Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем
— Да Вы сильно не переживайте, гражданин подозреваемый. В нашей стране суд осуществляется оригинальным способом. То есть в зал суда мы не пускаем всяких там правозащитников-шарлатанов и журналистов-провокаторов с фотокамерой. Вы отвечайте на поставленные вопросы.
— Это Ваша жена? — спросил он.
— Да, а что? — ответил вопросом на вопрос Худьерди.
— Вы избили её в тот дождливый ночь? Если да, то за что? Как Вы там вообще оказались? — снова спросил следователь.
— Не помню, гражданин начальник. В ту ночь я был пьяным, как говорится, на нашем жаргоне «Гижжака туппак», «Гишт — кирпич», «Монтировка» и тогдали — сказал Худьерди.
Обращаясь к Фариде, следователь спросил:
— Скажите, пожалуйста, гражданка Гуппичапанова, этот человек является Вашем мужем?
— Да — ответила Фарида.
— Вы утверждаете, что он Вас избил? Если да, то за что? — снова задавал вопрос следователь.
— Ночью он пришел на полевой стан, где я живу со своими детьми и постучал в окно. Шел сильный дождь. Я вышла во двор и подошла к нему. Но тут Худьерди схватив меня за волосы и намотав их мне на шею, стал душить меня:
— Ты сука, даже не прикасайся ко мне своими грязными руками! Ты теперь не жена мне! Три талак тебе! Кому продала и с каким любовником поделила деньги?! Ты почему убила мою бедную маму?! Она служила тебе словно рабыня, а ты отравила её ядом! Бедная моя слепая мама не видела, когда ты подсыпала яд в её чай! Говори, проститутка поганая, куда девала деньги, говори! — кричал он с пеной у рта.
Я хотела закричать, чтобы позвать людей на помощь, но не могла! Я старалась всеми силами вырваться из петли, которая образовалось из моих волос. Наконец мне удалось выскользнуть из его рук, а он поскользнулся и упал на землю. Я начала ползти в грязи, желая избавиться от него, но мне не удалось сделать это. Худьерди держал меня за волосы и бил меня ногами по голове и животу, волоча меня и топча в грязи. Я в ужасе кричала, зазывая людей на помощь. Но на мой зов никто не откликнулся, так как полевой стан был далеко от села. Тут Худьерди снова поскользнулся и упал, ударившись головой о камень, и умолк. Я испугалась, подумав, что он умер. Я быстро нагнулась над ним, послушала его сердце и успокоилась. Он был еще жив. Тогда в голову мою пришла мысль о том, что надо немедленно связать ему руки и ноги, пока он не пришел в себя. Я так и сделала. Завязала ему руки и ноги бельевой веревкой, на которую я вешала для сушки стираную одежду. Потом волоком перетащила его на полевой стан и раздевшись, помылась стоя под холодной дождевой водой, которая лилась из крыши полевого стана. Потом оделась и, принеся одеяло, завернула в него мужа. Я просидела до утра, не сомкнув глаз, рядом с Худьерди. Потом уснула. Утром пришел бригадир Довул и, узнав о случившемся, позвонил участковому милиционеру Базарбаю.
Теперь о смерти моей свекрови. Когда моя свекровь скончалась, я была в городе, торговала рисом. Приехала и, услышав страшную весть, потеряла сознание. Когда я пришла в себя, и увидела соседских женщин, одна из которых сказала, что для организации похорон нужны деньги. Я пошла к своей подруге детства Сайлихон и попросила у нее финансовую помощь. Она сказала, что у неё нет денег, но она возьмёт деньги у одного человека взаймы с процентами. Я согласилась, поскольку в тот момент другого выхода у меня не было. Тогда Сайлихон дала мне чистый лист бумаги и просила подписать. Я поверила своей подруге детства и подписала. Потом побежала домой. Через час Сайлихон принесла деньги, и я на них организовала похороны свекрови. Через месяца два пришла Сайлихон с человеком, у которого она взяла деньги для меня на проценты. Кредитор показал мне бумагу, которую я подписала, и сказал, чтобы я вернула ему деньги. Их тогда у меня не было, и поэтому они конфисковали наш дом. Потом мне пришлось переехать к родному брату, но я не могла жить у него долго. После чего я с детьми переехала на полевой стан, тот самый, где он меня избил. Он оклеветал меня, обвинив меня в смерти собственной матери. Как же я могла убить свою свекровь, которую я уважала и любила как свою родную мать? Я боюсь Божьего гнева и не хочу гореть в аду вечным огнем — сказала Фарида и заплакала. Следователь дал ей воды, чтобы она успокоилась.
— Товарищ следователь-ука, прошу Вас, не сажайте его в тюрьму. Он все-таки является отцом моих детей. Ради Бога, отпустите его. Он не виноват. Ведь он тогда был пьяным. Если хотите, я даже готова написать объяснительную, с письменным подтверждением того, что он не виноват — плакала Фарида.
