Татьяна Воронцова - Морской змей
Венсан уже сидел в прежней позе, положив ногу на ногу. Только придвинул стул поближе к кровати. Глаза его внимательно следили за тем, как Лиза привыкает к своему новому состоянию. Как пытается убедить себя в том, что все в порядке. Как попеременно оказывается то во власти страха, то во власти возмущения.
– Когда твои родители впервые решили показать тебя психотерапевту? В чем заключалась его помощь?
– Что ты собираешься со мной делать? – спросила она вместо ответа. – Я не боюсь. Я просто хочу знать.
– Это будет зависеть от твоего поведения.
Они немного помолчали. Лиза обдумывала его слова. Венсан терпеливо ждал. Приливы отчаянной храбрости чередовались с приступами паники, сродни той, что охватывает детей в темной комнате, и он отлично это знал. Он видел ее насквозь. Природный дар или безупречная выучка? Офицер должен быть в какой-то степени психологом. Во всяком случае, офицер спецвойск.
– Но выбор у тебя невелик, – заметила она, вновь поддаваясь соблазну.
Одна сторона рта у него слегка дрогнула, но это нельзя было назвать усмешкой.
– Вот тут ты ошибаешься. Нет ничего более уязвимого, чем человеческое тело. – С этими словами он поднялся, сделал шаг вперед и склонился над беспомощно распростертой на кровати Лизой, которая тут же задергалась в своих путах, предчувствуя недоброе. – Не бойся. Я только покажу.
Его горячие пальцы проворно пробежались по ее рукам, нащупали известные своей чувствительностью точки повыше локтя, где бицепс, и мягко надавили. Мягко?.. Это было похоже на электрический разряд. Правда, моментальный. Лиза даже мяукнуть не успела, а пальцы Венсана уже переместились во впадинки под ее ключицами.
– Я сказал, не бойся. То, что я делаю, настолько элементарно, что взрослый человек не имеет права ни на какие судороги страха.
– Но я же все-таки женщина, черт тебя подери! – прошипела она сквозь зубы, когда его милостью снова обрела возможность дышать. – И что бы ты там ни заливал про болевые пороги, женщина остается женщиной, слабым существом!
– Ах вот когда мы об этом вспомнили! – рассмеялся Венсан, и его руки вернулись на прежнее место, откуда он убрал их минуту назад. – Ты еще помнишь мой последний вопрос?
Да уж, настойчивости ему не занимать.
– Через две недели после судебного заседания... – Она торопливо сглотнула. – Они заметили, что я похудела и стала плохо спать. Ни на какие вечеринки я больше не ходила. С подругами почти не общалась. Ну и кто-то их надоумил...
Венсан отпустил ее и потихоньку перебрался на стул.
– Продолжай.
– Психотерапевт оказался толстой теткой неопределенного возраста, в бесформенном костюме, без макияжа. Это меня окончательно добило. Даже ресницы не накрашены, представляешь? Не говоря уж про волосы и губы. Да разве с этаким чучелом можно о чем-то говорить? Я и не стала, разумеется. Два раза в неделю меня привозили к ней, чтобы я отсидела положенный час в кабинете, уставясь в стену и не говоря ни слова. Один только раз я очень вежливо сообщила, что не собираюсь обсуждать с ней свои проблемы, но, кажется, она не приняла мои слова всерьез. Чтобы до нее наконец дошло, потребовалось довольно много времени. Мои родители были в отчаянии. Но что я могла поделать? Эта женщина мне не нравилась, и я не желала иметь с ней ничего общего.
– Вы обращались к другим специалистам?
– Да. Правда, уже позже. Мне порекомендовали одного... вернее, одну. Но и с ней вышла та же история, хотя не в точности. К тому времени я уже начиталась Фрейда, Юнга, Райха, Лоуэна, и ее попытки вернуть мне душевное здоровье не вызывали у меня ничего, кроме скептических улыбок. Я была тем, о ком принято говорить «пациент-интеллектуал». Самый непробиваемый тип пациентов. Кошмар любого психоаналитика.
– Какие у тебя были отношения с матерью? Доверительные? Или не очень?
– Не знаю. Мне казалось, что она меня понимает. Хотя я всегда была скрытным ребенком. Но потом, когда это случилось... Она стала относиться ко мне как к больной. Доктора, лекарства... на ночь успокоительный сбор... Не знаю. Она даже перестала ругать меня за неуспеваемость. Уж лучше бы ругала.
– А твой отец? Ты любила его? Извини, что задаю этот вопрос в прошедшем времени, но меня интересует не то, как обстоит дело сейчас, а то, как обстояло оно в то время. Итак?
Лиза ответила не сразу. В другое время и при других обстоятельствах она бы и вовсе не стала отвечать, но лежать и перебирать в уме все инквизиторские методы, какие он надумает пустить в ход... Хотя рано или поздно он все равно задаст вопрос, который покажется ей слишком интимным, и они вернутся к тому, с чего начали.
