Андрей Шляхов - Скорая помощь. Обычные ужасы и необычная жизнь доктора Данилова
— Мусор – сюда.
И тут же озабоченно поинтересовалась:
— С ней все в порядке?
— Насколько это возможно в ее положении, — Данилов бросил перчатки в коробку и так же, ногой, отодвинул ее в сторону. — Вера, уколи но-шпу с анальгином.
— Хорошо, — отозвалась Вера, орудуя тампонами над телом пострадавшей. — Теперь на бочок повернитесь…
— А вы собирайтесь! — обратился к пациентке Данилов.
— Куда? — хором спросили обе женщины.
— Как это – куда? В больницу.
— Зачем? — спросила Снежана, снова усаживаясь на край кровати. — Вы же сами сказали, что ничего страшного нет!
— Вроде бы нет, — поправил ее Данилов. — Но нужно сделать рентген, проверить органы брюшной полости ультразвуком, показаться невропатологу, а то и полежать с недельку.
— Это исключено, — в ожидании укола пострадавшая лежала спиной к Данилову, и оттого ее и без того тихий голос был едва слышен.
— Вам не стоит выгораживать своего сожителя, тем более – бывшего, — Данилов достал из нагрудного кармана ручку. — Ваша фамилия?
— Вот! — Снежана встала, подошла к Данилову, сунула руку в задний карман расшитых серебряными нитями джинсов и протянула ему измятый белый конверт. — Возьмите и не задавайте лишних вопросов.
— Уберите конверт и не мешайте! — цыкнул на нее Данилов. — Я могу вызвать милицию в любой момент и скорее всего так и поступлю. Слишком много тайн…
— Снежана, уймись! — попросила пострадавшая, поворачиваясь на спину и натягивая на себя одеяло. — Лучше дай мне чистый халат, он в зеленой сумке…
— Сейчас! — Снежана послушно убрала конверт обратно и, подойдя к шкафу без дверок, что стоял слева от окна, достала из него сумку, а из сумки – требуемый халат.
Пока пострадавшая с помощью подруги одевалась, Данилов изучал обстановку. Типичный съемный гадюшник – серо-коричневый потолок весь в потеках и лохмотьях штукатурки, лампочка на проводе вместо люстры, ободранные стены, облезлый пол, окно, тонированное многолетней грязью… Из мебели – шкаф, стул, кровать с панцирной сеткой, провисшей чуть ли не до пола. Присутствовало еще и кресло, валявшееся возле ржавой батареи парового отопления, но у него недоставало сиденья и одной из ножек. Предметы роскоши вроде карниза с занавесками и телевизора отсутствовали.
Судя по расположению – «топографию» многих типовых московских зданий Данилов давно заучил наизусть, — квартира была двухкомнатной.
«Вторая комната, должно быть, ничем не лучше первой, — решил Данилов. Еще бы «граффити» на стенах – и был бы вылитый наркушный притон».
Наркоманы любят зарисовывать отрывки своих видений где попало и делают это вдохновенно, правда, редко какую из картин доводят до конца.
Одевшись, женщина улеглась под одеяло и сама начала разговор:
— Мне нельзя ни в больницу, ни в милицию, доктор…
Голос ее стал чуть более громким. Данилов догадался, что она волнуется. Догадался, потому что опухшее лицо несчастной не могло выразить никаких чувств и эмоций.
— Я в розыске. Уже полгода.
Сказав это, женщина замолкла в ожидании ответа.
— Тайны мадридского двора… — словно про себя произнес Данилов. — И вы так легко рассказываете об этом нам, совершенно не знакомым людям?
— Разве у меня есть выбор?
— Наверное, нет, — согласился Данилов, переглядываясь с Верой, переминавшейся с ноги на ногу возле стоящего на стуле ящика с медикаментами.
— Вы только не подумайте ничего плохого! — вступила в разговор Снежана. — Ее подставили! Взяли главным бухгалтером в риэлторскую фирму, она обрадовалась такой удаче и доверчиво подписывала все, что ей подсовывали… А потом начались неприятности!
— Спасибо, достаточно, я уяснил ситуацию, — сказал Данилов. — И долго вы так намерены скрываться? Неужели – всю жизнь?
— Мы скоро уедем домой, в Мелитополь, — ответила пострадавшая. — Я уже договорилась с земляком, который наезжает в Москву по делам, чтобы тот захватил нас.
— Из-за этого она и получила! — впервые за все время на заплаканном лице Снежаны мелькнуло подобие улыбки. — Ее друг приревновал…
«И почему я не писатель? — вздохнул про себя Данилов. — Столько материала пропадает… Преступление, ревность, увечья, бегство от правосудия, переход границы по тайным тропам или переезд ее по чистому полю! А в Мелитополе она в благодарность выйдет замуж за своего спасителя. Это же целый сериал! И у самых истоков их счастья будет стоять благородный доктор!»
