Алина Знаменская - Колыбельная для Волчонка
Сигарета кончилась. Сергей вернулся в спальню и забрался под одеяло.
Иринин запах окутал его волнующим облаком. Сергей уткнулся лицом в подушку. Он уже почти засыпал, когда послышалось шлепанье босых ног по линолеуму где-то в прихожей.
— Антошка, — тихо позвал Сергей. Скрипнула дверь, на пороге появился мальчик — сонный, взъерошенный.
— Мама, — шепотом протянул он. Сергей поднялся на локте:
— Иди сюда, Антошка. Мамы нет, ты забыл? Я с тобой. Ты в туалет хочешь?
Мальчик молчал, соображая. Секунду помедлив, забрался на кровать и свернулся возле Свечникова теплым доверчивым комочком.
— Спой мне песенку, — пропищал сонно.
Свечникова просьба озадачила. Вероятно, Ирина поет ему колыбельные. В голове неслись обрывки знакомых песен — ни одну он не помнил до конца. Да и не пел никогда, даже в школе от хора отлынивал. А в армии что пели? «Не плачь, девчонка, пройдут дожди»? Да под нее просыпаться хорошо, а не засыпать. Наизусть он помнил несколько песен Розенбаума да еще, пожалуй, Высоцкого. Это заслуга Лобарева-старшего, тот с гитарой дружил. Бардов пело все его окружение.
Если друг оказался вдруг И не друг и не враг, а так… Если сразу не разберешь, Плох он или хорош…
Он не пел, а скорее тихо бормотал свою колыбельную, стараясь не разрушить сонную тишину вокруг сына.
К концу песни мальчик ровно засопел. Свечников долго лежал без сна, разглядывая в лунном свете трогательное, по-детски пухлое личико.
Утром, после зарядки на балконе и завтрака, Сергей с Антошкой поехали в «Сервис-плюс».
Суббота, садик не работает, и в глубине души Сергей обрадовался поводу взять мальчика с собой. Объяснить себе эту радость он не мог. Где-то внутри прыгало предвкушение того, как прокатит ребенка по треку и увидит на его бесхитростной рожице выражение щенячьего восторга.
Вовка Лобарев был в гараже — разбирал с механиками чей-то сиреневый «форд».
Антошка, открыв рот, потопал по гаражу глазеть на машины.
— Ты сегодня с подмогой, — кивнул Вовка, вытирая руки. — Племянник, что ли?
— Сын.
У Лобарева отвисла челюсть, и он с минуту смотрел на Свечникова очень пристально, пытаясь прочитать на его лице подтекст.
— Всем бы так! Откуда ни возьмись — совсем взрослый наследник. Ни пеленок, ни зеленок. Хватит прикалываться, волчара. Сестры, что ли, пацан? У нее, кажется, младший уже школьник…
— Думай, Вова, думай…
— Нет, кроме шуток? Родня в гости приехала?
— Холодно.
— Ну не крути. Хоть режь — не поверю, что за месяц на юге ты ребенка сотворил и вырастил. Полную свою копию.
Свечников, прищурившись, наблюдал за потугами напарника. Антошка заглянул в салон «форда». Кто-то из механиков поднял его и посадил за руль.
— Слушай, Вовк, не могу я сегодня акулу катать. Мне ребенка не с кем оставить. Давай поменяемся. Я тут поковыряюсь, а ты приятно проведешь время с Анжеликой. Чей «форд»?
— Ты мне свою Анжелику не подсовывай. Ты мою Галку знаешь — с потрохами сожрет.
— А мы ей не скажем. Кроме шуток. Его мать в больнице, а я за хозяйку. — Кивнув на Антошку, Свечников посветлел лицом.
Лобарев-младший озадаченно переводил взгляд с друга на ребенка. Что-то тут не так.
— Ты что, женился?
— Пока нет. — С лица Свечникова не сходила идиотская улыбка.
— Так… Но ребенка уже завел?
— Так получилось. До свадьбы. Не удержался.
— Ну и молодежь пошла… Во сколько твоя акула приплывает?
— В двенадцать.
— Один раз. Если она меня ненароком трахнет, ты лично будешь держать ответ перед моей супругой.
— Обязательно трахнет. Сам не знаю, как до сих пор невинность свою сохранил. То и дело посягала на самое святое.
— Когда на свадьбу пригласишь?
— Как только уговорю его мамашку.
— Строптивая?
— Жутко.
— А ты уговаривай лучше.
— А ты меня научи…
Вдоволь накатав сына по треку, Свечников повез его в «Русскую кухню», где они не торопясь, с аппетитом поели настоящих домашних пельменей, а потом, долго и азартно дуя друг другу в чашки, пили крепкий чай с пончиками.
— А к маме поедем? — отваливаясь на спинку стула и отдуваясь, спросил Антошка.
— Обязательно. Сейчас заедем на рынок, купим фруктов. Сок какой-нибудь. Как ты считаешь?
— Апельсиновый.
— Вот-вот.
— А потом?
— Потом? Вечером можем сходить в цирк. Ты не против?
Антошка торопливо завертел и заодно закивал головой. Нет, он не против. Он очень даже за.