– Да, любила. Особенно любила, когда он заглядывал вечером пожелать мне доброй ночи и мы еще болтали минут пятнадцать или двадцать. Это было здорово. Я очень любила своего отца.
– После этого скандала что-то изменилось?
– Да, – коротко ответила Лиза.
– Он перестал заглядывать к тебе перед сном?
– Не сразу, но... в конце концов перестал.
– Может, он просто решил, что дочка выросла?
– Ну и что? – удивилась Лиза. – Разве я перестала быть его дочерью? Или перестала быть человеком?
– А он стал относиться к тебе так, как будто ты перестала быть человеком?
Ну вот, запретный вопрос прозвучал даже раньше, чем она ожидала.
– Не совсем, – выдавила она через силу, – но... как будто я стала грязной, понимаешь? Я перестала быть его принцессой, его сокровищем и стала обыкновенной шлюхой. Я разделила участь всех женщин от начала времен. Стала подстилкой. Отверстием для чьего-то члена.
– Он сам так сказал, или это твои фантазии?
– Как будто это так трудно понять, – с горечью отозвалась Лиза.
Венсан кивнул:
– Значит, фантазии. О, как же ты любишь себя, принцесса!
– А ты себя не любишь?
– Люблю, но не так фанатично.
– Засранец! – выкрикнула она с неожиданной злобой. В эту минуту ей было плевать на то, что он сделает, как отомстит за повторное оскорбление. – Да подавись ты своими вопросами! Можешь засунуть их себе в задницу! Тьфу на тебя!
О-хо-хо! Весь репертуар Голливуда.
Венсан сидел, прикрыв ладонью глаза, легонько поглаживая указательным пальцем левую бровь. Уткнувшись в подушку, Лиза обеспокоенно следила за ним краем глаза.
«Кажется, на этот раз ты малость того... перегнула палку. Можно было обойтись без засранца. Удастся ли ему переварить эту порцию нечистот?»
– Знаешь, чего мне сейчас хочется? – Венсан убрал руку от лица и устремил на нее мечтательный взгляд.
– Чего же?
– Дать тебе хорошего ремня.
– В самом деле?
Он продолжал смотреть на нее, не отрываясь и не мигая. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы выдержать этот взгляд.
...что у меня глаза змеи.
— Ладно. – Он вздохнул. – Возможно, мы к этому вернемся. А пока я хочу повторить вопрос. Отразилось ли это печальное происшествие на твоих отношениях с одноклассниками? С учителями?
Лиза демонстративно отвернулась. Ей опять надоело быть хорошей девочкой. Какого черта, в самом деле? Где-то в области солнечного сплетения уже шевельнулся крошечный зародыш страха, но не липкого и противного, какой испытываешь перед визитом к стоматологу, а томительно-интригующего, сладко щекочущего нервы.
Стул скрипнул – Венсан был снова на ногах. Лиза затаила дыхание. Что он задумал? Как далеко он осмелится зайти в своем необъяснимом стремлении добиться от нее связного изложения этих никому не нужных, поросших плесенью фактов?
Он вышел и вскоре вернулся. Услышав его шаги, Лиза стремительно обернулась и, к ужасу своему, увидела, как, остановившись в двух шагах от кровати, он медленно развернул и пропустил сквозь пальцы что-то длинное, черное, опасное, лоснящееся, как старый шелк. Похожее на гибкий кожаный шнур с мелкими проблесками металла. Металличе–ские колечки? Звенья цепи? Вплетенная металлическая нить? В полумраке спальни ей ничего не удавалось разглядеть, как она ни старалась. Но мурашки по коже побежали сразу же. Штучка что надо. Господи боже! Уж не собирается ли он...
– Венсан! – промолвила она дрогнувшим голосом.
Улыбнувшись, он встряхнул кистью, заставив кожаную змею сухо прошелестеть по ковру. Потом перевесил через вытянутую руку и показал Лизе.
– Нравится?
– Да ты совсем больной на голову, Торанс! Где ты это взял? В секс-шопе?
– Не угадала.
– Ты ненормальный! – Ее уже трясло. – Ты... Чудовище! Маньяк! Только попробуй ударить меня! Думаешь, я буду молчать? Или читать Рембо? Черта с два! Предупреждаю, я буду орать во все горло! Я поставлю на ноги всю округу! Я... Эй-эй, погоди!.. Ты слышал, что я сказала? Я буду кричать!
– В соседней комнате спит твоя подруга. Ты хочешь ее разбудить? Ай-ай-ай... – Венсан погрозил ей пальцем, как ребенку. – Она больна. Я сам разводил для нее таблетку аспирина. Но если сейчас она примчится сюда и попробует мне помешать, я буду вынужден начать с нее, а не с тебя. Ты в самом деле этого хочешь?
