Алексей Колышевский - Афера. Роман о мобильных махинациях
Из ее коньячной истории Картье сделал вполне себе обыкновенный вывод: она не готова порвать с мужем. То есть нельзя, конечно же, утверждать, что так будет продолжаться и впредь и он, Виктор Картье, лишь ее любовник и на большее рассчитывать не может. Но сейчас Лена и он расположились в самом начале пути, или «потока», и для того, чтобы и под коньяком Лена говорила приятные для Картье вещи, нужно будет потрудиться. Сколько? Зависит от выбранного способа движения. Картье выбрал самый, по его разумению, быстрый способ. Впереди была выставка на горе Манжуик. Картье рассчитывал стать царем горы.
2
Отель оказался современным и удобным. Им достались одинаковые номера, совпадающие вплоть до расположения крючков в ванной, но на разных этажах. Картье хотел было возмутиться, попросить один номер на двоих, но вспомнил про бухгалтерскую отчетность, про то, что документы из отеля нужно будет предъявить на работе, и прикусил язык. Лена сперва загадочно улыбалась, потом шепнула ему:
– Глупый, ведь это здорово, что мы не в одном номере! Станем ходить друг к дружке в гости, и ты не увидишь меня утреннюю, заспанную и злую. Я не нравлюсь себе по утрам. Пока мы с тобой любовники, давай позволим себе красивую жизнь без вкраплений быта и физиологических процессов.
– Мы кушаем радугу, а какаем фиалками, вот как это называется, – со смехом заключил ее в объятия Виктор.
…Чемоданы стояли нераспакованными, а на двуспальной кровати номера Лены двое изнуряли друг друга затяжным, полупьяным сексом, какой случается только после самолета и по обретении комфортного, пятизвездочного пристанища. После долго лежали, наслаждаясь гудением во всем теле, сладкой ломотой. Впереди было больше чем полдня самого замечательного на свете безделья, но Картье и не помышлял о праздности. Наполненный привязанностью, жаждой быть вместе с ней, Картье увязал все вместе, в один узел, и то, что долго варилось в его котелке, он, наконец, решил дать попробовать Лене.
– Сладкая…
– Как ты меня назвал? – Она лежала на его руке и повернула голову, прижалась. – Повтори еще раз. Ну пожалуйста-а.
– Сладкая. Можно я так буду называть тебя иногда?
Она чмокнула его в переносицу:
– Можно. Мне нравится быть сладкой для тебя. Меня так называла бабушка. Очень давно.
– А дедушка как тебя называл?
– Его не было, он помер от чего-то стариковского.
– Придется стать твоим дедушкой, – с притворным вздохом заключил Картье, наблюдая за вздымающимся одеялом (не любил лежать голым, всегда укрывал причинное место, считая, что демонстрировать его можно лишь в «рабочем» состоянии). – Фнуфенька, – прошамкал Картье, – подними вона одеяльце, фефо там у дедуфки есть антереснава?
– Дедушка, ну ты и неутомимый! – Лена с восторгом смотрела на то, что у «дедуфки есть антиреснава». – Знаешь, Витенька, я ведь могу привыкнуть в такому сексу, а не по пять минут.
Картье оскорбился:
– Зачем ты, лежа со мной в одной постели, напоминаешь мне о каких-то посторонних мужиках? Я что, настолько пустое место для тебя?
Она как-то даже и растерялась – заулыбалась смущенно, потом опомнилась, рассмеялась:
– Да о чем ты, Витечка? К твоему сведению, Штукин у меня первый мужчина.
– Ой, вот только не надо здесь, а? Тоже мне: все мы бабы стервы, милый бог с тобой, каждый, кто не первый, тот у нас второй». То есть он первый, а я второй, так, что ли?
– Третий, – с самым что ни на есть серьезным выражением ответила она. – У меня был отпускной роман с одним эстонцем. Длился он три дня. Потом он из-за меня развелся со своей женой.
– Как это? – все еще очень недоверчиво и прикрывая увядающее естество одеялом, спросил Картье. – Что такое случилось с горячим эстонским парнем, что он решил так круто изменить свою жизнь?
– Одно эсэмэс-сообщение от меня, посланное не вовремя, потому что телефон лежал где-то неподалеку от мест обитания его жены и она, чисто из женского любопытства, решила его прочитать.
– Воображаю себе, что там было написано! – хмыкнул Картье. – Мессага в поцелуйно-розовых тонах.
Свирепо осклабившись, он выбрался из-под одеяла и начал одеваться. Лена смотрела на него вначале с улыбкой, так как по наивности (а он действительно был у нее третьим) думала, что он шутит и вот-вот покончит с этим маскарадом, но очень скоро она увидела, что и впрямь очень сильно его задела, почувствовала женским своим чутьем, что если сейчас его не удержать, то он, чего доброго, уйдет, а в ее планы это совсем не входило. Да-да, ей было что сказать ему, ее отношение к нему уже совершенно сформировалось, а в потоке иначе и не бывает, но она все выжидала что-то, не решаясь быть первой, ожидая проявления инициативы с его стороны. И вот тебе! – он приревновал ее к сущей ерунде, к пустяку, к крошечному эпизоду и уже стоит в дверях и вот-вот уйдет, уже готовясь сказать что-то напоследок. Что именно, Лена не захотела слушать, не дала ему возможности. Голая, готовая вот-вот разреветься, она бросилась к Виктору на шею, застрекотала «прости, прости, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, прости меня, пожалуйста», и он… Ну а что он? Куда ему после такого? Конечно же, он остался.
