Арнольд Цвейг - Спор об унтере Грише
Поэтому, хотя его превосходительству и было доложено о случае с унтер-офицером Раном, но одновременно были сообщены в деловом тоне и все обстоятельства, сопутствовавшие задержанию унтер-офицера, что, опять-таки в интересах штаба, придало этому делу характер скандала.
Так как война благодаря тупости военных властей создавала непомерно разбухший гарнизонный аппарат повсюду, где только имелись впереди боевые позиции, то для такого рода забав находились и время и нервы, Лихову, однако, это было не по нраву, и он решил потребовать наконец от ротмистра фон Бреттшнейдера объяснений по поводу этих строгостей. А когда генерал желает поговорить с обыкновенным ротмистром — богом для рядового солдата, для генерала, однако, лишь глиняным божком, — то это выливается порой в довольно неприятную форму.
Непосредственно за обсуждением этого случая генералу было доложено, наряду с другими делами, касающимися отдельных лиц, требование Познанского, которому понадобился в качестве денщика, взамен отсутствующего Руппеля, подследственный заключенный Бьюшев, числившийся за комендатурой. В процессуальных интересах Познанский желал бы заполучить именно этого человека с целью более близкого наблюдения за ним.
Само собою разумеется, его превосходительство уже давно забыл об этом Бьюшеве или как его там зовут. Этому удивляться не приходится, ибо с пленным русским в иной момент так же не стоило церемониться, как и с вошью, если она случайно оказалась в воротнике высокопоставленного лица.
Однако несколько замечаний обер-лейтенанта Винфрида, который докладывал дяде со свойственной ему располагающе благожелательной манерой, пришли на помощь его стариковской памяти.
— Это тот, который должен был уже быть на том свете, не правда ли? И который благодаря забавному стечению обстоятельств все еще ходит по земле и даже имеет большие шансы на то, чтобы, если он не врет, выйти сухим из воды.
— Военный судья, — храбро сказал Винфрид, — к которому ваше превосходительство чрезвычайно расположены, очень заинтересован в том, чтобы иметь под длительным наблюдением этого русского, в достоверности показаний которого он убежден. По крайней мере до тех пор, пока не состоится — распоряжение об этом уже дано — очная ставка с двумя солдатами ландвера, находящимися уже в пути. В тюрьме комендатуры парню пока живется неплохо. Но так как он в конце концов военнопленный нашей дивизии, то пусть и помогает лучше денщикам дивизии, чем солдатам комендатуры.
Его превосходительство фон Лихов благосклонно согласился, и вопрос, казалось, был исчерпан. Но вечером, после вкусного обеда (повар офицерского собрания блистал когда-то в качестве шефа в гостинице «Ростокское подворье» в Ростоке; к обеду подавали суп из бычьих хвостов с клецками, копченую грудинку под хреном с отварным картофелем, затем сыр честер, а до кофе с французским коньяком пили хорошее красное вино), Познанский опять заговорил о возможности встречи генерала с унтером Бьюшевым.
Доктор Познанский обедал в строго ритуальном еврейском ресторане, однако к кофе обычно появлялся в офицерском собрании, где его всегда радостно встречали.
Добродушно объяснив новому ординарцу, что сливок к кофе подавать не надо — не потому, что он неблагосклонно относится к консервированным сливкам, а потому, что, по приказу господа бога, после мясного обеда полагается вкушать молочную пищу лишь по истечении определенного промежутка времени, а заповеди торы как-никак чином постарше, чем даже прусский полевой устав, — он спросил у его превосходительства, не пожелает ли тот взглянуть на русского. Человек, словно заколдованный, повис между двумя существованиями. Из оболочки Бьюшева он выскочил, но до Папроткина еще далеко не добрался. Ведь и в Мервинске такого рода вещи случаются не каждый день.
Кроме того, он, несомненно, понравится его превосходительству. Это великолепный экземпляр солдата: досадно только, что он в таком смешном мундире… И Познанский подробно и остроумно изобразил мундир Гриши… Фон Лихов нашел, что может доставить удовольствие этому забавному чудаку-адвокату и взглянуть на русского. В половине пятого Бьюшев все равно должен явиться в регистратуру штаба.
