Екатерина Вильмонт - Два зайца, три сосны

— Не надо! — твердо ответила я. Хорошо, что мне попался такой болтливый и добродушный водитель.

— Гляньте, женщина, кажись он нас догоняет! И откуда взялся? Круг что ли сделал? Мне на «волжанке» от такого крутого джипа не уйти, вы пригнитесь. А то этот бешеный, мало ли что вздумает. Дама, может, вас куда в другое место отвезти, не домой, а к подружке какой или еще куда?

Мысль была здравая и я дала ему адрес Лерки.

— Олеська! Ты что без звонка? Что-то случилось? У тебя такой вид… как будто за тобой кто-то гонится!

— Переночевать пустишь?

— От Миклашевича спасаешься?

— От тебя ничего не скроешь, подруга.

— Опять он в своем репертуаре?

— Лерка, я больше не могу! Все, лимит исчерпан. Он сумасшедший. Мне сегодня в какой-то момент показалось, что я никого лучше не знаю, и вдруг…

— Я тебя предупреждала. И тут я разревелась.

— Ты что? Да не стоит он твоих слез!

— Дело не в том, просто сегодня был такой кошмарный день…

— Расскажи, легче станет.

— Сил нет, Лерочка.

— Найдешь!

— Ну и что такого особенного? Все можно перетолковать по-другому, — решительно заявила она, выслушав меня.

— Как?

— Объясняю! В твоей маме проснулось что-то человеческое, это уже плюс! Ты в очередной и, надеюсь, в последний раз убедилась, что с Миклашевичем нельзя иметь дело, это два. А третье, и главное, теперь ты спокойно можешь ответить на чувства Розы.

— Я уже.

— Что уже? — опешила Лерка.

— Ответила.

— Ты врешь?

— Ничуть.

— Ну ты и сука! Я тут мечу бисер, а ты уже с ним спишь?

— Ага! — всхлипнула я.

— Обалдеть! Но почему ж ты мне не сказала?

— Просто еще не успела! — Ну и как?

— Да нормально вроде…

— А ты в курсе, что у него послезавтра день рождения?

— Конечно. Я с утра ходила ему подарок заказывать.

— Олеська, какой?

— Футболку, черную, с надписью.

— А надпись какая?

— Аполлоныч Бельведерский!

Лерка открыла рот и вдруг согнулась пополам от хохота.

— Да, Олеська, только ты на всем свете могла такое придумать!

— А по-моему, это на поверхности лежит! Хотя мне самой идея нравится.

— Ну, а теперь скажи, стоило лить слезы из-за хама?

— Лерка, ты, наверное, права, но я же его все-таки…

— Только не говори, что ты его любишь! Глупости! Любила бы, не дала бы Розе.

— Ну, это ерунда… И потом так получилось… Но знаешь, наличие Розы как-то облегчает ситуацию.

— Вот это мудрые речи! Да здравствует Роза! А теперь постарайся уснуть.

— Не получится.

— Ну и зря! А между прочим, ты напрасно боишься. Миклашевич, насколько я его знаю, просто от бешенства за тобой погнался, а вообще-то он сейчас затаится, и преследовать тебя не будет, просто в какой-то момент возникнет как ни в чем не бывало, с подарком, с цветами и обаятельной улыбкой. Как было бы здорово, чтобы ему открыл дверь барон Розен!

— Что тут хорошего? Они подерутся.

— Слушай, а он правда хорошо сложен?

— Кто?

— Аполлоныч?

— Ну и что? Миклашевич тоже хорошо сложен.

— Опять Миклашевич! Я тебя про него не спрашивала. Я кажется уже наизусть знаю, где у него шрамы, родинки, надоело! Хочу знать про Аполлоныча, где у него что!

— Ну, Лерка, ты даешь! Я его еще не так хорошо изучила!

— Так изучай!

— Если тебе так любопытно, спроси у Арины.

— Мне не надо, а что касается Арины… Олеська, ты, надеюсь, не забыла, что у Гриши через неделю день рождения?

— Не забыла, у меня для него даже подарок есть, я из Германии привезла.

— Что?

— Галстук от Кардена. Что еще можно подарить такому как Гришка?

— А вот для Аполлоныча ты придумала! Слушай, Олеська, придумай для Гришки какую-нибудь надпись, я ему тоже футболку подарю.

— Лер, ну Григорий Михайлович это не Аполлоныч, что тут измыслишь?

— Вообще-то да и к тому же… Олеська, а как Роза принесет домой эту майку? Арина же спросит, где взял?

— Ну, уж это его проблемы.

— Она догадается.

— Да откуда! Сама же говоришь, она дура.

— Дура-то дура, а своего не упустит.

— И правильно, пусть не упускает, мне он не больно-то нужен. Хотя и не помешает.

