Харуки Мураками - Мужчины без женщин (сборник)
– Мне очень нравилось приходить сюда. Читал в тишине книги, наслаждался музыкой, не нарадовался, что в этом месте открылся бар. Однако, увы, теперь от бара многое откололось.
– Откололось? – повторил Кино, не понимая, какой именно смысл вложен в это слово. Он мог себе представить разве что чайную чашку, у которой откололся краешек.
– Та серая кошка больше сюда не вернется, – не ответив на вопрос, продолжал Камита. – По меньшей мере – какое-то время.
– Потому что это место откололось?
Камита не ответил.
Кино, беря пример с Камиты, внимательно окинул взглядом бар, но не заметил ничего необычного. Ему только показалось, что бар стал каким-то пустым и бездушным, утратил свою прежнюю притягательность. После закрытия в нем, конечно, просто никого не осталось, но тем не менее.
Камита сказал:
– Вы не из тех, кто сам по себе поступает неверно. Я это знаю. Однако в нашем мире бывает так, что недостаточно лишь не делать неправильных действий. Есть те, кто использует такую пустоту, как лазейку. Вы понимаете, о чем я?
Кино не понимал. И прямо в этом признался.
– Задумайтесь хорошенько, – начал Камита, глядя Кино прямо в глаза. – Задачка не из легких и требует глубокого осмысления. Ответ так просто не отыщется.
– Вы хотите сказать, сложность возникла не потому, что я сделал что-то неверно, а потому, что не сделал что-то верное? По отношению к бару или к себе?
Камита кивнул:
– Говоря строго, примерно так оно и есть. Но даже при этом я не намерен винить лишь вас одного. Я сам должен был заранее обратить на это внимание. Выходит, в этом есть и моя вина. Здесь было уютно не мне одному, но наверняка – и кому угодно.
– И как мне теперь быть? – поинтересовался Кино.
Камита молча засунул руки в карманы плаща. Затем сказал:
– Закрыть временно бар и уехать подальше. В такой обстановке другого выхода нет. Если среди ваших знакомых есть уважаемый монах, пусть прочтет молитву и расклеит вокруг дома амулеты. Правда, в нынешние времена подходящего монаха сыскать непросто. Поэтому вам лучше уехать отсюда, пока не зарядил следующий ливень. Простите, вам хватит денег на долгую поездку?
– Смотря сколько ездить. На какое-то время хватит, – ответил Кино.
– Это хорошо. Как быть дальше, будет видно после.
– Однако вы-то кто?
– Я – просто Камита, – сказал он. – Пишется знаками «божье» и «поле». Никак не Канда. Издавна живу поблизости.
Кино собрался с духом:
– Камита-сан, позвольте спросить – вам прежде не доводилось видеть в этой округе змей?
Камита не ответил на вопрос, а только сказал:
– Да, хорошо. Езжайте подальше и чаще меняйте места. И вот еще одно: каждую неделю в понедельник и четверг непременно отправляйте открытку. Так я буду знать, что вы живы-здоровы.
– Открытку?
– Любую открытку с пейзажем той местности.
– А на чей адрес слать?
– На тетушкин. В Идзу. Только указывать отправителя и писать текст нельзя. Просто заполняйте поле адресата. Это очень важно, поэтому просьбу мою ни в коем случае не забывайте.
Кино удивленно посмотрел на Камиту:
– Вы что, дружны с моей тетушкой?
– Да, мы с нею старые приятели. Признаться, это она попросила меня приглядеть, чтобы с вами не случилось ничего дурного. А я не уследил.
Кто же он такой? Кино так и не узнает, пока тот не признается сам.
– Когда можно будет вернуться, я вам сообщу. Но до той поры, Кино-сан, чтобы сюда – ни ногой. Понятно?
Кино той же ночью собрался в дорогу. Лучше уехать отсюда, пока не зарядил следующий ливень. Как гром среди ясного неба! Ни тебе пояснений, ничего – как хочешь, так и понимай. Однако Кино поверил Камите на слово. И хоть слова его прозвучали нелепо, усомниться в них желания не возникло. В доводах Камиты крылась удивительная, затмевающая любую логику сила убеждения. Смена белья и предметы туалета поместились в одну сумку среднего размера. В такую же он складывал образцы обуви, отправляясь в очередную командировку. И потому прекрасно знал, что нужно, а что нет для долгого пути.
На рассвете он приколол на стену бара лист бумаги с надписью «На некоторое время бар закрыт». «Подальше», – сказал ему Камита, но куда ему и в самом деле податься, в голову не приходило. На север или на юг – он не знал даже этого. Поэтому Кино решил первым делом отправиться по своему прежнему маршруту, каким ездил, когда работал на спортивную фирму. Сев на автобус, он направился в Такамацу. Там, объехав вокруг Сикоку, собирался перебраться на Кюсю. В Такамацу остановился в бизнес-гостинице рядом со станцией и провел в этом городе три дня. Бесцельно бродил по улицам, посмотрел несколько фильмов. На дневных сеансах залы кинотеатров были пусты, а фильмы – как на подбор никудышны. Вечером возвращался к себе в номер и включал телевизор. По совету тетушки старался смотреть образовательные программы. Но ничего полезного для себя так и не узнал. Второй день в Такамацу пришелся на четверг. Кино купил в «комбини» открытку, наклеил марку и отправил тетушке. Как велел ему Камита, подписал только ее имя и адрес.
