Харуки Мураками - Охота на овец
– В общем, черт-те что! – сказал я, отхлебнув пива. – Ни малейшей зацепки. По всему Хоккайдо – сотни гор, похожих друг на друга. Как искать всех этих овцеводов – тоже не ясно...
– Ну, пока всего один день прошел! Все еще только начинается!
– А как там твои уши? Никакого послания не принимают?
– Нет. Пока не принимают, – ответила она, съела кусочек жареной рыбы и запила бульоном из чашки. – И я даже знаю, почему. Видишь ли, послание приходит только в двух случаях: или когда я совсем уже сбилась с дороги, или же в минуты крайнего душевного истощения. Сейчас ни того, ни другого не происходит.
– Значит, покуда совсем тонуть не начнешь – спасительной веревки не бросят, так, что ли?
– Именно. Сейчас я с тобой – и уже этого достаточно; никакой нужды в послании нет. У нас с тобой есть все необходимое, чтобы найти овцу.
– Что-то я не совсем понимаю, – сказал я. – Нас же буквально загнали в угол!
Если овца не найдется – со всей нашей жизнью ТАКОЕ начнется!.. Уж не знаю, что именно – но раз они обещали, значит, так оно и будет, можно не сомневаться. В этом деле они – профессионалы. Даже если умрет Сэнсэй – Организация его останется, и чуть не из каждого канализационного люка Японии нас будут преследовать до скончания века... Я понимаю, что по-идиотски звучит – но все ведь действительно так!
– Как в том фильме, «Агрессор» – по телевизору, помнишь? Идиотизм, но очень похоже...
– Если чем и похоже, то именно идиотизмом... В общем, мы крепко влипли. «Мы» – то есть, и я, и ты. Сначала влип я один, но по дороге еще и ты ко мне в лодку запрыгнула. И по-твоему, мы не идем ко дну?
– Ха! Так ведь мне же это все нравится! Мне так – всяко лучше, чем спать с кем ни попадя, сжигать уши фотовспышкой да портить глаза над каким-нибудь «Словарем японских имен»! То, что сейчас, гораздо больше похоже на жизнь...
– Ты хочешь сказать, – подытожил я, – что лично ты ни к какому дну не идешь, а потому и веревки никакой не будет?
– Ну конечно! Мы с тобой сами найдем овцу. Не такие уж мы безнадежные недоумки, чтобы этого не суметь!
«В общем, конечно, так!..» – мелькнуло у меня в голове. Возвратившись в отель, мы предались «акту соития». Лично мне нравится слово «соитие». Оно всегда ассоциировалось у меня с некой возможностью самореализации – пусть даже и в таких вот ограниченных масштабах.
Однако и третьи, и четвертые сутки нашего пребывания в Саппоро прошли безо всякого толку. Мы просыпались в восемь, съедали по утреннему комплексу в забегаловке по соседству, расставались на целый день, встречались за ужином, обменивались добытой информацией, возвращались в отель, занимались сексом и засыпали. Я выкинул свои старые теннисные туфли, купил взамен легкие кроссовки и успел показать фотографию с овцами сотням разных людей. Она перерыла в губернаторстве и библиотеке огромное количество документов и составила длиннющий список овцеводческих фирм, из которых обзвонила уже около половины. Но все было безрезультатно. Никто из опрошенных мною не опознал долины на фотографии; ни в одной овцеводческой фирме не знали об овце со звездой на спине. Один старикан уверял меня, будто видел именно этот пейзаж еще до войны на юге Сахалина, но я не мог поверить, что Крыса в своих скитаниях забрался на Сахалин. С Сахалина в Токио срочную почту не пересылают.
Так прошел пятый день, за ним шестой – и неуютный промозглый октябрь начал наползать на город, как сырая холодная жаба. Солнце еще было ярким, но ветер, окрепнув, пронизывал до самого сердца, и вечерами я уже надевал поверх майки ветровку из тонкой шерсти.
Саппоро – город настолько прямолинейный, что хоть с тоски помирай. Я никогда раньше не подозревал, до какой степени изношенности может человек довести свое тело, вышагивая по городу с таким количеством прямых линий. Мой же организм изнашивался прямо на глазах. Уже на четвертый день я напрочь утратил способность ориентироваться по сторонам света. Когда же я поймал себя на том, что, повернувшись спиной к востоку, пытаюсь идти на юг, я пошел в магазин канцтоваров и купил себе компас. Я начал разгуливать по улицам с компасом в руке – и город тут же приобрел какую-то иную, совершенно ирреальную сущность. Дома казались теперь всего лишь декорациями для киносъемок; пешеходы выглядели плоскими, словно вырезанными из фанеры. Солнечный шар вылетал из-за горизонта, проносился в небе по заданной траектории – и плюхался где-то за противоположным краем земли, как огромный артиллерийский снаряд.
Я стал выпивать в день по семь чашек кофе, каждый час забегал в туалет по малой нужде и крайне редко ощущал хоть какой-нибудь аппетит.