Услышав эти слова Фариды, следователь ошалел. Потом взял сигарету, щелкнул зажигалкой и стал нервно затягиваться.
— Не плачьте, гражданка Гуппичапанова, и не надо писать оправдательное письмо. Вы сейчас можете идти. Спасибо за сотрудничество со следствием. Если Вы нам понадобитесь, мы Вас снова вызовем, хорошо? — сказал следователь Камаридинов, закуривая сигарету.
— Хорошо — сказала Фарида и вышла в коридор.
33 глава Первый снег
Фарида сегодня радовалась не потому, что падает снег за ночным окном. Она была рада тому, что из-за отсутствия состава преступления, её мужа Худьерди освободили от уголовной ответственности. Фарида простила его ради своих детей, хотя её дети толком не помнили его. Ну, в какой семье не бывает ссор? Никто в мире не застрахован от этого зла. В семьях президентов тоже, наверно, бывают ссоры. Человек не ссорится только в гробу или в могиле. Хорошо, что Ильмурад не знал о том, что его отец бил её. Фарида не хотела, чтобы её сын, узнав о произошедшим, впал в отчаяние и переживал. Слава Богу, он вовремя уехал в город. При такой погоде ему было бы трудно выбраться отсюда. За опоздание сапожник Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум выгнал бы его.
Она думала, глядя в ночное окно. На улице тихо падал снег, и седая старушка-зима замела снегом дороги, деревья, крышу полевого стана и поля, придав им сказочный вид. Заснеженные поля напоминали огромную постель влюбленных в брачную ночь. Ветер, кружа снежинки, гладил без утюга покрытые снегом поля, похожие на белые, шелковистые простыни и гладкое покрывало. Ночные белые поля освещали не только ночь, но и душу Фариды, до самого дна. Помолившись, она легла спать на краю сандала и стала думать о Гурркалоне, мысленно упрекая его за то, что он забыл написать в письме свой домашний адрес. Как же теперь она сможет с детьми поехать в город, чтобы найти его ремонтную мастерскую? Если снег будет падать не переставая, то до утра он по колено покроет сугробами всю дорогу. Хорошо, что осенью она собрала достаточное количество кизяка. Продуктами мукой и соляркой она тоже запаслась. Теперь её маленькая семья будет в снежном плену до самой весны.
Фарида начала учить наизусть письма Гурракалана. С грустной улыбкой она думала о том, что если собирать чудные письма Гурракалона, то из них можно создать интересную книгу, которая могла бы стать бестселлером.
С такими мыслями Фарида уснула и погрузилась в мир снов, где она снова встретилась со своим Гурркалоном. Во сне все они, Фарида с детьми и Гурракалон жили на полевом стане, на первом этаже. Полевой стан был многоэтажным, который считался единственным небоскребом среди бескрайних хлопковых полей, покрытых снегом. Они проживали по соседству с домкомом Тупурылдаевым, который носил специальную тюбетейку, высотой в полтора метра, напоминающую их многоэтажный полевой стан.
Фарида готовила на кухне вкусный плов и узбекский салат «Шакароб — аччик — чучук». Дети, сидя на мягком кожаном диване, смотрели по телевизору американский мультфильм «Спонч Боб — в квадратных брюках». Ильмурад, одетый в шорты и в футболку, сидел в своей комнате за компьютером и играл в виртуальную игру, стреляя из виртуального оружия по своим условным противникам, как в реалии. Гурракалон, удобно расположившись в кресле, шил, как всегда, из шкуры шакала для императора страны пуленепробиваемые галоши 28 размера с колокольчиками. Он планировал закончить шитьё как раз под Новый год, чтобы преподнести мудрому императору страны новогодний сюрприз.
Вдалеке, в заснеженном ночном поле, урчал одинокий трактор Газинияза. Он пахал на поле, распевая с застывающими от мороза слезами на глазах грустную песню про разлуку с любимой девушкой, которая ушла из жизни. Выглянув в окно Фарида, вдруг увидела Далаказана, который бежал босиком по заснеженному полю с огромным шкафом на спине и радостно кричал:
— Жить — жиииить — житталалалу — лалула! Жиииить — жить — житталалалу — лалула!
Когда он остановился, дверь его шкафа открылась, и оттуда вышли председатель колхоза товарищ Турдикулов Турсун Тарронович, агроном Пиллаев и великий сапожник ХХI века Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум. Они были пьяными и еле держались на ногах. Когда они, шатаясь, направились в сторону полевого стана-небоскреба, Далаказан поставил свой шкаф на снег и пошел мочиться в юлгуновые заросли. Тут появился бандит в черной маске, с пистолетом в руках, который залез в шкаф и привязав гранату к двери сделал «затяжку», после чего через проем шкафа вышел с обратной стороны шкафа и скрылся в зарослях степных можжевельников. В этот момент гурьбой прибежали дети, весело крича:
