вниз и серьезно кивнул, словно я только что сделала важное открытие в области реорганизации всей системы социального обеспечения.
– Да, – сказал папа. – Иногда требуется большое мужество, чтобы не смотреть. Порой лишнее знание только вредит. Не просвещает, а отягощяет. Только очень храбрый человек умеет различать такие случаи и заранее к ним приготовиться. Иным разновидностям человеческого несчастья свидетелем должен быть только асфальт… И может быть, деревья.
– Пообещайте, что я не буду такое делать, – сказала вдруг Лу тоненьким голоском.
– Что, – монотонно отозвалась Джейд.
Глаза у нее были как порезы от острого края бумаги.
– Когда я стану совсем-совсем старая. – Голос Лу был до того хрупкий – вот-вот порвется. – Пообещайте, что у меня будут муж и дети. Или я буду знаменитой. Пообещайте…
Фраза так и осталась неоконченной, будто неразорвавшаяся граната.
Потом мы снова молчали. В 4:03 утра в номере 22 погас свет. Старик вышел полностью одетый (хотя я заметила, задники ботинок были примяты – он не успел как следует их натянуть) и уехал на заржавленном такси фирмы «Синяя птица» (I-800-BLU-BIRD), которое дожидалось его у конторы, тихонько мурлыча.
Все точно так, как сказал папа (будь он сейчас с нами, задрал бы подбородок – совсем чуть-чуть – и слегка изогнул бровь, что означает «А ты сомневалась» и «Я тебе говорил»). Не надо бы никому это видеть, кроме только дрожащей неоновой надписи «Свободные комнаты», да изможденных кленов-астматиков, томно гладящих крышу по хребту кончиками веток, да еще неба – огромного лилового синяка, медленно, так медленно тускнеющего у нас над головой.
Потом мы отправились по домам.
Часть вторая
Глава 11. «Моби Дик», Герман Мелвилл
Через две недели после того, как мы подглядывали за Ханной («Наблюдали», – поправил бы старший инспектор Ранульф Карри из книги «Спесь единорога» [Лавель, [1901]), Найджел нашел у нее дома приглашение в мусорной корзинке в маленькой комнате рядом с гостиной, где по стенам висели карты мира и полудохлые растения в кашпо, с трудом выживающие по ее особой системе (круглосуточная подсветка и время от времени – подкормка питательной смесью «Чудо-рост»).
Текст на изящной карточке из плотной кремовой бумаги с тиснением гласил:
Приют для бездомных животных округа Бернс сердечно приглашает Вас на ежегодный благотворительный вечер в поддержку нуждающихся животных.
Мероприятие состоится в субботу, 22 ноября в 20:00 по адресу: Ивовая улица, д. 100.
Стоимость билета 40 долл. за одну персону.
Просим подтвердить Ваше участие.
Вход только в маскарадных костюмах.
И желательно в масках.
– По-моему, надо пойти, – заявил Найджел в пятницу у Джейд.
– По-моему, тоже, – поддержала Лула.
– Нельзя, – сказал Чарльз. – Нас она не приглашала.
– Это мелочи, – отмахнулся Найджел.
В следующее воскресенье, несмотря на предостережения Чарльза, Найджел за обедом вытащил приглашение из заднего кармана и, ни слова не говоря, по-наглому выложил его около блюда с телячьими котлетками.
Атмосфера в столовой мгновенно накалилась так, что терпеть невозможно (см. «„Полуденное противостояние в Су-Фолс“. Вестерн с участием Дэна Мохаве», изд. «Одинокая звезда», Бендли, 1992). После Коттонвуда обеды и так стали довольно невыносимы. Смотришь Ханне в лицо, весело улыбаешься, болтаешь об уроках, контрольных и пристрастии мистера Моутса к фланелевым рубашкам, а перед глазами стоит Док, его шарнирные ноги, его морщинистое лицо, словно доска, изъеденная термитами, не говоря уже о чудовищности их голливудского поцелуя – пусть он и происходил за кадром, все равно страшно. (Словно два фильма грубо слепили в один: «Гильду» и «Кокон».)[210]
Правда, когда я думала о Джейд, Лу и кабинке для инвалидов, меня тоже подташнивало, но с Ханной все было гораздо хуже. Папа говорил: разница между действенным и бесполезным восстанием определяется тем, в какой именно исторический момент происходит восстание (см. Ван Меер, «Индустриальная фантазия», «Федеральный форум», т. 23, № 9). Джейд и Лу – пока еще только развивающиеся страны. Для них простительны (хотя и не слишком похвальны) отсталая инфраструктура и неэффективное использование людских ресурсов. Но у Ханны-то давно должны были образоваться здоровая экономика, прочный мир, свобода торговли – а отсутствие всех этих достижений, честно говоря, не лучшим образом говорит о ее демократическом правительстве. «Нескончаемая коррупция и скандалы вызывают сомнения в [ее] самодостаточности как независимого государства».
Мильтон еще до обеда открыл окно. Шаловливый ветерок, промчавшись по комнате, сбросил у меня с колен бумажную салфетку, и огоньки свечей заплясали, словно свихнувшиеся балерины. Я поражалась Найджелу – он вел себя как ревнивный муж, предъявляющий жене чужую запонку в качестве улики.
А Ханна вообще никак не реагировала.
Она как будто и не заметила приглашения. Сосредоточенно резала котлетку на идеально ровные кусочки, удерживая на лице улыбку, словно изящную сумочку. Атласная блузка цвета морской волны (одна из немногих ее вещей, не напоминающая несчастного беженца) облегала Ханну, будто мерцающая вторая кожа, повторяя каждый вздох и каждое движение.
Казалось, томительная пауза длится уже целый час. У меня мелькнула мысль протянуть руку якобы к блюду с пассированным шпинатом, ухватить треклятое приглашение и незаметно спрятать под себя, но если честно, у меня на такие штуки просто не хватало моральной стойкости; я не сэр Томас Мор и не Жанна д’Арк. Найджел смотрел на Ханну в упор. В его очках отражалось пламя свечей. Изредка он поворачивал голову, и тогда на мгновение становились видны глаза, будто жуки, выглядывающие из песка. Он сидел очень прямо, такой маленький и в то же время такой основательный – прямо Наполеон с того несимпатичного портрета маслом на обложке основного учебника для папиных семинаров – «Покорить человечество» (Говардс, Пат, 1994). (Легко можно было поверить, что он способен даже во сне совершить государственный переворот и без малейшего смущения объявить войну всем крупнейшим европейским державам сразу.)
– Я вам ничего не сказала, – неожиданно произнесла Ханна, – потому что вы тогда захотели бы прийти, а это невозможно. Я пригласила Эву Брюстер. Если она вас здесь увидит, я немедленно вылечу с работы.
Меня удивила ее реакция (и, признаться, немножко разочаровала; я-то, зритель на трибуне, потягивала Anis del Toro[211], ожидая появления матадора). Еще меня поразило, как она убедительно делала вид, что не заметила приглашения.
