Кун-Суук Шин - Я буду рядом
Снова зазвонил телефон, заглушая фортепианную мелодию из динамиков магнитофона. Телефон умолк, затем снова принялся трезвонить. Я отвлеклась на навязчивые звонки и упустила кое-что из рассказа Миру. Она не обращала внимания на телефонные звонки. На самом деле Миру настолько погрузилась в воспоминания, что я никак не могла заставить себя спросить, почему она не подходит к телефону. Телефонный звонок сливался с музыкой, постепенно угасал, а затем снова вклинивался в мелодию.
– Сестра не пришла домой ни в ту ночь, ни на следующий день. Мы отправились в ее колледж и заглянули во все аудитории, где она могла быть, но так и не нашли. Она не появлялась дома целых два дня. Я понятия не имела, где она пропадала и чем занималась, но при возвращении выглядела совершенно изможденной. Судя по всему, она вообще не спала все это время, ее глаза покраснели и опухли. Я спросила ее, что случилось, но она лишь взглянула на меня широко раскрытыми глазами и рухнула на кровать. Мы с Мен Сё выбросили все морепродукты, купленные на рыбном базаре для ужина в тот день. Крабы испортились и распространяли ужасное зловоние. Мы подмели и вымыли кухню, чтобы избавиться от этого навязчивого запаха. Каждый раз, открывая дверь ее спальни, я видела, что она по-прежнему спит.
Эмили сидела около подушки, смотрела на сестру своими большими голубыми глазами, а время от времени утыкалась мордочкой в ее волосы. Мен Сё смочил водой полотенце и умыл лицо моей сестры, а я протерла ее руки и ноги. Она была так обессилена, что даже ничего не почувствовала. После почти двенадцатичасового сна она вдруг резко подскочила на кровати, словно от испуга, и снова ринулась к телефону. И с каждым телефонным звонком все сильнее бледнела. Наконец, она повесила телефонную трубку и долгое время сидела закрыв лицо руками, а затем вдруг схватила свою сумку. Я спросила, куда она собирается, но сестра ничего не ответила. Нельзя было позволить ей вот так уйти, и я завопила: «А как же мы? Что нам делать без тебя? Ты должна нам все рассказать, прежде чем уйдешь!» Впервые с момента несчастного случая в бабушкином доме я так громко на нее кричала. Она тяжело осела на пол, словно окончательно лишившись сил, пристально посмотрела на меня покрасневшими глазами и произнесла: «Миру, он пропал». Сначала я ничего не поняла. Как я могла это знать? И как мне хотелось разобраться в происходящем, ну хоть чуть-чуть. Если бы мне тогда это удалось, я ни за что не отпустила бы ее. Сестра сказала: «Я должна найти его». В тот момент она выглядела абсолютно спокойной и нисколько не походила на ту обезумевшую девушку, которая постоянно кому-то звонила по телефону.
– А дальше?