Данилов слегка отвлекся и не выслушал полностью рассказ Снежаны, но на Веру этот самый рассказ определенно произвел впечатление – настороженность на ее лице сменилась состраданием.
— В общем, так! — Данилов взглянул на часы и поднялся. — Если возникнут сильные головные боли, усилится головокружение, начнет расти слабость или из какого-нибудь места потечет кровь – снова вызывайте «скорую» и отправляйтесь в стационар!
— Но… — попыталась перебить его Снежана.
— Или же угодите прямиком на тот свет! — Данилов сдвинул брови на переносице. — Я пока никому ничего сообщать не стану и в карте опишу, что был у мужчины с гастритом. Можете не волноваться.
Снежана снова попыталась вручить ему конверт.
— А вот это уже совершенно лишнее, — Данилов мягко, но решительно, отвел ее руку в сторону. — Мы не собираемся становиться вашими соучастниками. Мы всего лишь руководствуемся в своих действиях принципами гуманизма, а гуманизм предполагает бескорыстие.
— Спасибо вам, — поблагодарила пострадавшая. — Встану на ноги, свечки в церкви поставлю за ваше здравие. Только скажите, как вас звать?
— Владимир и Вера, — улыбнулся Данилов при мысли о том, что, кажется, никто из пациентов никогда не сулил ему подобной благодарности…
— А что в карте напишем? — шепотом спросила Вера, останавливаясь на выходе из подъезда.
— Заполним на вымышленное мужское имя, — сказал Данилов. — Например, Петр Сергеевич Кузнецов, тридцать два года, обострение хронического гастрита. Укол спазмолитика плюс совет обратиться в поликлинику. Классика жанра.
— Это как же любить надо, чтобы от ревности так избить?! — вздохнула Вера, закатывая кверху свои зеленые ведьминские глаза.
— Ну, ты даешь! — изумился Данилов. — Где там любовь? В каком месте.
— А вот вы способны избить меня… хотя бы ящиком, если я соберусь перейти на другую бригаду? — прищурилась Вера.
— Пошли в машину, соблазнительница! — Данилов легонько подтолкнул ее в спину. — И не смей даже думать о другой бригаде. Я это переживу спокойно, а Петрович – нет. Он к тебе так неровно дышит…
— Петрович стар, в его душе уже не осталось места настоящему чувству, — ответила Вера, толкая плечом дверь подъезда. — То ли дело вы, Владимир Александрович…
— Я страшный человек, Вера, — предостерег Данилов. — Тиран, садист, да вдобавок еще и алкоголик. Разве можно питать ко мне какие-либо чувства, кроме отвращения?..
Из состояния задумчивости Данилова бесцеремонно вывел доктор Чугункин.
— Проснись, лежебока! — крепким пальцем ткнул он Данилова под ребро.
— Я не сплю, я размышляю, — отозвался Данилов.
— Конечно же, некоторые сотрудники лучше всех знают, как надо вести себя на криминальном вызове! — обернулся в их сторону Лжедмитрий. — Давайте попросим Владимира Александровича рассказать нам какой-нибудь поучительный случай из собственной практики.
— Было бы что рассказывать, — отговорился Данилов. — Одна серая рутина. Правда, в позапрошлое дежурство был криминальный случай – жена утащила у мужа из заначки деньги, а он ее до гипертонического криза довел…
— Спасибо, Владимир Александрович, — Лжедмитрий решил, что с него хватит. — Все свободны.
Народ моментально ожил и повскакивал с мест. Комната наполнилась нестройным гомоном.
— Как жизнь? — к Данилову протиснулся Эдик.
— Нормально, — откликнулся Данилов, пожимая его руку. — Какие у тебя новости?
— Да никаких, разве что выговор мне светит.
— Уже успел? — удивился Данилов, выходя в коридор. — Прыткий ты, однако, юноша. А за что?
— Бабку Сваталову знаете? Лоховецкая, три…?
— Кто ж ее не знает – Прасковью Мефодьевну-то? Знаю, конечно. В чем ты провинился?
Прасковья Мефодьевна Сваталова всю свою жизнь проработала секретарем в Волгоградском районном суде, а по выходе на пенсию заскучала, но вскоре нашла себе развлечение по душе – стала матерой жалобщицей. Одно упоминание ее фамилии вводило в трепет и участкового милиционера, и участкового врача, и сотрудников ДЭЗа… Старуха Сваталова не мелочилась – писала свои жалобы сразу на имя мэра, Генерального прокурора или министра внутренних дел. С заоблачных высот жалобы спускались ниже, и начинались разбирательства, заканчивающиеся наказанием виновных. Побывать на вызове у Прасковьи Мефодьевны и не получить вслед жалобы было очень трудно, но тщательное мытье рук с мылом перед осмотром и внимательное выслушивание старушечьих жалоб помогали Данилову лечить гражданку Сваталову без последствий.
