Елена Сазанович - Перевёрнутый мир
Заключительная серия должна была сниматься в зоопарке, поэтому я был в приподнятом настроении. Наконец-то за все время съемок я смогу увидеть умные и честные глаза. И когда Лютик сообщил, что по договоренности с Песочным решено изменить финал, я остался к этой новости равнодушен. Поскольку считал, что подобный фильм уже ничем испортить нельзя.
– Да, но ты не знаешь главного! – Лютик возбужденно бегал по студии и потирал потные ручонки. – Это, если хочешь, сюрприз для всех вас! Завтра день нашей с Любашей свадьбы! И снимать мы ее будем в зоопарке! Как заключительную сцену!
Да уж, это действительно был сюрприз так сюрприз. Ладно, что Лютик вдруг наряду с режиссурой параллельно вдруг заделался сценаристом. Ему и этого было мало. Он теперь действительно вообразил, что Ален Делон ему в подметки не годится. И зритель будет безмерно счастлив созерцать его красную, круглую, как мяч, рожу на экране. Более того, он решил сделать доброе дело и для всех своих родственников и друзей, которые будут гулять на свадьбе под пристальным вниманием кинокамеры.
– Понимаешь, – радостно прыгал возле меня Лютик. – А чем они все хуже этих актеришек? И почему бы им не сняться в кино? Вот это свадьба! Они мне потом всю жизнь будут по гроб обязаны! А этот день останется в веках! Усекаешь? Хочешь, так и быть, кого-нибудь из своих пригласи. Кстати, твоя жена не хочет сняться? Могу ей по блату выделить эпизодик.
– Спасибо, Лютик, за твою безмерную доброту. Но моя жена плохо получается даже на фотографиях.
– А какое это имеет значение? – искренне удивился режиссер Лютик.
Где вы, мои хвостатые, пернатые друзья, и когда же я вас, наконец, увижу, чтобы хоть на миг понять, что в мире еще есть логика и совершенство?
Логика и совершенство разрушались у меня на глазах, когда это скопище друзей и родственников нагрянуло вечером в зоопарк уже изрядно навеселе. Впереди шествовал шатающийся Лютик в блестящем фраке и «бабочке», которые шли ему так же, как бегемоту. Его под руку держала счастливая невеста Любаша в длинном белом платье и белом веночке на голове. Она целовала Лютика в красную рожу и искоса поглядывала на меня. И даже умудрилась опять послать воздушный поцелуй. За ними торжественно несли ящик шампанского. Свадьба продолжилась в зоопарке. Где в клетках сидели звери. Они были такие разные, многих я, долго прожив в лесу, даже не знал. Их привезли из разных стран, и все равно они были частью моего мира. Такого знакомого, такого теплого, трепетного, благородного. И мое сердце защемило. Я почувствовал себя в своей стихии. Я глубже вдыхал этот запах, словно впервые за долгое время вновь смог насладиться чистым воздухом. Я вглядывался в эти детские мордочки и вспоминал свою родину. Мне вдруг показалось, что это я долгое время нахожусь в вольере, за железными прутьями. Это меня оторвали от родных мест, и это я по-настоящему одинок.
Лютик изгалялся, как мог. Он вовсю изображал из себя великого режиссера, наследника Эйзенштейна и Феллини. Он командовал, где нужно ставить свет, как выбирать ракурс. Матерные слова являлись частью его бутафорского костюма. Все гости смотрели на режиссера Лютика завороженно. Даже если кто-то тайно и ненавидел его, то старался эту ненависть на время съемок зарыть поглубже. А в клетках сидели недоумевающие звери. В их взглядах читалось только удивление, непонимание и неловкость за это сборище непонятных персонажей.
Пожалуй, лишь по недовольному взгляду я смог угадать в толпе работника зоопарка. И тут же направился к нему.
– И зачем вы допустили такое?
Мужик в рабочем костюме недоуменно пожал плечами.
– Я человек маленький. К тому же мне сказали, что реклама неплохая зоопарку будет. Все же кино! Опять же деньги не помешают.
– От такой рекламы не только посетители, но и ваши звери разбегутся.
– Да уж, пожалуй! – Он глубоко затянулся папиросой и сплюнул.
А Лютик уже разливал шампанское и озирался по сторонам. Возле вольера с белым барашком возбужденно кружилась какая-то дамочка – одна из гостей Лютика – и щебетала:
– Ой, а у меня такая же шубка, и тоже беленькая! Но уже совсем истрепалась, ах ты миленький, – она цокала язычком, дразня зверя. – Ах, ты, какой хорошенький! И шерстка такая гладкая, а моя шубка совсем истрепалась.
Лютик вслед за ней подскочил к вольеру и стал сквозь прутья подсовывать стакан с шампанским. Барашек задрожал от страха и робко лизнул искристое вино.
– Так, перед съемками не грех по глоточку, – возбужденно кричал Лютик. – Так сказать, за вдохновение!
Я со всей силы схватил его за локоть.