– Она спросила, соглашусь ли я поселить его в бабушкином доме, если удастся его отыскать. Впервые за много лет мы говорили об этом доме. Я тут же сунула ключ от дома ей в руку. Юн, в тот момент я не представляла, почему этот незнакомый мне человек исчез, но я искренне хотела, чтобы ему было спокойно в доме бабушки. Если он вынужден скрываться, я хотела, чтобы он спрятался именно там. Я не знала, хороший он человек или плохой и что он натворил. Но моя сестра выглядела такой измученной из-за его проблем, что я очень надеялась – она найдет его. Никогда не думала, что смогу испытывать подобные чувства к совершенно незнакомому человеку. Я проводила сестру до двери и попросила звонить нам раз в день в условленное время. Она пообещала звонить в полночь. Поначалу она сдержала свое обещание. Я спрашивала ее, все ли в порядке, и она радостно отвечала, что все прекрасно. Но после нескольких вопросов ее голос начинал постепенно слабеть. Она стала звонить все реже, раз в три дня, а потом раз в пять дней, а потом телефон и вовсе замолчал. Время от времени, изможденная и осунувшаяся, она появлялась дома и подолгу спала. Потом брала с собой немного денег и снова исчезала. Иногда она, безразлично глядя вокруг, гладила Эмили, тогда мне казалось, что она вернулась домой только ради кошки. Похоже, в те дни, когда она возвращалась домой, чтобы поспать и набраться сил, сестра получала плохие новости о своем пропавшем друге. После сна она неожиданно начинала говорить нам о нем. Сестра рассказала, что в тот день, когда она пригласила его на ужин, к нему пришли какие-то люди. Судя по времени, это случилось как раз перед выходом. Она снова и снова спрашивала меня: «Кто эти люди? Почему он ушел с ними, вместо того чтобы пойти сюда?» Я не знала ответов. Каждый раз по возвращении домой она выглядела все хуже и хуже. «Кто-то видел, как он садился в такси с этими людьми, но затем выскочил из машины и убежал. Что произошло в такси, почему он убежал?» – бормотала она себе под нос. Как-то раз сестра сказала: «Миру, его детское имя – Мин Хо». Я поняла – она встречалась с его семьей. Полагаю, она и его старший брат вместе вели поиски. Она немного приободрилась и надеялась, что, возможно, брату удастся его найти. Она рассказала, что они с братом очень похожи. «Миру, он продолжает называть его Мин Хо». Она бесконечно бормотала себе под нос его имя: «Мин Хо, Мин Хо, Мин Хо». Однажды сестра вернулась домой и разочарованно сообщила, что вроде его видели в лесу около контрольно-пропускного пункта, но потом выяснилось – это был совершенно другой человек. И тогда она сказала: «Нет, нет, это очень хорошо. Зачем ему прятаться в лесу?» Лишь по отрывочным фразам, произнесенным словно в бреду, я узнавала, где она была. Сестра рассказала, что кто-то видел человека, похожего на него, под мостом у водохранилища в Чхонна, но, когда она туда приехала, ей не встретилось ни души. В другой раз она с отсутствующим видом спросила меня: «Миру, зачем он сел в тот поезд?» Она возвращалась домой, невнятно говорила что-то, спала как убитая и снова исчезала. Всякий раз я брала с нее обещание звонить раз в день, которое она никогда не выполняла. Страшно подумать, какой беспомощной я тогда себя ощущала. И хотя она раздраженно кривилась, я все-таки каждый раз предупреждала: «Если ты не пообещаешь звонить каждый день, я не дам тебе уйти!» За время ее поисков я узнала, что многие люди, как и ее друг, внезапно бесследно исчезали. Пока она искала его, я начала замечать – многие люди разыскивают внезапно исчезнувших своих любимых, друзей, сослуживцев, сыновей. И как только такое могло произойти?
Миру на мгновение умолкла. Казалось, ей очень хотелось рассказать что-то еще, но при этом она опасалась зайти слишком далеко. И эти слова она просто не могла проглотить, острыми колючками они застревали у нее в горле и причиняли ей страдания. Я ободряюще коснулась ее ладони:
– Если тебе тяжело, не стоит больше ничего рассказывать. Мы можем поговорить об этом потом.
– Нет, я хочу все рассказать сейчас. Но только если ты не против.
Она снова умолкла, и в этот момент тишину вновь прорезал телефонный звонок.
– Как-то сестра позвонила рано утром. Она сказала, что ждет меня на улице и хочет пойти помыться, попросила меня прийти в баню. И я тогда подумала, что она навсегда возвращается домой. Я собрала для нее чистую одежду. Нижнее белье, зубную щетку, полотенце… и эту юбку. – Миру указала на цветастую юбку, которая была на ней.
– Это юбка твоей сестры?
