Наталья Нестерова - Двое, не считая призраков
— Это вы у него можете узнать, — почти смело ответил Сергей.
— Я-то узнаю! А тебе хвост распускать не советую! По Скробову работал?
— Спрашивайте Горлохватова, — стоял на своем Сергей.
Несколько минут назад у БГ состоялся разговор с ББГ. Было поручено составить новую разработку на Скробова, уже без спешки, но очень тщательную. Конкретно не указано, что именно Афанасьев должен копать. Значит, его можно не задействовать, и так много воли взял — от командира секретничать.
Сергей не подозревал, как ему повезло, а следующие слова БГ повергли его в шок:
— Зайди в бухгалтерию, тебе премия выписана.
— Два оклада? — нервно глотнул Сергей. — Годовых?
— Ты же в курсе! Чего тут передо мной девочку корчишь?
На радостях Сергей забыл, что назначил Антону свидание. Но спускался он по той лестнице, где они обычно курили.
Антон увидел счастливое лицо друга и рассмеялся:
— Ну, Серега! Вчера был мрачнее тучи, а сегодня светишься, как медный чайник! Колись! Что все-таки произошло?
— Да так… вот премию получил…
— Здорово! Большую?
— Оклад… месячный, то есть два оклада, — постеснялся Сергей назвать сумму, заработанную на друге.
Ему хотелось поскорее распрощаться с Антоном, но тот допытывался:
— За что премия-то?
— За службу.
— «Ваша служба и опасна и трудна! И на первый взгляд, конечно, не видна!» — весело пропел Антон и перешел на нормальный язык: — В этом трогательном гимне правоохранников есть потрясающие слова: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет…» Класс! Кто-то, кое-где, порой… Благословенное общество! Ты чего? Обиделся?
— Просто тороплюсь.
— А меня зачем высвистал? — разумно спросил Антон.
— Хотел… хотел тебя поблагодарить за вчерашнее, что домой доставил.
— К вашим услугам, мадемуазель! — Антон шутливо раскланялся.
Желание каяться, предупреждать у Сергея начисто пропало, но он все-таки поинтересовался:
— Ты сам-то как? В последнее время и вообще?
— По-прежнему, ориентацию не поменял.
— Ну, бывай! — Сергей загасил в пепельнице только что прикуренную сигарету и быстро пошел вниз по ступенькам.
Контузии даром не проходят, подумал Антон, глядя ему в спину.
* * *В приемной у Бориса томились люди. Но Борис никого не принимал. Стоял у окна, смотрел на оживленную московскую улицу, по которой беззвучно (стеклопакеты шума не пропускали) то неслись машины, то тормозили на светофоре, чихая синими облачками из выхлопных труб. Борис решал судьбу Антона Скробова и переживал непривычное волнение. Он уже давно не волновался перед встречей с живыми или мертвыми всех рангов и положений. Но здесь случай особый. Или Скробов станет союзником, или его необходимо ликвидировать. Реально ли его уничтожить? Живой ли он вообще? Может, покойник? Устроился на работу, получает зарплату, шуточки плоские отпускает, а сам давно коньки отбросил? Тогда черта с два его завалишь! Как проверить? Надо дотронуться, покойники все противно-ватные. Но не идти же самому лапать сотрудников! И никому не поручишь!
Борис подошел к столу, нажал кнопку переговорного устройства и велел секретарше соединить его с медпунктом. Главному врачу Борис приказал взять кровь на анализ у всех сотрудников главного офиса.
— На СПИД? — уточнил доктор. — На ВИЧ-инфекцию?
— Да, — усмехнулся подсказке Борис. — Начать с департамента информационных технологий.
— Видите ли, — мямлил главврач, — наша лаборатория не приспособлена…
— Что? — гаркнул Борис. — У тебя пробирок не хватает? Завтра сам их мыть будешь!
— Я только хотел сказать, что нам придется заключить договор со специальной лабораторией, в которой есть тесты…
— Заключай! И чтобы сегодня к вечеру у меня был список всех, сдавших кровь! — Борис бросил трубку.
Накричав на доктора, он немного успокоился, выпустил пар.
В списке, который появился на столе Бориса через несколько часов, Скробов стоял под номером пять. Значит, живой. Значит, пободаемся!
* * *День выдался суматошный. Друг Серега чудил. В компьютерах финансового управления завелся вреднючий вирус. Бухгалтерши махали руками «мы не виноваты», словно их в прелюбодеянии уличали. Виновата была молоденькая сотрудница, которая в нарушение инструкции подключалась к Интернету. Антон ее не выдал, но прозрачно намекнул, что рискует собственной головой, покрывая преступницу. И весь из себя благородный пригласил девушку в ресторан. Она смешно и поспешно была готова отдаться, чуть не плакала и при этом шептала в затылок Антона:
— Только не сегодня, пожалуйста! У мамы день рождения!