— А потом?
Свечников пожал плечами. На сей раз он не понимал, что хочет знать его мальчик.
— Потом, когда мама придет из больницы. Ты не уйдешь? Ты будешь жить с нами?
Свечников замер. Вот оно. Он осторожно выдохнул.
— А ты бы как хотел, Антошка?
— Чтобы ты всегда жил со мной.
— Да?.. — Свечников стал шарить по карманам в поисках сигарет. Кажется, оставил в машине. Ну как, как разговаривать на такую тему с ребенком?
Карие глаза крепко держали Сергея под прицелом.
— Когда мама выйдет из больницы… мы обсудим этот вопрос втроем. Хорошо?
Мальчик вздохнул разочарованно.
Свечников через стол протянул руку и потрепал его по голове.
— Во всяком случае, Антошка, мы часто будем видеться. Я тебя не оставлю. Мы всегда будем вместе.
Малыш опустил глаза. Сергей увидел, как задрожала нижняя губа.
Ребенок явно ожидал услышать другое.
Сергей мучительно молчал, не находя подходящих слов.
— А почему? — чуть слышно пролепетал Антон, и прозрачная слеза поехала по румяной щеке вниз, мимо носа, к губе.
Как понять, что происходит в этой белокурой голове, где совершенно иной мир и непонятная для взрослых логика? Сергей запаниковал. Когда вторая слеза стала догонять первую, он решительно произнес:
— Я твой отец, Антошка. И мы всегда будем вместе.
Темные ресницы взлетели вверх, и блестящие мокрые вишни уставились на Свечникова. За прозрачной дрожащей пленкой слез они казались еще ярче и выразительнее. В них застыл вопрос и отразилось потрясение.
Свечников не на шутку испугался. Руки тряслись, но он улыбнулся и полез за платком.
— Разве ты не догадывался? — бормотал он, вытирая ребенку щеки и нос. — А я вот тебя сразу узнал. Думаю: как этот мальчик похож на меня.
— Ты не шутишь? — прошептал Антошка, шмыгнув носом.
— Какое там! Не до шуток.
— А где ты раньше был? Мама говорила…
— Мама не знала, где я, — перебил Свечников, уже не подбирая слова. Они сами посыпались в голову — единственно подходящие: — Мы с ней потерялись. Земля большая, Антошка, я много ездил и… потерялся. Мама родила тебя, а я не знал об этом. Я был далеко. А потом, когда тебя увидел, сразу понял… Вернее, не сразу…
Вот и запутался. Еще пара вопросов, и он засыплется напрочь, как на экзамене.
— Я знал, что ты не умер! — Антошка спрыгнул со своего стула и подбежал к Сергею. Он залез к нему на колени и доверчиво прижался всем своим маленьким тельцем. — Ты научишь меня ездить на твоей машине?
Сергей молча кивал, обнимая сына и боясь пошевелиться…
— Ты возьмешь меня на гонки? — спрашивал малыш. И вдруг: — А у тебя другие дети есть?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— У Полины папа — музыкант. Но у него есть еще другая мама и другая дочка. Только большая уже.
— Нет, сынок. Ты у меня один.
Свечников замер, когда Антошка обвил руками его шею.
Он подхватил мальчика и вынес его на улицу. Пахло дымом и сухой листвой. Свечников вздохнул всей грудью. Давненько он так остро не ощущал жизнь.
В машине он взглянул на задумчивое личико Антошки и подмигнул ему:
— Давай только, старик, маме пока говорить не будем. Вот вылечится она — тогда. Хорошо? Антон серьезно кивнул.
Ирине разрешили вставать, и она потихоньку ковыляла, меряя шагами коридор. Думы о Сергее с Антошкой не покидали ее ни на минуту. Что ни говори, а Сергей семимильными шагами движетcя к цели. Таким, как он, видимо, все дается легко в жизни. И он летит по ней, словно по трассе, в своей спортивной машине, не встречая препятствий. У таких людей, как правило, все есть — и деньги, и женщины, и насыщенная интересная жизнь. Скорее всего он смотрит на Ирину как на одну из длинной вереницы дам, мечтающих прыгнуть к нему в постель. Уверен в своей неотразимости. Хотя нет. Ирина как раз не вписывается в яркую когорту. И лет ей многовато. Ему должны нравиться помоложе и поярче, вроде той, в иномарке. Но поскольку Ирина, вот такая обык-новенная-разобыкновенная, возникла на его пути как препятствие, так что же? Нужно взять ее штурмом, измором. Как он выразился? «Все равно рано или поздно ты будешь моей. Это только вопрос времени».
Сердце мальчика он уже покорил, это ему раз плюнуть: гонщик, чемпион. Много ли ребенку нужно? Строптивая Антошкина мать, конечно же, Сергея только раздражает. Вероятно, раньше он не встречал подобных препятствий.
Что в нем такого особенного? Сказать, что он сказочно красив? Это, конечно, не так. Лицо в общем-то обыкновенное. Вот только изнутри оно озаряется всплесками какой-то неведомой энергии. Да еще эти волны, исходящие от него. Еще, пожалуй, руки. И взгляд…