– Да. Она носила ее дома. Я взяла ее банную корзинку и отправилась в баню, в которую мы с тобой ходили в прошлый раз. Она ждала меня внутри. Мы мылись вместе, как когда-то в детстве. Мы терли друг другу спину и ополаскивали друг друга водой. Лицо сестры, постоянно обеспокоенное и мрачное в последние дни, в тот день показалось мне умиротворенным. Я подумала, что, возможно, она нашла его. Она позвала меня: «Миру!» – и предложила вымыть мне волосы. Время от времени она делала это, когда мы были детьми. Мне нравилось, когда она мыла мне волосы. Сестра выливала на ладонь немного шампуня и принималась нежно массировать мою голову, затем она смывала мыльный раствор, снова и снова ополаскивая мою голову, пока вода не текла прозрачная. После она расчесывала мои волосы, а затем закрепляла локоны шпильками. Сестра ласково погладила меня по затылку и спросила, как дела в колледже. Слезы навернулись у меня на глаза. Я тогда подумала, что если она спрашивает про колледж, значит, начала постепенно приходить в себя. В тот день мы много времени мылись. Когда мы вернулись в раздевалку, наши ступни разбухли от горячей воды. Сестра насухо вытерла меня полотенцем. Она даже не поленилась и высушила мне волосы, а затем намазала мне спину лосьоном. Она натянула на себя одежду, которую я принесла, но юбку отказалась надевать, пообещала носить ее только дома. Я подумала, что ее джинсы все-таки грязные, чтобы идти в них после бани, но не стала заострять на этом внимание. Перед выходом из бани сестра достала из шкафа свою сумку. Это был большой рюкзак, которого я раньше у нее не видела. С такими рюкзаками обычно ходят в поход в лес или берут с собой в путешествие на велосипедах. Рюкзак показался мне тяжелым, и я хотела помочь донести его. Сестра ответила, что он не настолько тяжелый, как может показаться. Она предложила зайти куда-нибудь перекусить, хотя до обеда было еще далеко, но я безропотно последовала за ней. «Помнишь, ты как-то предлагала зайти сюда?» – спросила она. Сестра привела меня в новый ресторан на главной улице, где подавали суши. Она никогда не любила суши. Как-то раз я сказала, что они выглядят очень аппетитно, но сестра никогда не предлагала пойти в этот ресторан. Мы сели за столик друг против друга, заказали блюдо с разными видами суши и по миске лапши удон, принялись есть. К моему удивлению, она ела с большим аппетитом, хотя и продолжала настаивать, что никогда прежде ничего подобного не пробовала. У нее на лбу выступили капельки пота, но она съела все до последнего кусочка. Когда мы покончили с едой, сестра вытащила из рюкзака большой мятый конверт и попросила меня сохранить его. Я спросила, собирается ли она возвращаться домой, и она ответила, что сначала должна вернуть рюкзак, еще заявила, что я должна вернуться домой, а она придет немного позже. Ее слова прозвучали вполне правдоподобно. На выходе из ресторана она снова сказала, чтобы я отправлялась домой. Я опять спросила: «Обещаешь, что вернешься сегодня?» – и она кивнула в ответ. Когда она направилась в другую сторону, я в третий раз спросила: «Обещаешь?» И она тут же ответила: «Да». Сестра снова настойчиво попросила меня немедленно возвращаться домой. Я сказала, что подожду, когда она сядет в такси, но она резко потребовала, чтобы я уходила, и слегка подтолкнула меня. И вот я повернулась, собираясь уходить, но в этот момент она окликнула меня, подбежала и крепко обняла. Она пахла мылом из бани. «Миру, прости меня. Прости!» Она дважды произнесла эти слова. Я ответила: «Все будет хорошо, если ты вернешься домой». Она выпустила меня из объятий и пробормотала, чтобы я поскорее возвращалась домой. Я воскликнула: «Скоро увидимся, Юнни!» – и направилась в сторону дома. Я обернулась и увидела – она смотрит мне вслед. Тут она резко повернулась и пошла прочь. Вдруг что-то остановило меня, я поняла: нельзя вот так отпускать ее – и ринулась следом за ней. Она перешла улицу с этим тяжеленным рюкзаком на плечах и остановила такси. Я перебежала через дорогу, прыгнула в другое такси и попросила водителя следовать за машиной с сестрой.