— Родители — это святое! — согласился Антон. — Тогда завтра? И я тебя очень прошу, малыш (уже «ты» и «малыш»), забудь про Интернет на работе. У вас ведь тут все финансовые махинации, пардон, тайны Корпорации. Договорились? Держи модем, я его вытащил, спрячь подальше. Правильно, в лифчик! Дальше некуда.
Потом их вдруг погнали сдавать кровь на анализ, как выяснилось, на СПИД. Народ зароптал и вспомнил о правах человека. Антон выступил миротворцем: во-первых, никогда не мешает провериться, во-вторых, Корпорации нужна свежая кровь, иначе и быть не может за такую зарплату. Главное — чтоб в стерильных условиях. Пока нас не просят с кистенем на улицу выходить и паркет до зеркального блеска языками в кабинете ББГ натирать, жить можно.
Он позвонил домой спросить у мамы, что она приготовила на ужин. Телефон не отвечал. Это был признак появления визитеров с того света, у которых на этом свете остались неотложные дела. Мама продолжала (с молчаливого согласия и декларируемого протеста отца) подсовывать ему челобитчиков. Причем теперь они дожидались Антона дома (и на улице бы не замерзли). Из вежливости он поил их чаем (покойников страшно трогало) и выслушивал просьбы, обычно укутанные в нескончаемые: «я был бы вам крайне признателен», «не знаю, как благодарить», «извините за назойливость», «простите за беспокойство» — это у интеллигенции, а у тех, кто попроще: «мужик, я тебе по гроб жизни… то есть гроб уже был… ну, ты понял», «я на вас молиться буду… то есть молиться мне уже бесполезно».
Тайная игра в связника того света с этим Антону даже нравилась. Что-то в ней было от ожившей волшебной сказки: и чертовщина, и его могущество, и даже проблески мечтательного воображения, о котором когда-то страстно мечтал, но так и не добился.
Покойников не было. У подъезда его ожидала Лена, последняя, не обремененная его вниманием пассия. Антон ей обрадовался. Когда инициатива исходит не от тебя, получаешь фору: возможность легко сделать ручкой.
— Замерзла, малыш? — Антон хотел потрепать ее по щеке и поцеловать.
Но Лена неожиданно отпрянула, он поскользнулся, и лобызания не получилось.
— Окоченела! — Она рассмеялась, что случалось не часто. — Пошли скорее домой! Или ты против?
Кокетливости и веселости в Лене прежде не замечалось. Изменения в лучшую сторону. Антон набрал код и открыл дверь, пропуская даму вперед. Они зашли в квартиру, Лена быстро расстегнула дубленку и (опять-таки новым) жестом, поворотом плеч и взмахом рук бросила ее Антону. Избалованной веселой дамой она нравилась Антону больше, чем академической крыской.
В кастрюльках на плите стоял ужин, заботливо приготовленный мамой. Самих родителей, конечно, не было. Скрылись, обеспечивая сыну личную свободу. Все-таки в мертвых родителях, по сравнению с живыми, есть свои положительные моменты. Антон хотел поделиться этой мыслью с Леной, но вовремя прикусил язык. Она накрыла на стол, увернулась от его объятий с дежурным поцелуем:
— Ты же голоден! Давай ужинать!
— Как волк! — заверил Антон. — Ты не куришь? — вспомнил он пристрастие Лены.
— Но тебе ведь не нравятся курящие женщины! Она откинулась на спинку стула и расхохоталась.
Другой человек! Соблазнительная чертовка! Антон быстро расправился с маринованными овощами, рыбой и картофельным пюре. Лена только поковыряла вилкой в своей тарелке.
— Ну-с! — игриво потерла ладони Лена и хитро прищурилась. — В коечку?
Девушку просто не узнать, какая славная да понятливая!
— Если вы настаиваете, — включился в игру Антон и развел руками.
— Вот именно! Но все должно быть по справедливости! Ты стелишь постель и первым идешь в душ. Я мою посуду.
— Богиня! — Антон чмокнул губами, посылая ей воздушный поцелуй, и выбрался из-за стола.
Он лежал на тахте, откатившись к стеночке. Он с детства не любил спать на краю постели, предпочитал у стеночки. Но по негласному джентльменскому кодексу уступал лучший угол даме. Если Лена стала такой понятливой, то, возможно, не воспротивится перемене мест? Антону нравились эти минуты предвозбуждения, когда ты еще полностью не готов, нетерпеливо бьешь копытом на старте, предчувствуешь забег, кровь нагревается, скоро закипит, ты рванешь вперед, задохнешься, но перед финишем затормозишь, пропуская даму вперед (как в дверях — хочешь иметь славу таланта и сексуального удальца, не показывай женщинам спину), у тебя вырвется победный рык и ты выстрелишь в пространство. Залп будет содержать накопленные за день отрицательные эмоции, глупые или злые мысли, желания, томления, хотения. Все! Свобода!
