Наталья Земскова - Детородный возраст
Певцу аплодировали так, что в толпе на набережной кто-то серьезно заметил:
– Надо бы деньги собрать.
Маргарита, смеясь, подала Светланову руку:
– Вы нас обманули по поводу фабрики?
Тот поднял брови:
– Какой фабрики?
– Вчера вы представились директором кондитерской фабрики.
– А как же? Директор-директор! Который четыре года отучился в консерватории и был отчислен.
– Но это невозможно. У вас отличный тенор.
– Ну, не такой хороший, как, скажем, десять лет назад.
– И вам не жалко?
– Голоса? Не жалко. Я рано понял, что мне неинтересна сцена, зато интересен бизнес. За него и вылетел из консерватории.
– Но какой же бизнес в те годы?
– Фарцовка. Да-да, был фарцовщиком. Недолго. Возил финские плащи, куртки, обувь и продавал их в «Гостином» – как тогда называлось, на Галёре.
– Точно ведь, было такое. Я и сама что-то там покупала.
– Потом стал кооператором. Потом… Обсудим это позже. Вы помните про обещание? Вечером тесной компанией мы идем в ресторан. В ресторанчик.
– Компанией?
– Вы, я, Сергей и Таня.
– Какая Таня?
– Вон та, шатенка. Учится во ВГИКе. На завтраке познакомился. Она одна, скучает. Вы не скучаете?
– Я – нет. Это в молодости всё время нужны друзья, люди вокруг. Но, чем дальше, тем меньше и меньше. Здесь – тем более.
– Берегитесь! Стремление замкнуться в своей скорлупе – один из признаков… ммм… возраста.
– Ну хорошо. Раз обещала…
– С Сергеем я договорюсь.
Из Венеции группу привезли в Монте-Катини. Стемнело опять внезапно, будто кто-то опустил занавес, – и сразу закипела-заклубилась вечерняя жизнь. Город выглядел так, будто в нем жили одни туристы: никаких спешащих к семейному ужину граждан, никаких тебе теток с кошелками, толпы на улицах, забитые посетителями летние кафе, подсвеченные фонтаны и здания. Монте-Катини расположился у подножия горы, на вершине которой проступили старинные замки с крепостными стенами и сторожевыми башнями.
За неимением вечернего платья – кто бы мог подумать, что оно здесь понадобится? – Маргарита надела длинный зеленый сарафан, сочиненный в стиле ампир: декольте, до пояса открытая спина, маленькие круглые рукавчики, вышитые крупные рыжие цветы на груди и подоле. Добавила бижутерию, набросила рыжий палантин: надо же, пригодился! Немного поколебавшись – не слишком ли? – сделала макияж поярче и распустила волосы. Это была явно не она, но отражение в зеркале ей определенно понравилось.
– Какая вы! – ахнула Таня, увидев ее в холле отеля, и незаметно оглядела свое коротенькое черное платье. Светланов был едва ли не в смокинге, и только Сергей явился в джинсах, как и прежде. И по тому отрывисто-выразительному взгляду, который бросила на него девушка, Маргарита поняла, как, по мнению Тани, должны распределиться пары. Стало неприятно и неинтересно, но, широко улыбаясь и чуть придерживая подол, она легко пошла вперед. Алексей Петрович тотчас оказался рядом и предложил руку, Сергей и Таня немного отстали. И пока они шли до ресторанчика, эта дистанция сохранялась.
Ресторанчик оказался колоритной пиццерией, интерьеры которой состояли из невероятного множества старинных вещей. Здесь были магнитофоны и радиолы, лампы и подсвечники, футляры пишущих машинок, статуэтки и безделушки без числа. В стеклянных витринах сверкали монеты и украшения. Натюрморты в позолоченном багете казались полотнами средневековых мастеров и были разделены зеркалами и витыми колоннами. Но всё это ничуть не напоминало антикварную лавку. Скорее это было нечто вроде домашнего музея, наивного и чуть претенциозного.
Почти все места были заняты, и им поставили столик у окна, в небольшой полукруглой нише рядом со статуей Девы Марии.
Но Маргарите всё равно было неуютно. Она вдруг пожалела, что согласилась. Сейчас лежала бы в номере, отсматривала сделанные снимки. К тому же на ночь есть…
Пицца, впрочем, оказалась великолепной. Какое-то время все были поглощены только едой и счастливой возможностью никуда не спешить, не бежать. И вдруг Светланов заговорил о том, что и вчера, и сегодня не раз приходило на ум Маргарите:
– За что люблю эти поездки, так это за возможность убежать от самого себя. Точнее, за иллюзию возможности. Вне привычного фона и окружения человек делается иным, освобождается от рамок, правил. Вы согласны?
– Нет, не согласен, – отозвался Сергей. – То есть это зависит от человека. Мне наплевать на фон и рамки, мне что здесь, что там – неважно.