— Все, — сказал доктор Познанский, — будет зависеть от окружающей обстановки. В ближайшие дни, вероятно, оба эберсвальдских рыцаря из ландштурма найдут наконец дорогу сюда. Видно, трудновато добраться от лесного лагеря до Мервинска, если ты не беглый пленный и не стремишься специально попасться нам в руки. Но мы должны встретить их во всеоружии. Мне нужна по возможности непринужденная атмосфера между обеими сторонами, не формальное судебное заседание с торжественным приводом жертв, а обыкновенная встреча людей, при которой сопутствующие психологические моменты помогут установлению истины. И, само собой разумеется, это свидание должно произойти у меня и в присутствии какого-нибудь мастака-протоколиста. Поэтому я хотел бы, чтобы этот парень, если возможно, работал в течение дня недалеко от моей канцелярии. Ведь ваше превосходительство разбирается в людях, и если оба эберсвальдца опознают этого человека, то мы, с соблюдением всех требуемых формальностей, отменим приговор, отошлем дело высшей судебной инстанции и до тех пор будем держать у себя этого человека, пока там, в Белостоке, не вынесут решения о подсудности дела такому-то военному суду, тыловому или полевому. Поскольку мне не хотелось бы еще раз утруждать ваше превосходительство по поводу этого простачка, я предпочел бы уже сегодня показать его вам.
Так случилось, что в пять часов дня прусскому генералу и русскому военнопленному представился случай полюбоваться друг другом.
Ну и испугался же ефрейтор Захт, когда вдруг вместо какого-то унтер-офицера или писаря, которому он должен был сдать русского, комната заполнилась офицерскими погонами и даже генеральскими эполетами! Положение куда хуже, чем в свое время в Орнской лощине или при Безонво!
Для такого ничтожного существа, как ефрейтор, встреча с генералом обычно не к добру. Но, оправившись от испуга, ефрейтор Захт, правда, несколько бледный, но с безукоризненной выправкой, стал навытяжку перед его превосходительством и отрапортовал:
— Налицо караульный ефрейтор и русский военнопленный, доставленный на работу.
Ефрейтор понравился его превосходительству фон Лихову. Ему было кое-что известно о состоянии роты ландвера, находившейся в распоряжении комендатуры; он спросил солдата о его пребывании на фронте, о том, где он был ранен, трудно ли ему там пришлось; про себя он называл всю эту верденскую операцию сплошным безумием, которое следовало прекратить после первых же пяти дней. Этого он, конечно, вслух не сказал, а лишь выразил удивление, что у ефрейтора в петличке не торчит черно-белая ленточка. Разве его рота не была представлена к отличию?
— Нет, — сказал ефрейтор. — С моей ротой тогда этого не случилось.
Он, собственно, хотел сказать, что его рота была обойдена.
Но в разговоре с дивизионным генералом у солдата, конечно, путаются и мысли и слова. Генерал слегка кивнул своему племяннику-адъютанту, и Винфрид отметил про себя, что при первой возможности надо будет дать этому ефрейтору Захту железный крест в память о его встрече с генералом.
Но и Герман Захт тоже смекнул в чем дело, и хотя этот знак военного отличия расценивался уж очень низко, он все же мгновенно покраснел от радости. «Я его заслужил, — подумал он, — мы все его заслужили, все до одного, те, кто валялся там, в этом кровавом месиве. Пусть награда пришла слишком поздно и не за то, за что следовало, но что заслужено, то заслужено, и железный крест — это железный крест. И есть о чем домой написать».
Тем временем его превосходительство разглядывал солдата, которого чуть было не расстреляли за безобидный обман.
Со свойственным ему природным умом Гриша сразу сумел раскусить стоявшего перед ним. Наверно, какой-нибудь офицер в очень высоком чине, ни в коем случае не врач, не иначе, как настоящий генерал. И он рапортовал по-русски, прокричав, как это принято было в его армии, требуемое уставом приветствие: «Здравия желаю, ваше превосходительство», — и отдал по русским правилам честь.
— Обучали, видно, неплохо, — заметил его превосходительство, поняв и без переводчика, что сказал русский.
— Ну, скоро, сынок, выяснится, действительно ли ты Папроткин, — благожелательно сказал генерал.
Словно электрический ток соединил глаза обоих, в то время как переводчик переводил слова Лихова. Гриша и бровью не повел.
«Цвет глаз генерала почти не отличается от цвета глаз этого военнопленного», — отметил про себя Познанский.
Тем временем между Лиховым и русским устанавливалась какая-то связь, гораздо более глубокая, чем они сами это сознавали.
