Владимир Топилин - Тропа бабьих слез
Сегодня Гришка стоял на пороге большого открытия. Он уже не сомневался в том, где находится золотая статуя. Все последнее время Гришка находился в эйфории триумфа. Он мало ел, плохо спал, о чем-то шептал сам себе, непонятно почему улыбался. Возможно, это было сравнимо с взрывным импульсом молодости, когда рано утром, просыпаясь неизвестно отчего, хочется бежать непонятно куда, искать неизвестно что, добиться великого и любить королеву. С годами, очень быстро это состояние проходит, человек стареет. Однако, стараясь пережить подобное еще и еще раз, кто-то находит это состояние в вине, сигаретах, наркотиках. Гришка научился повторять это состояние в познаниях неизведанного: «Голубые дали манят!» Волей случая ему представилась возможность искать золотую статую. И он нашел ее! Григорий был уверен, где она находится! Теперь Гришка находился в состоянии ожидания момента, когда наконец-то увидит ее. Сейчас в нем остро жили те самые чувства импульсивной молодости. Он желал, чтобы они продлились как можно дольше! Да, случится так: сегодня он придет под Перевал бабьих слез, откроет золотую статую А завтра что? Утром наступит обыкновенный день, где все будет просто и понятно. Так же будет светить солнце, дуть ветер, бежать вода, шуметь тайга. Но в нем умрет то прекрасное чувство, ради которого Гришка ходит по этой глухой, первозданной тайге. Деньги и золото его не удовлетворяют. Он знает, что завтра у него будет столько денег, сколько ему надо на продолжение жизни, не больше. Если бы он хотел разбогатеть, давно разменял бы те монеты из сосудов мертвых воинов под Перевалом бабьих слез.
Да, Гришка знал о захоронении вольных кочевников задолго до Егора. Нишу в скале с пятью покойными ему показал отец, а отцу дед. Когда-то давно, когда Соболевы начали знакомиться с этой землей, прадед Григория случайно нашел это захоронение во время охоты на кабаргу. Возможно, с той поры прошло около ста лет. За все время род Соболевых не взял из горшков ни единой монеты, как бы ни было трудно в жизни. Свято почитая законы христианства, они достойно верили в завет, что то, что положено в гроб с покойным, нельзя забирать из могилы.
Предсказания Егора были удивительны Гришке. Вещий сон казака еще раз доказывал ему, что золотая статуя находится где-то тут, рядом с Тропой бабьих слез, под перевалом, иначе и быть не может. Гришка пошел с Егором в тайгу потому, что видел в нем сильного духом, преданного, смелого, вещего человека. Такие люди встречаются очень редко, но остаются друзьями до гробовой доски. Гришка был немало шокирован, когда Егор предсказал захоронение воинов, но не сказал ему, что знает о нише от отца. Это была своеобразная проверка на вшивость: возьмет Егор монеты или нет, жадный он человек или равнодушный к богатству.
В тот день, когда они переходили через Перевал бабьих слез, Гришка надеялся на дар всевидения Егора. Он верил, желал, что, легко обнаружив могильную нишу, Егор покажет место, где находится золотая статуя. Однако это случилось позже, когда в Гуляевском пороге разбило о камень плот.
Золотая статуя – мечта всей жизни Григория. Найти ее во все времена желал весь род Соболевых. Если это случится в его жизни, фамилия его семьи навсегда останется в памяти народа Сибири.
Гришка не знал, что будет делать с золотой статуей: отдаст, продаст, поменяет или сохранит где-то в пещере и будет молиться на нее, как на Бога. Это было неважно. Главное – поиск! Поиск – это цель! А достигнутая цель – это смысл жизни. В этот час он хотел быть в состоянии триумфа как можно дольше. Гришка знал, был уверен, что очень скоро прикоснется руками к находке, но специально тянул время, выбивая из каждой мысли взрывной адреналин. Может, поэтому, еще раз посмотрев на Перевал бабьих слез, он с улыбкой махнул рукой:
– Что там? Лежала двести лет на одном месте, за один день ничего не сделается!..
Проворно вскочив на спину Рубина, Гришка направил коня через переправу. На середине реки, на ровном, песчаном дне, мерин споткнулся, упал на колени. Гришке стоило больших усилий удержаться верхом. Он не придал этому значения, выискивая причину переполоха в скользких камнях под прозрачной водой, поехал дальше.
На первом пригорке дорогу всаднику преградила широкая, каменная осыпь – курумник, скрытый под толстым слоем мха в тени высоких кедров. Гришке потребовалось много времени, чтобы обойти непредсказуемое место стороной.
