Оксана Робски - Casual-2: Пляска головой и ногами
За столиком прямо у входа сидит моя знакомая с подругами. Ее зовут Оля. У нее модный магазин, модная блузка и недоеденные лангустины. Надо поблагодарить Олю за платье, которое я взяла для съемки в «L'Officiel».
Подсаживаюсь к ним. Отличный столик – всех видно. Но я не люблю у входа. Я люблю у рояля.
За соседним столиком – на маленьком диванчике – мужчина с девушкой. Он целует ей руки и заглядывает ей в глаза.
Окружающие косятся на них.
– Помощник Абрамовича, – заговорщицки сообщаю Оле.
– А она кто?
Пожимаю плечами.
– Лохушка какая-то, – подытоживает одна из Олиных подружек. – А он ничего, симпатичный. А она прямо ужас. Ну, не то чтобы ужасужас, а просто ужас. А он… я бы влюбилась!
– Представляешь, – говорит Оля, – мы уже два с половиной года встречаемся, а я до сих пор не знаю, есть ли у него дети.
– Да? Это очень странно. – Пытаюсь вспомнить, с кем же встречается Оля. Конечно, вспомнить не удается. – А ты не можешь как-нибудь выяснить?
– Вот еще! Мне и неинтересно! – Оля доедает лангустина. – Буду я себе голову забивать всякой ерундой! Я лучше подумаю о том, какой помадой мне губы накрасить.
За столиком у стенки тоже знакомые. Пересаживаюсь к ним.
– Смотри, – киваю на тот романтический столик, где мужчина без устали целует девушке руки.
Кто она? – спрашивает Анна, пластический хирург. По крайней мере, так написано на ее визитке. Хотя ее визиткой вполне смог бы стать ее собственный нос. Если это, конечно, ее работа.
– У нее деревообрабатывающие заводы в Сибири. А он так – неудачник какой-то.
– Она красотка, – авторитетно говорит Анна, – а ему бы уши прижать не помешало. И верхнее веко слишком тяжелое. И вообще, что на нем надето? Вот девки! На всех подряд уже вешаются!
– У меня верхнее веко не тяжелое? – беспокоюсь я.
– А у меня? – интересуется приятельница Анны, ковыряясь вилкой в салате.
– Нет, девочки, – Анна успокаивает всех так, как только и может успокоить пластический хирург. – Вы – чемпионы породы!
У Анны выставочный бордосский дог. Так что в породе она точно разбирается.
Возвращаюсь за наш столик. Катя без устали рассказывает Регине о том, что она сделает с той журналисткой, которая подло раздобыла где-то ее фото с актером.
– Нет, ну вот ты – можешь найти мне эту журналистку?! – нетрезво интересуется Катя.
– Я? Могу! Это какая была газета? – Регина листает свою тетрадку.
– А как? Они же там фамилии-то свои не пишут! – Катя в азарте.
– Тебе вообще это надо? – Марина подает реплики в нужный момент, как профессиональная теннисистка теннисный мячик.
– Мне? – Катя размахивает стаканом, как будто в руке у нее знамя. – Надо! Еще как! Я ее уничтожу! Я ее… Я ей горло перегрызу!
А из-за чего он? – тихо спрашиваю Чернову. Ее сын в больнице. Диагноз – отравление. Как обычно – в таких случаях.
Она пожимает плечами. Еле заметно. Как будто тяжесть, лежащая на них, не позволяет ей пожать плечами по-настоящему.
– Не знаю.
– А как? Таблетками? Она кивает.
Наверное, нашими. Импортными и не отравишься.
– А ты ничего не замечала?
Надо было говорить с ней. Об этом. Так ей станет легче. Именно за этим она здесь.
– Нет. Он вроде такой веселый был. Я даже думала – влюбился. Спросил, бриллиант во сколько карат порадовал бы девушку…
– Может, в какую-нибудь компанию попал, может, долги?
– Какие долги? Он отцову карту катает, уже до дыр стер!
– Но с ним все нормально будет?
– Нормально.
– Он в ЦКБ?
– Через два дня, сказали, выпустят.
Позвонила Лялька.
Она уже паркуется. Это значит, что минут через 15 она выезжает с презентации. Минут через 40 будет здесь.
У тапера закончился перерыв.
– Слушайте! – Регина увлечена поисками Катиной роковой журналистки. – У меня есть одна тетка с телевидения, я ее всегда выручаю…
– Это как? – интересуюсь я.
Ну, сейчас же модно всякие гламурные истории рассказывать, и им постоянно нужны сумасшедшие героини с Рублевки… ну, там, кого муж бросил или кто сама раньше секретаршей была…
– Понятно, понятно, – Катя в нетерпении, – мы смотрим телевизор!
– Ну, и она как бы моя должница. По крайней мере, она сама так все время говорит…
– И что?
– Я могу попросить ее насчет этой фотографии Катькиной, только поздно уже…
– Успокойся! – умоляет Марина.
– Звони! Уроем журналюгу! – орет Катя.
Приехала Лялька. В леопардовой юбке, с белокурыми локонами и новым кольцом на пальце.