Утром я спокойно вернулась домой. Никто меня не подкарауливал, на автоответчике не было проклятий. Видимо, Лерка права и он затаился. Но с меня хватит, я с этим покончила! И хорошо, что мне не понравился дом, а то я бы увязла еще глубже, а потом было бы куда больнее, если б я не дай бог, переехала к нему… Бог миловал! И все же на душе было так же тяжело и мерзко, как после каждой ссоры с Миклашевичем. В прошлый раз я спаслась тем, что улетела к Гошке, а сегодня куда себя девать? Работать я явно не смогу или так беспощадно отделаю оставшегося Марининого зайца, что она у меня одна останется… Я позвонила маме.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как я могу себя чувствовать! А почему тебя это волнует?

Что можно ответить на такой вопрос? Я промолчала.

— Притворяешься хорошей дочерью?

— Мама, ты хочешь поругаться со мной, испортить мне с утра настроение? Так не старайся, оно у меня и так отвратительное.

— Ну, мало ли от чего в твоем возрасте может быть дурное настроение! Пройдет! Зайдешь в книжный, увидишь как безмозглые тетки раскупают твою макулатуру, глядишь, настроение исправится. Ладно, отбыла дочернюю повинность и можешь быть свободна.

Господи, да что же за люди вокруг меня? Вчера мне на мгновение показалось, что в маме проснулось что-то человеческое… Видно, я выдала желаемое за действительное! Пойду полежу в ванне, может, отмокну от впечатлений. Я напустила в ванну воды с пеной и только собралась погрузиться в нее, как зазвонил мобильник. Я не хотела подходить, но телефон определился незнакомый, надеюсь, это не хитрости Миклашевича!

— Простите, я могу поговорить с Олесей? — спросил мужской голос.

— Я вас слушаю.

— Олеся, мы с вами на днях встречались в ресторане, я был с вашей сестрой…

— Я вас слушаю!

— Олеся, мне надо с вами поговорить.

— А что, моя сестра сама позвонить не может, ей посредник нужен?

— Она уехала, а я хотел бы объяснить…

— Простите, не знаю, как вас зовут…

— Андрей, меня зовут Андрей Розанов.

Не слишком ли много роз?

— Так вот, Андрей, я не знаю, что тут можно объяснить, Юля тот ломоть, который сам себя отрезал…

— Она хотела извиниться перед вами, собиралась с духом, но тут встретила на улице мать и…

— Я уже знаю об этой встрече, так что…

— Наверное, Юлю можно понять.

— Мне тоже так казалось до встречи с ней, а потом я поняла, что яблоко от яблони упало совсем недалеко, Юля точная копия матери, только мать уже старая и ее мучает совесть… А впрочем, я не очень понимаю, о чем тут говорить.

— Вы обиделись на сестру?

— За эту истерику? Нисколько. Да я и вообще не слишком обидчива, просто мне стало неинтересно. К сожалению и мама, и Юля обе напрочь лишены чувства юмора и чудовищно эгоцентричны, это тяжело. Видимо, я сознаю, что двоих Боливар не выдержит.

— А вы, выходит, упали далеко от яблони?

— Говорят, я в отца…

— Олеся, ей богу, уделите мне час вашего драгоценного времени!

— Я все-таки не понимаю, о чем нам с вами говорить.

— Если честно, я и сам не знаю… Но у меня возникла потребность пообщаться с вами.

Извините, но я сейчас не в настроении удовлетворять ваши потребности. Мне и самой достаточно хреново…

— Мне тоже, а вы знаете, что минус на минус дает плюс. Объективная реальность еще из школьной программы. Давайте попьем кофе в хорошей кондитерской, познакомимся, поболтаем… Нас обоих это ни к чему не обязывает. А я, между прочим, читал три ваших романа и хочу еще…

— Ладно врать-то! — дрогнула я.

— Честное слово. Вот встретимся и я, если вы не верите, готов обсудить с вами «Голубые воды Миссисипи», «Жизнь в зеленый горошек» и особенно «Новости — хреновости».

— Ну, запомнить три названия несложно!

— На что спорим?

— На капуччино!

— Идет! Тогда встречаемся через час…

— Через полтора!

— Через полтора у кафе «Малина», знаете?

— Знаю!

— Жду!

Как ни странно, настроение несколько улучшилось. Может вовсе и неплохо поболтать с совершенно незнакомым человеком, который к тому же прочел три моих романа… А думать о том, что он связан с Юлькой, я просто не буду! Зачем? Кончено, это может не получиться, кто знает, как повернется разговор…

— Арина, скажи, ты за собой слежки не замечала?

— Слежки? — побледнела она. — Нет, не замечала, а почему ты спрашиваешь, Мэтью?

— Потому что Струков сказал, что за мной следят.

— Господи, Мэтью, кто?

— Понятия не имею, я велел Струкову разобраться, но пока он ничего не понимает. Говорит, следят профессионалы.

— Какой ужас, Мэтью! Я говорила, давай уедем!

— Куда это мы уедем?

— Куда угодно, я боюсь за тебя!

— Я не могу сейчас никуда уехать, вообще, думаю, что это какая-то чушь!

— Ничего себе чушь! Нет, надо срочно удирать отсюда, это может плохо кончиться!