Дальше, на первой гриве, перед ним выстроилась скалистая гряда. Григорий долго вел мерина в поводе, выискивая проход через невысокую, но непроходимую стену. Последним препятствием оказался старый, частый ветровал. Наваленные друг на друга деревья создавали впечатление хаоса, от которого стоило повернуть назад.
В голову Гришке приходила мысль, что кто-то сурочит[18] ему дорогу. Возможно, он уже повернул бы назад, ушел по тропе под перевал, но гордая настойчивость – добиваться цели, что бы это ни стоило! – силой непокорного дьявола давила, толкала в спину только вперед.
Лишь к вечеру Григорий добрался в тот лог, где вчера видел огонь. В силу сложившихся обстоятельств или намеренно, он выехал ниже по ручью и сразу понял, кто был хозяином костра. Ржавая, желто-грязная вода выдала старателей, промывавших вверху под перевалом золотоносный песок.
Гришка задержался, переосмысливая цель задуманной встречи. Общение со старателями не сулило ничего хорошего. Золотари народ скрытный, бдительно хранят секреты месторождения и не любят, когда кто-то находит их в тайге на жиле. Лишь глухая тайга знает, по какой причине и как пропадают люди…
Григорий сам из потомственной старательской семьи, по надобности моет золото в своих родовых местах и не желает, чтобы в его отсутствие ему «кто-то помогал». Со своей стороны, он никогда не бутарит (моет) в чужих ручьях, считая подлостью. За подобное воровство можно схлопотать пулю. Однако как человек любопытный, тихо, незаметно подкравшись к старателям со стороны, Гришка всегда проверял «новых старателей». На то были причины. Он свято чтил память потерявшегося в тайге отца, догадывался, из-за чего и как это случилось, поэтому верил, что рано или поздно виновник смерти родной крови будет найден.
Какое-то расстояние Гришка осторожно ехал на Рубине вверх по ключу. Чувствуя напряжение седока, конь шагал тихо, не спеша.
К старательскому стану Гришка подобрался незаметно. Последние метры ему пришлось ползти на четвереньках неподалеку от ручья, чтобы шум воды забивал шорох его движения. Предупреждая возможное присутствие собак, ему пришлось ловить встречное движение воздуха. Подтверждая тонкие навыки скрадывания, кажется, он предусмотрел все, но забыл о своей собаке.
Всю дорогу, пока Григорий ехал к этому месту, Кыргыз бежал где-то рядом, появляясь и скрываясь в поле зрения. Показывая отличные качества охотничьей лайки, молодой кобель всю дорогу следовал за хозяином, редко, предупреждая зверя, подавал голос, где-то пропадал, опять догонял коня по следу и вновь исчезал в тайге. Наблюдая за Кыргызом, Григорий уже видел в нем отличного помощника в охоте и не переживал, когда тот отлучался надолго. За несколько дней такого движения он привык к поведению молодого кобеля, уверенно успокаивая себя мыслью «придет, никуда не денется». В результате этого Григорий больше уделял внимание коню, – как лучше пройти, обойти, провести, – вспоминая о Кыргызе тогда, когда тот появлялся на глаза. Привязывая Рубина там, у ручья, Гришка забыл о собаке и вспомнил о нем только сейчас, когда он залаял на людей впереди него.
Укоряя себя в попустительстве, Гришка чертыхнулся, встал на ноги. Скрываться дальше не было смысла. Кыргыз выдал себя и его. Так или иначе, встреча с людьми неизбежна. На всякий случай приготовив ружье, Григорий смело пошел вперед.
Когда он вышел из тайги на открытое место, ему предстала обыкновенная картина старательского промысла. Неподалеку от ручья был устроен примитивный стан. Под высокими кедрами разместился приземистый балаган-трехстенка, чуть дальше – отвал перемытого песка. На пригорке паслись три лошади. На месте работы стояли, озираясь, два бородатых мужика.
Его появление вызвало у старателей переполох. Мужики испугались лая собаки, теперь ждали появления людей, хотели прятаться, но не знали, куда бежать. Когда Гришка вышел на поляну, лошади увидели его, повернули головы. По их поведению мужики поняли, откуда исходит опасность, бросились в кусты, но было поздно. Гришка узнал их.
– Куда бежите? Стойте!.. Да это же я… Гришка Соболев! – закидывая ружье на плечо, обрадованно приветствовал старателей Григорий, делая шаг навстречу.
Он прошел мимо знакомых лошадей, спокойно приблизился к стану, снял ружье, приставил его к стене балагана, взял кружку, налил из котелка чай, сделал несколько глотков. Его действия выдавали уверенность. Он чувствовал себя здесь своим, как дома. С этими мужиками он был знаком близко, не раз встречался в тайге. Гришка всегда давал им в долг деньги, бывали случаи, бражничал по праздникам. Старатели-золотари были его односельчанами.