– Ничего себе! – восхищается Марина Сми.
– Неплохо, неплохо, – одобряет Катя.
– Что пьете? Шампанское? – Лялька садится за стол, посылая всем вокруг воздушные поцелуи. Кивает Черновой: – У тебя все нормально?
– Все нормально, – Чернова кивает в ответ и смотрит на часы.
– А почему у нас стол такой ужасный? – возмущается Лялька. – Вы что, ничего не едите? А где официанты?
– Мы после шести не едим! – обижается Катя. – Только пьем. Хотя, если бы у нас были такие сиськи™ – она косится на Ляльку, – мы бы и не пили.
– У вас вообще можно поесть? – Ляля обворожительно улыбается официанту.
– Конечно! – радуется он.
– Мне, пожалуйста, молодые артишоки, фаршированные креветками и крабовым мясом, – без запинки заказывает Лялька, – и вино, а то я шампанское не хочу…
– Я от него пердю!.. – в тон ей ерничает Катя.
– Мне, пожалуйста, бутылочку «Benefizio Pomino Bianco Doc» 2004 года. Выпьете со мной вина? Девочки? От Marchesi De'Frescobaldi? Потрясающее. Я в это «GQ» вообще только из-за него приезжаю, и недорого, кстати.
Когда Лялька произносила что-нибудь, кроме названий блюд или алкоголя, язык ее уже заметно заплетался.
– Ой! Подружка моя! – Лялькин вопль адресован входящей в зал Оксане Робски.
Робски тоже писатель. Считается, что мы коллеги. А я думаю, она мне подражает. Поэтому мы не здороваемся.
Лялька целуется с Робски. Робски улыбается Черновой.
Я поняла, почему не злословлю. Наверное, я просто не люблю людей.
– Что новенького? – спрашивает Лялька. – Я слышала, ты духи хочешь делать?
– Ну, да, «Casual». – Робски улыбается в 34 зуба. – А на рекламе будет блондинка – может быть, даже ты – в машине в моей, «Bently», эротично душится «Casual» и жмет на газ, врезаясь на дикой скорости в кирпичную стену. Гламурно?
– Гламурно, – соглашается Лялька. – Думаешь, кто-нибудь купит?
– Конечно, купит.
– С такой рекламой… в стенку… Мне кажется, везде должен быть Hollywood ending.
– Да ладно тебе, я шучу!
Уходя, Робски кивает мне.
– До свидания, – я тоже улыбаюсь. В 32 зуба.
– Я поехала. – Чернова опять смотрит на часы и встает. – Там мой муж один.
Я тоже встаю и иду за ней к выходу. На улице Чернова плачет.
– Такое пережила! – шепчет она.
– Ну, все… все! Теперь все будет хорошо. – Я прижимаюсь к ее шубе и дрожу то ли от холода, то ли от собственного бессилия. Потому что не знаю тех слов, от которых ей стало бы легче.
– Там отец вообще с ума сошел! – всхлипывает Чернова. – Думает, это все из-за того, что Сережа в Россию вернулся.»
– Да ладно, влюбляются везде, а у него сейчас возраст такой… опасный. Но теперь все позади.
Охранники бережно усаживают Чернову в новенький «BMW».
Я возвращаюсь в ресторан и полчаса грею руки под струей горячей воды в туалетной комнате.
Две девушки у зеркала красят губы и обсуждают нового знакомого.
– Олигарх, оказывается! – облизывается одна, пробуя языком помаду.
– Слушай, сейчас столько этих олигархов развелось! – вторая достает пудру. – Смотришь: лох лохом, а оказывается – олигарх!
Выхожу в зал. Посередине между столиками стоят Ульяна Цейтлина и девушка-брюнетка в светлом брючном костюме.
Ульяна одета не по погоде красиво. Точнее – раздета. Она близоруко – хотя все вокруг думают, надменно – оглядывает битком набитый зал.
Лицо ее спутницы кажется мне знакомым. Волнистые каштановые волосы девушки заплетены в косу, которая заканчивается там, где начинаются ноги. Ее ноги. У всех остальных на этом месте талия.
– Как дела? – обращаюсь к девушке с косой.
– Хорошо, – в голосе девушки столько энтузиазма, что даже Ульяна перевела на нее свой рассеянный взгляд. – Выхожу замуж. Свадьба будет на юге Франции. Мы арендуем виллу Ротшильда.
– Поздравляю, – мило улыбаюсь в ответ и спрашиваю Ульяну, что новенького в ее жизни?
– Книжку думаю написать, – Ульяна растягивает слова, не отрывая глаз от косы будущей невесты, – под названием «Мои любимые брюнетки».
– Здорово, – не теряется девушка с косой, глядя в спину удаляющейся Ульяне.
– Красивый костюм, – хвалю девушкин наряд и улыбаюсь ободряюще, так и не вспомнив ее имени.
– Да. Спасибо. – Она уже не смотрит вслед Ульяне, а довольно улыбается. – Между прочим, «Снежная Королева». Представляешь?
Представляю.