– А что, если дать объявление в газету? – наконец предложила подруга. – «Друг по имени такой-то, отзовись»...
– Неплохая мысль! – сказал я. Неважно, будет от этого толк или нет, – но все лучше, чем вообще ничего не делать.
Я обошел издательства четырех газет и в утренних выпусках следующего дня поместил объявление из трех строк:
КРЫСА! ВЫЙДИ НА СВЯЗЬ!! СРОЧНО!!! ОТЕЛЬ «ДЕЛЬФИН» 406.
Следующие два дня я сидел в отеле безвылазно, ожидая звонка. В первый день позвонили трижды. Сначала какой-то мужчина деловито осведомился, что за крысу я, собственно, имею ввиду. – Это мой друг, – ответил я. Удовлетворенный, он повесил трубку.
Второй звонок был от телефонного хулигана.
– Пи-и, пи-и! – пищал хулиган, – П-и, пи-и-и!...
Тут уж первым положил трубку я. Странная все-таки штука – жизнь в больших городах.
Последней позвонила женщина с пугающе тонким голосом.
– Вообще-то, меня все называют Крысой... – сказала она. Ее голос напомнил мне вибрирующие на ветру электрические провода.
– Извините, что заставил вас позвонить понапрасну, – вежливо сказал я, – но я ищу Крысу – мужчину.
– Я так и знала!.. – сказала она. – Просто, понимаете... Меня тоже все называют Крысой. Дай, думаю, позвоню, мало ли что...
– Огромное вам спасибо.
– Да что вы! Не за что... А вы как – нашли кого искали?
– Еще нет, – ответил я. – К сожалению.
– Жаль, конечно, что искали не меня, – вздохнула она. – Ну да все равно. Не меня, так уж чего там...
– Да... Мне очень жаль.
Она помолчала. Я почесал мизинцем за ухом.
– А знаете, если честно – это я сама захотела вам позвонить!
– Вы – мне?
– Сама не знаю, почему... сегодня утром наткнулась на объявление в газете... А потом весь день ходила и думала, позвонить или не стоит... Как чувствовала, что буду не ко двору...
– Значит, то, что вас называют Крысой – неправда?
– Ну да, – вздохнула она. – Никто меня никак не называет. У меня вообще никого нет – ни друзей, ни знакомых. Вот и захотелось взять и кому-нибудь позвонить.
Я вздохнул:
– Ну, что ж... все равно спасибо.
– Извините меня... А вы сами – с Хоккайдо?
– Из Токио.
– И вы приехали сюда аж из Токио на поиски друга?
– Совершенно верно.
– А сколько лет вашему другу?
– Только что тридцать исполнилось.
– А вам сколько лет?
– Тридцать через два месяца.
– Холостой?
– Да.
– А мне – двадцать два... А что, это правда, будто с возрастом ко многому легче относишься?
– Как сказать, – ответил я. – Не знаю. К чему-то легче, к чему-то наоборот...
– А может, мы лучше поговорили бы спокойно как-нибудь за ужином?
– Вы извините меня, – сказал я, – но мне действительно нужно все время быть здесь, у телефона...
– Да-да, конечно, – пробормотала она. – Еще раз извините меня...
– Спасибо, что позвонили!
Она сама повесила трубку.
С одной стороны, обычная охота шлюхи за клиентом по телефону. С другой стороны, может, и правда – просто одинокая женщина... Так или иначе, мне это ничего не давало. Результат все равно сводился к нулю.
На следующий день позвонили один-единственный раз.
– Насчет крыс вам лучше меня никто не расскажет! – заявил мне в трубку какой-то ненормальный. После этого добрых пятнадцать минут рассказывал мне, как геройски сражался с крысами в сибирском плену. Все это звучало забавно – но в моей ситуации не меняло, увы, ни черта.
Я примостился на откидном стульчике, встроенном в стену у самого окна – и провел весь день, наблюдая за тем, что происходило в фирме на третьем этаже здания напротив. За целый день наблюдений я так и не смог понять, чем же занималась эта фирма. В конторе с десятком служащих появлялись и исчезали посетители, сменяя друг друга как спортсмены во время баскетбольного матча; один из клерков принимал какие-то документы, другой ставил на них печать, третий рассовывал их по конвертам и бегом уносил куда-то из комнаты – и так без конца. Утром одна из сотрудниц – женщина с огромной грудью – разнесла всем кофе; после обеда желавшие выпить кофе уже заказывали его доставку по телефону. Мне тоже захотелось кофе. Я спустился вниз, попросил консьержа принимать телефонные послания на мое имя, вышел на улицу, выпил кофе в ближайшей забегаловке и, купив по пути пару банок пива, вернулся в отель. К моему возвращению в конторе напротив осталось только четыре человека: грудастая сотрудница отчаянно флиртовала с клерками помоложе. Я открыл пиво и, избрав грудастую основным объектом внимания, продолжил наблюдения.