Вечером третьего дня ему вдруг захотелось женщину. Номер телефона подсказал таксист. Пришла молодая девушка лет двадцати, с гладким красивым телом. Однако секс с начала и до самого конца оказался ему в тягость. Просто так, снять напряжение. Хотя, если говорить откровенно, даже напряжение снять не удалось. Наоборот, жажда только усилилась.
«Задумайтесь хорошенько, – говорил Камита. – Задачка не из легких и требует глубокого осмысления». Но сколько ни думал Кино, в чем тут смысл, понять так и не смог.
Той ночью шел дождь. Не сильный, но без намеков на прекращение, свойственный осени долгий нудный дождь. Подобно однообразной часто повторяемой рекламе, не было в нем ни просветов, ни ослаблений и усилений. Теперь даже не вспомнить, когда он начался. С собой он нес лишь чувство леденяще-промозглого бессилия. Никакого настроения выйти на улицу под зонтиком и пойти куда-нибудь поужинать. А раз так, лучше и вовсе не есть. По оконному стеклу у изголовья стекали мелкие капли, уступая место все новым и новым. Кино наблюдал за переменами узора на стекле, а сам бессвязно размышлял. Там, по ту сторону узора, бескрайне простирался сумрачный городской пейзаж. Кино налил в стакан из карманной бутылки виски, разбавил равной долей минеральной воды и выпил. Без льда. Тащиться за льдом в коридор к автомату не хотелось. Теплый напиток быстро освоился с вялостью тела.
Кино остановился в дешевой бизнес-гостинице в окрестностях станции Кумамото. Низкий потолок, узкая кровать, маленький телевизор, тесная ванна, крошечный холодильник. Все в этом номере сделано маломерным. Здесь чувствуешь себя громоздким гигантом. Однако Кино проводил все время в номере, особо не страдая от его миниатюрности. Шел дождь, и, за исключением краткой вылазки в «комбини», он никуда не выходил. В магазине же купил карманную бутылку виски, минеральную воду и крекеры на закуску. Завалившись на кровать, он читал книги, а когда уставал читать – включал телевизор. Надоедало смотреть телевизор – опять принимался за книги.
Шел третий день в Кумамото. На банковском счету оставалось достаточно денег, чтобы ночевать в более приличных местах, но он считал, что такие гостиницы ему подходят даже больше. Если долго находишься в тесном пространстве, не думаешь об излишках, и почти все здесь – рядом, стоит лишь протянуть руку. Вопреки ожиданиям, именно это и пришлось очень кстати. «Еще б возможность слушать музыку, и больше ничего не нужно», – думал про себя Кино. Тэдди Уилсон, Вик Дикенсон, Бак Клейтон. Порой ему неудержимо хотелось послушать старый добрый джаз. Отточенная техника, простые аккорды, неподдельная радость от самого исполнения. И превосходный оптимизм. Сейчас как никогда Кино была нужна такая музыка, которой больше нет. Однако его коллекция пластинок далеко отсюда. Он мысленно представил свой бар после закрытия: потушен свет, внутри царит тишина. В глубине проулка высокая ива. Приходят люди, видят, что бар временно закрыт, и, смирившись, уходят. Как поживает кошка? Даже если и вернулась – увидела, что ее вход заколочен, и наверняка приуныла. А таинственные змеи по-прежнему продолжают свою тихую осаду?
Из окна на восьмом этаже было видно окно офисного здания напротив. Продолговатое здание по виду – бюджетного проекта. С утра и до вечера Кино мог наблюдать через стекло работающих на этаже через проулок людей. Местами опущены жалюзи, и что-то видно лишь отчасти, поэтому о деятельности компании судить трудно. Там сновали мужчины в галстуках, женщины стучали по клавишам компьютеров, отвечали на телефонные звонки, разбирали документы. В общем, ничего интересного. Физиономии, одежда, все было одинаково заурядным. Кино не надоедало подолгу смотреть в окно по одной простой причине: делать ему больше было нечего. Но больше всего удивило Кино, что лица людей временами излучали радость. Некоторые даже смеялись во весь рот. Интересно, почему? Работают целый день в таком неприглядном офисе, загружены неинтересной (как показалось Кино) работой – ну откуда у них могло взяться веселое настроение? Или в этом скрыта непостижимая для него самого важная тайна? Размышляя об этом, Кино поймал себя на том, что ему не по себе.