– Ты с ума сошел! – сквозь зубы процедил я. – Ну ладно, свадьба в зоопарке, может, это для вас и к месту. Но зачем же издеваться над животными! Ты посмотри на этих невинных тварей! – Я кивнул в сторону клеток. Звери со страхом наблюдали за событиями. – Они понятия не имеют, что такое спиртное! Они лучше, умнее, зачем ты хочешь все испоганить?!
Лютик со злостью отбросил мою руку.
– Заткнись! Святошей хочешь заделаться?! Не получится! Братьям меньшим хочешь уподобиться?! Рожей не вышел! Или хочешь стать чистым, как само первоздание?! Дудки! Поздновато, Ростик, ох как поздновато. На тебя столько грязи прилипло, что никакой родник не отмоет. Ты, если помнишь, к тому же первый алкаш! Так что…
Да, от Ростика в наследство мне досталось больше грехов, чем достоинств. И от этого наследства я не имел права отказываться.
– Хорошо, пусть – первый алкаш. Но зачем здесь напиваться? Не проще ли пойти в ресторан?
– Если хочешь знать, в ресторане мы не нужны ни одному репортеришке. Там и без нас хватает великих. А здесь… Ты только посмотри…
Я оглянулся. Недалеко от нас, под деревьями толпилась кучка папарацци. Они были во всеоружии, мертвой хваткой вцепившись в фотоаппараты, как в ружья. Казалось, вот-вот откроют огонь на поражение.
– Прикажи им сейчас же убираться! – Я бросился с кулаками на Лютика. – Ты не у себя на площадке! Ты в зоопарке, скотина!
Нас вовремя разняли гости. Они держали меня за руки. Напротив пыхтел красный Лютик. Пожалуй, я мог бы его сравнить с каким-нибудь зверем, но у меня не поворачивался язык – не хотелось обижать животных.
– Ах да, – брызгал слюной Лютик. – Как я сразу не сообразил. Ты же мстишь, сволочь! За Любашу мстишь! И как мелко!
Лютик орал все громче. Ему непременно хотелось, чтобы его все услышали, особенно репортеришки. Как он, Ален Делон Лютик, отбил во время съемок хорошенькую актрисочку у главного героя, признанного супермена.
– Боже! Как я сразу не сообразил! – Лютик театрально схватился за голову. – Но мы же честно тебе признались, что любим друг друга. И поверили, что ты простил. А ты… Мстишь тайно, исподтишка… Какая низость…
Я тут же заметил на себе презрительные взгляды. Некоторые даже отошли от меня подальше.
– Да! – не унимался Лютик, продолжая спектакль. – Да! Мы хотели сделать нашу свадьбу незаурядным событием. Чтобы запомнилась на всю жизнь! Но, похоже, зависть… Зависть того, кого я называл лучшим другом… Она не знает границ!..
Лютик явно переигрывал, потому что был изрядно пьян. Похоже, он действительно когда-то мечтал стать артистом, и наконец его детские мечты начинали сбываться. Я ненароком бросил взгляд на Любашу. Она буквально пожирала меня горящим влюбленным взглядом. Меня это окончательно убило. И я даже пошатнулся. И машинально рукой схватился за клетку. И вдруг почувствовал, на своей ладони что-то теплое и шершавое. Я оглянулся. Косуля, стройная, тонкая, с удивительно красивыми раскосыми глазами лизала мою руку и смотрела понимающим взглядом. Я улыбнулся. В один миг мне стало легко. И я уже не слышал дикого визга за своей спиной. Звона бьющихся бутылок. Я погладил косулю по мягкой шерстке.
– Ну что, красавица, тебе плохо? Ничего, скоро все уберутся отсюда. Потерпи чуток. Совсем скоро.
Косуля прилегла возле железных прутьев клетки, поджав худые ноги и вытянув мордочку поближе ко мне. Я присел возле нее. Нащупал в кармане печенье.
– На, бери, не бойся… Угощайся, красавица.
Косуля ела из моих рук.
– Я тоже был знаком… Давным-давно с такой, как ты, очень на тебя похожей. Ее хотели убить какие-то негодяи. Но я им не позволил. А ты не бойся. Эти не смогут убить. Хотя… Хотя они такие же…
Кто-то тронул меня за плечо, и я резко оглянулся. Напротив стояла Бина. Прижимая кружевной платочек к носу.
– А я и понятия не имела, что ты любишь животных. Это так трогательно. – Она язвительно рассмеялась. – Говорят, те, кто слишком любят животных, также сильно ненавидят людей.
Я оглянулся. Моей знакомой косули уже не было. Она скрылась в своем домике. Мне вновь стало неспокойно на душе и удивительно одиноко.
– Фу, ну и вонища же здесь! – Бина закашлялась. – Терпеть не могу эти запахи. Когда же мы наконец выберемся из этого хлева?
Она, так же тяжело дыша через платок и покашливая, отошла в сторону, подальше от вольера. Туда, где веселились люди. Дикое ржание, гогот, мычание, чавканье. Кто-то упал в лужу с шампанским, кто-то подполз к клетке, хрюкая, как свинья. Вокруг разбитые бутылки, непогашенные окурки, фантики от конфет.
