Гарт Стайн - Гонки на мокром асфальте
Подумать страшно. Представьте человека, у которого жена внезапно умирает от рака мозга. После чего ее бездушные родители сразу же затевают тяжбу с целью отнять у него дочь. Используют инсинуации, лживые заявления о сексуальных домогательствах, имея деньги, нанимают свору хитрых адвокатов-крючкотворов. Месяцами не дают отцу общаться с шестилетней дочкой. Кроме того, лишают его возможности зарабатывать себе на жизнь, только для того, чтобы доказать, будто он не способен обеспечить дочь. Сколько времени продержится человек в столь ужасной ситуации?
Но они не знали, с кем имеют дело. Дэнни не прогнулся перед ними и не сломался. Он никогда не сдавался и не сходил с дистанции.
Испытывая к «близнецам» отвращение, я последовал за ними в дом. Триш суетилась возле плиты, Максвелл достал из холодильника банку маринованного перца. Внутри меня закипала ненависть.
«Подонки!» «Гнусные мошенники».
Они перестали быть для меня людьми, превратились в «близнецов»-подлецов, низких, злобных подонков, набивающих чрево противным жгучим перцем, подкармливающих своего внутреннего трусливого дракона. Когда они смеялись, из их ртов извергалось пламя, а из носов валил дым. Они были недостойны жизни, эти гадкие людишки. Отвратительные создания на азотной основе, подобные монстрам, обитающим на дне самых глубоких озер, в мрачных впадинах, куда даже кислород не осмеливается проникать и где никогда не бывает света, а давление сокрушает все, превращая в песок.
Моя ненависть к «близнецам»-подлецам подпитывала мою жажду мести. Ради справедливого воздаяния я готов был использовать всю свою собачесть.
Керамическими зубами, которые он снимал на ночь, Максвелл разгрыз первый стручок, обдав губы едким соком, и полез в банку за вторым. Я подошел к нему. Сел перед ним. Подал лапу.
— Желаешь полакомиться? — спросил он, явно удивленный моим поведением. Я пролаял.
— На, отведай. — Максвелл извлек из банки крупный стручок перца и поводил им перед моим носом. Длинный, толстый, неестественно зеленый, он отвратительно вонял кишащими в нем нитратами и сульфитами. Сатанинская конфетка, право слово.
— Думаю, тебе не следует кормить его перцем, — бросила через плечо Триш.
— Ему нравится перчик. Пусть покушает, — возразил Максвелл.
Первым моим желанием было вместе со стручком отхватить Максвеллу пару пальцев, но я подавил его. Подобный демарш создал бы мне определенные проблемы. Скорее всего меня бы отправили на эвтаназию прежде, чем успел вернуться Майк. Поэтому я взял в рот только один перец. Я знал, что мне сразу станет плохо, но еще я сознавал: расстройство пройдет довольно скоро, и тогда настанет сладкий миг возмездия. Это мне и требовалось. В конце концов, я всего лишь глупая собака, недостойная человеческого презрения, безмозглая скотина, чьи действия определяются телесными функциями. Одним словом, тупая псина.
Я внимательно наблюдал за ними во время ужина, поскольку хотел увидеть все своими глазами, разобраться в происходящем. «Близнецы» предложили Зое кусок курицы, залитой сливочным соусом. Они не знали, что Зоя любит куриные котлеты и никогда не ест их с соусом. Ей вообще не нравится постоянство в еде. Когда она отказалась от бобов, Триш спросила, не желает ли она банан. Зоя согласилась, и Триш нарезала ей банан. Зоя едва притронулась к нему, потому что нарезала его Триш неровно, а кроме того, на нем кое-где были коричневые точки. Такие бананы Зоя не ела. Дэнни резал ей бананы аккуратно, ровненькими дольками, предварительно счищая с них все пятнышки.
И повернулся же язык у этих посланцев зла — вы представляете себе таких родителей?! — сказать, будто они действуют в Зоиных интересах. Да они представления не имеют о том, как строится ее благополучие. Они даже не подумали спросить, почему она не съела банан. Они позволили ей выйти из-за стола фактически полуголодной. Дэнни в жизни бы подобного не допустил. Он бы приготовил еду, которая ей нравится, и позаботился, чтобы она наелась, поскольку пища ей нужна для роста.
Все время, пока следил за «близнецами», я продолжал негодовать, а в животе моем закипала грязная смесь.
Поздним вечером, когда пришло время выводить меня на двор, Максвелл открыл французскую дверь в задней части дома и завел свой обычный идиотический распев: «Давай, парень, давай быстрее».
Я не вышел из дома. Я посмотрел на него, подумал о его мерзких действиях, о том, как безжалостно он разрушает семью, рвет ткань наших жизней ради своих эгоистичных наглых целей, представил, какими гаденькими опекунчиками они станут для Зои. От этих мыслей я весь изогнулся, принял нужную стойку и наделал громадную вонючую жидкую кучу прямо там, в доме, на прекрасном дорогущем берберском ковре.