– Не рассказывай мне больше ничего такого, – пробурчал только и получил еще с полдесятка поцелуев и все тот же стрекот из просьбы простить ее. Снял брюки (с ее помощью), трусы с него стащила она…
…Спустя полтора часа, когда, совершенно удовлетворенные и счастливые, они, позабыв уже о недавней распре, лежали в обнимку и она гладила его горячее тело, Картье решился:
– Лена…
– Да, вкусный.
– Ты раньше так меня не называла.
– Раньше? А у нас еще не было «раньше». У нас все только впереди, Витечка.
– Я хотел об этом поговорить с тобой, Лена. О том, что именно у нас впереди. Я не хочу тянуть и привык обходиться без намеков и путаницы. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Увидев, что она хочет что-то сказать, Картье мотнул головой «не перебивай»:
– У меня сейчас не очень хорошее финансовое положение, вернее, оно совсем паршивое и в рай с любимым в шалаше я не верю, это все разговор в пользу бедных, а бедным я никогда не был и никогда не буду. У меня на уме план, как очень быстро встать вровень с твоим муженьком и очень быстро оставить его позади. И план этот я обязательно осуществлю. Только ты должна мне помочь. Это авантюра, сразу предупреждаю. Ты поможешь мне?
– Да. Я люблю авантюры. Мечтаю хоть раз в жизни провернуть что-нибудь этакое.
– Ты станешь моей женой?
– …Да.
– Ты бросишь Штукина и не будешь потом говорить мне, что тебе вдруг сделалось его жалко и тому подобное?
– Нет, – сразу четко ответила Лена. – Нет, никогда.
– Тогда выслушай меня. Сейчас мы с тобой приведем себя в порядок и…
3
Открытие выставки было назначено на завтра, а сегодняшний день, последний перед торжественным запуском самого крупного в году мероприятия по демонстрации последних достижений мобильно-телефонной промышленности, был наиболее напряженным для участников. Необходимо было все проверить и перепроверить, убедиться, что на стендах все работает, в переговорных комнатах функционируют кондиционеры и достаточно кофе и минеральной воды – словом, постараться на славу, дабы не опростоволоситься (актуально для тех, у кого еще есть волосы на голове) в день открытия. В день перед открытием вход в выставочные павильоны был доступен лишь для участников выставки, работающих на стендах своих компаний. Каждый из них имел специальный бедж – пропуск, снабженный фотографией и с диагональной красной полосой. Такие пропуска начали попадаться Лене и Картье сразу же, как только они очутились на территории огромного парка, раскинувшегося на пологом западном склоне горы Манжуик и принадлежавшего в свое время одному из местных грандов. Во времена каудильо Франко все «отошло народу» и сам диктатор имел здесь свою резиденцию. Позже здесь был выстроен роскошный выставочный комплекс, и оба гигантских павильона даже в самые тяжелые для мировой экономики времена никогда не пустовали. «World Mobile Congress» этого года обещал стать самым грандиозным за всю свою историю. Ожидали именитых гостей, среди которых выделялись имена основателей «Google» и «Apple». Да что там говорить! Даже сам Билл Гейтс мог нагрянуть в любой из дней, что, несомненно, внесло бы в работу выставки дрожь и смешение наречий, словно во времена Вавилонского столпотворения. Между прочим, далеко не все участники выставки получали такие же персональные приглашения, как Картье, но тем не менее пропуска с красной полоской у Виктора и Лены не было, а значит, пройти внутрь павильона до открытия для них было невозможно. Но что такое невозможно, когда на кону стоит не просто судьба очередного бизнес-проекта, а, возможно, все будущее жизненное благополучие? Картье понадеялся на авось и на Ленино обаяние. И то и другое сработало.
Охранник при входе куда-то отошел. Не отошел даже, просто отвернулся, а в это время к входу подошла большая группа, целая делегация, кажется, это были люди из «Sony-Ericsson», и наша парочка авантюристов притерлась к ним, беспрепятственно пройдя первый уровень контроля. Затем, когда Картье было немного расслабился и стал высматривать стенд «NTT DOCOMO», к ним подошел один из секьюрити и попросил предъявить пропуска. Лена очень мило с ним объяснилась, наплела что-то из серии «мы забыли их на своем стенде, сейчас вернемся, нацепим и станем, как все. Кабальеро не стоит волноваться, мы не доставим проблем». Удовлетворенный ее объяснением и польщенный титулом «кабальеро», тот отвалил восвояси. Больше никто их не беспокоил, а Картье уже высмотрел красную вывеску «DOCOMO» и, сделав знак Лене следовать за ним, устремился к большому стенду, возле которого суетилось не менее двух десятков озабоченных и крикливых японцев, добросовестно проверяющих, все ли готово у них к завтрашнему дню. «DOCOMO» всегда очень дорожила своей репутацией не просто на словах. Как и любая японская компания, эта была тотолитарной империей, в которой сотрудникам нравилось подчиняться и быть послушными винтиками в бузупречно работающем механизме, что и было их основным и даже, пожалуй, врожденным умением.