– Ну, с вами понятно. А вы, Рита?
– Я согласна. Если посмотреть отсюда, то кажется, что дома крутится и крутится одна заезженная пластинка – нет сил избавиться, а здесь раз – и выключилась, иголка сломалась. Хорошо!
Кириллов внимательно на нее посмотрел, словно не узнавая, и обернулся к Тане:
– А вы что скажете?
– Ну, не случайно же режиссеры сбились с ног в поисках натуры. Хотя я не стала бы придавать ей столь исключительное значение.
– Вы учитесь на режиссерском? – услышала себя Маргарита.
– На сценарном. Должно быть, перейду на режиссерский. И позову вас в фильм – интересное лицо. Пойдете?
– Пойду. Вдруг стану знаменитой?
Все засмеялись и расслабились, Светланов рассказал с десяток анекдотов и собирался вспомнить еще столько же, но тут заиграл джаз-банд, и Алексей Петрович обернулся к Кириллову:
– Идите, молодые люди, потанцуйте.
Таня сразу вспорхнула, и Сергею ничего не оставалось, как следовать за ней.
– Я не танцую, – улыбнулась Маргарита.
– Я тоже, – подхватил Светланов. – Я пою.
Он быстро накрыл ее руку своей, и она так же быстро ее высвободила.
– Всегда сочувствовала людям, чья профессия связана с музыкой, с классической музыкой. Ведь даже нормальному человеку со слухом трудно в этом мире какофонии и звукового терроризма.
– Ничего, привыкаешь. А ребята играют неплохо, особенно басист. Вам грустно?
– Нет. А вам?
– Мне хорошо, и я уже жалею, что взял такой короткий тур.
– Он только начался.
– Да-да, конечно. Но мы же говорили про время – оно скользит, несется. Раз – и нету.
– Выход один – скользить вместе с ним, стараться успевать.
Она отыскала глазами Кириллова, который просто безупречно смотрелся рядом с девушкой. Сразу вспомнилась Светка и ее клише на все случаи жизни: хочешь понять, сложатся ли отношения между мужчиной и женщиной, поставь их мысленно рядом и реши, подходят ли они друг другу. А здесь и представлять не нужно: танцуют метрах в трех. Ей же и внешне, и по возрасту, конечно, подходит кондитер Светланов.
Музыканты играли без перерыва, и, когда Сергей и Таня вернулись к столику, Маргарита была уже в курсе всего творческого пути своего собеседника. Чтобы не откровенничать самой, она старалась опережать его вопросы своими, мечтая скорее закончить этот вечер. А вечер и не думал заканчиваться. Принесли салаты из морепродуктов и черные, окрашенные чернилами каракатицы макароны. Музыка прекратилась, уступив место звону ножей и вилок.
Кириллов спросил у Тани про конкурс во ВГИК и, пока девушка подробно отвечала, написал что-то на бумажной салфетке и протянул под столом Маргарите. Чтобы у нее была возможность прочесть, принялся что-то рассказывать Алексею Петровичу. Маргарита удивленно развернула записку: «Хотите исчезнуть? Если да, скажите, что устали, и выходите. Я догоню».
Ничем не обнаружив свою реакцию, она медленно допила вино, попросила Светланова повторить анекдот, похвалила интерьер ресторана и, когда Кириллов уже перестал ждать от нее какого-либо действия, внезапно встала:
– Прошу прощения, но я пойду: голова разболелась…
Возникла пауза.
– Так скоро? Не пущу, – привстал Светланов.
– И вправду еще рано, – пролепетала Таня.
– Я провожу! – крикнул ей вслед Кириллов и, положив деньги на столик, бросился к выходу.
Они шли молча, всё время ускоряя шаг, оказались на главном курортном бульваре, зачем-то сели в автобус, вышли через несколько остановок, нырнули в один переулок, в другой, выскочили на площадь со светящимися каруселями и очутились перед входом в бар.
– Зайдем? – спросил Кириллов.
– Зайдем, – кивнула она. – А вы помните, как возвращаться назад?
– Нет, конечно.
На ее лице отразился испуг, который мгновенно перетек в улыбку:
– А я помню отель, «Аврора».
– Не волнуйтесь, в любом случае нас здесь не оставят, это я обещаю.
– Уж лучше бы оставили – неудобно перед Светлановым.
– Бросьте, у нас и так нет времени. Сегодня, в крайнем случае завтра, он утешится в объятиях этой девушки. Ей нужен покровитель, ему – протеже. Они нашли друг друга.
– Да? А мне казалось…
– Что он ухаживает?
– Ах, да не всё ли равно!
Барчик оказался уютной демократичной забегаловкой, где большая часть публики танцевала, а остальные между танцами потягивали вино. Музыканты играли что-то, напоминающее рок-н-ролл, то и дело сбиваясь на твист.