— Какого черта! — заорал Максвелл. — Плохой пес!
Я повернулся и бодро засеменил в Зоину комнату.
— Давай, парень. Давай быстрее, сволота, чисти коврик, — бросил я на ходу, но он, конечно же, меня не услышал.
Обосновавшись в лагуне, устроенной для меня Зоей, я услышал, как Максвелл истошно зовет Триш. Я взглянул на зебру, все еще восседающую на троне из безжизненных тел животных, и зарычал на нее приглушенно, но угрожающе. И демон догадался — со мной сегодня не стоит связываться.
Да и вообще лучше не связываться.
Глава 40
О, дыхание сентября!
Каникулы завершились. Адвокаты вернулись к работе. Суды наполнились служащими. Отсрочки закончились. Истина ждала своего часа!
Тем утром он уехал в костюме, своем единственном, тисненого шелка двойке светло-зеленого цвета, пошитой в одной из банановых республик, и в темном галстуке Выглядел отлично.
— Майк придет к полудню и поведет тебя на прогулку, — сказал Дэнни мне. — Когда вернусь — не знаю.
Майк пришел, и мы с ним недолго погуляли неподалеку от нашего дома. Побыл со мной с часик, скрасив мое одиночество, после чего ушел. Ближе к вечеру вернулся Дэнни. Увидев меня, улыбнулся и весело спросил:
— Мне нужно еще раз знакомить вас? Позади него стояла Зоя!
Я взвился в воздух. Я скакал. Я так и знал! Я знал, что Дэнни разотрет в порошок «близнецов»-подлецов! Мне хотелось кувыркаться. Зоя вернулась!
Это был удивительный день. Мы играли во дворе. Бегали и смеялись. Обнимались и катались по траве. Вместе приготовили обед, сели за наш стол и поели. После обеда Зоя и Дэнни лакомилась мороженым на кухне.
— Ты скоро опять уезжаешь в Европу? — внезапно спросила Зоя.
Дэнни застыл на месте. Легенда сработала хорошо. Зоя все еще верила в нее. Он сидел напротив дочери. — Нет, я больше не поеду в Европу, — ответил он. Лицо Зои просветлело.
— Вот здорово! — воскликнула она. — Значит, я снова могу занять мою комнату?
— Пока, наверное, нет, И пробормотал Дэнни.
Она наморщила лобик и надула губки, стараясь разгадать смысл его слов. Я тоже был озадачен.
— Почему? — спросила она тихо. — Я хочу домой.
— Знаю, дорогая, но адвокаты и судьи должны решить, где тебе жить. Так всегда происходит в семьях, где мама умирает.
— Но ты им скажи, — потребовала девочка. — Просто скажи, что я хочу домой. Мне не нравится там жить. Я хочу жить с тобой и Энцо.
— Все обстоит немного сложнее, — запинаясь, проговорил Дэнни.
— Скажи им — и все! — сердито повторила Зоя. — Скажи!
— Зоя, меня обвиняют в очень нехорошем деле.
— Скажи им!
Один человек утверждает, что я поступил плохо. И хотя ничего такого я не совершал, мне придется идти в суд и доказывать это.
Зоя на мгновение задумалась.
— Бабушка и дедушка?
Меня поразила лазерная точность ее вопроса.
— Не совсем… Нет, не они. Но они… знают.
— Я заставила их слишком сильно любить меня, — мягко произнесла Зоя, глядя на растаявший шарик мороженого. — Мне следовало быть плохой. Нужно было сделать так, чтобы они не захотели жить со мной.
— Нет, дорогая, нет, — вяло запротестовал Дэнни. — Не говори так. Ты — наше солнышко. Будь с ними ласковой. Я все исправлю. Обещаю тебе.
Зоя покачала головой, отводя глаза. Понимая, что беседа закончена, Дэнни взял со стола блюдца с остатками мороженого и пошел мыть посуду. Я сочувствовал им обоим. Особенно Зое, ведь она столкнулась с ситуацией запутанной и сложной, которую не могла постичь в силу отсутствия необходимых знаний и опыта, где столкнулись противоречивые желания тех, кто жил рядом с ней, и они, участники конфликта, бились за свою правоту и превосходство. Зоя, опечаленная, отправилась в свою спальню к оставшимся в доме игрушкам.
Под вечер зазвонил дверной звонок. На пороге стоял Марк Фейн.
— Все, время, — сообщил он.
Дэнни кивнул и позвал Зою.
— Дэннис, мы одержали важную победу, — сказал Марк. — Очень значимую. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Дэнни кивнул, но вид у него был грустный. Как и у Зои.
