Джей Эшер - 13 причин почему

— А потом ты просто спрашивал, получили ли они записи?

— Нет. Они бы стали все отрицать, согласен? Поэтому я брал кассету и предлагал им сесть в машину, чтобы послушать новую очень крутую песню. Каждый раз я ждал, как они отреагируют.

— И тогда ты включал одну из записей Ханны?

— Нет. Если они не убегали, то я просто ставил какую-то музыку, — объясняет он. — Первую, что попадалась под руку. А они сидели рядом и думали, какого черта мы слушаем эту ерунду. Но если я оказывался прав, то они сидели со стеклянными глазами, явно думая о чем-то другом.

— Почему же она выбрала тебя? Почему отдала тебе второй экземпляр своей исповеди?

— Не знаю, — отвечает он. — Единственная мысль, которая приходит мне в голову, — потому что я дал ей диктофон. Она думала, что я смогу остаться вне этой истории.

— Тебя нет в списке, но ты все равно один из нас.

— Мне нужно ехать. — Он смотрит в лобовое стекло и потирает руль.

— Я не хотел тебя обидеть. Честно.

— Знаю. Но уже поздно, папа начнет беспокоиться, не сломалась ли у меня машина.

— Что, не хочешь, чтобы он опять ковырялся под капотом? — Открываю дверь, а затем кое-что вспоминаю, прежде чем уйти. — Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал. Можешь поздороваться с мамой?

— Не вопрос.

Просматриваю в телефоне последние вызовы и набираю мамин номер.

— Клэй?

— Привет, мам.

— Клэй, ты где? — Ее голос звучит рассерженно.

— Я не сказал, что, возможно, задержусь.

— Помню. Просто думала, что ты позвонишь раньше.

— Прости, у меня еще есть дела. Скорее всего, придется остаться ночевать у Тони.

Передаю ему трубку.

— Здравствуйте, миссис Дженсен.

Она спрашивает, не пил ли я.

— Нет, мэм. Клянусь.

— Ну, хорошо. Вы же готовите какую-то работу по истории, так?

Я вздрогнул.

— Угу.

Я сказал, что зайду домой перед школой, чтобы переодеться и взять учебники, после чего мы попрощались.

— Где ты собираешься остаться? — спрашивает Тони.

— Не знаю. Может, вернусь домой. Я просто не хочу, чтобы она переживала, если я все-таки не приду.

Тони поворачивает ключ, машина заводится, и он включает фары.

— Хочешь, чтобы я тебя куда-нибудь подвез?

— На этих пленках я здесь. — Я держусь за дверцу и киваю в сторону дома. — Но в любом случае спасибо.

Он опять смотрит прямо перед собой, на дорогу.

— Спасибо тебе, — вместо прощания говорю я.

Я ему благодарен не только за то, что он вот так ездил со мной, а за нечто большее: за то, как он отреагировал, когда я расплакался, как пытался меня рассмешить в самую жуткую ночь в моей жизни.

Приятно осознавать, что кто-то понимает, что я слушаю, через что я сейчас прохожу. И мне становится не так страшно слушать дальше.

Выбираюсь из машины и захлопываю дверцу.

Тони уезжает.

Я нажимаю кнопку «Проигрывать».

Все на вечеринку! Но не расслабляйтесь, нам уже скоро уходить.

Отъехав вперед, машина Тони притормаживает на перекрестке и сворачивает налево, пропадая из вида.

Если бы время было связующим звеном между вашими историями, то эта вечеринка стала бы местом, где они все завязались в узел — и он становится все туже и туже.

Когда мы с Джастином закончили этот неприятный разговор, я вернулась на вечеринку. Меня шатало, но не из-за алкоголя, а от того, невольным свидетелем чего я стала.

Сижу на обочине в нескольких метрах от того места, где я вышел из «Мустанга» Тони. Если сейчас кто-нибудь, кто живет в этом доме, а я не знаю, у кого была вечеринка, выйдет и попросит меня уйти, то я буду только рад. Хоть бы так и было.

Я присела на стул перед пианино.

Как же мне хотелось уйти, но куда? Я не могла идти домой. Может, позже. Но куда бы я ни отправилась, я бы не смогла туда добраться — я была слишком слаба. Единственное, о чем я мечтала, так это выбраться из этого дома и ни о чем и ни о ком не думать.

Тут на плечо опустилась чья-то рука.

Это была Дженни Курц.

Девушка из группы поддержки, которая выдавала Ханне анкету с «Долларовым Валентином».

Дженни, этот рассказ о тебе.

Голова падает на колени.

Она спросила, не нужно ли подвести меня домой, и мне почти удалось выдавить улыбку в ответ. Все было так очевидно? Я ужасно выглядела? Я дала ей руку, и она помогла мне встать. Мы прошли к выходу, вместе с толпой, которая шла на улицу на перекур.

Бесцельно брожу между домами, пытаясь понять, почему я тогда ушел с вечеринки и что произошло между мной и Ханной.

На улице было сыро. Я плелась по тротуару, слушая, как под ватными ногами шуршат листья и гравий. Мне хотелось, чтобы этот шум заглушил музыку и крики, доносившиеся из дома.

Помню, что тоже никак не мог уйти от этой музыки, даже сейчас мне несложно вспомнить, какие песни тогда играли.

Дженни, ты не проронила ни слова. И я была благодарна, что ты ничего не спрашиваешь. Возможно, у тебя тоже случалось такое, когда что-то происходило на вечеринках, а ты не хотела это обсуждать.

Я больше никому об этом не рассказывала.

Хотя… нет… я пыталась… однажды… Но он не захотел меня слушать.

Двенадцатая история об этом? Или тринадцатая? Или же это одно из тех имен, внесенных в список, а затем вычеркнутых?

Итак, Дженни, ты вела меня к своей машине. И хотя мыслями я витала где-то далеко и не могла ни на чем сфокусироваться, я чувствовала, что ты рядом. Поддерживая меня, ты помогла мне залезть в машину. А затем сама села за руль, и мы поехали.

Я не очень четко помню, что было дальше. Я не следила за происходящим, потому что в твоей машине я чувствовала себя в безопасности. Внутри было тепло и уютно.

Шум дворников заставил меня очнуться от мыслей и вернуться в машину — в реальный мир.

На улице начался дождь, как раз такой, что стекло все время было немного мокрым, так что окружающий мир казался каким-то размытым, нереальным.

Затем… удар.

Ничто не возвращает в реальность так быстро, как автомобильная авария.

Авария?

Еще одна? Две за одну ночь?

Как так получилось, что я ничего об этом не слышал?

Правое колесо начало скользить, машина подпрыгнула, наскочив на бордюр. Мы врезались в деревянный столбик, и он отлетел, как зубочистка.

Боже. Нет.

Знак «Стоп» упал прямо перед твоими фарами. Машина наехала на него, ты закричала и вжала педаль тормоза в пол. В боковое зеркало я видела, как при торможении сзади машины летели искры.

Тут я окончательно пришла в себя.

Какое-то мгновение мы сидели неподвижно, глядя перед собой, ничего не говоря, не глядя друг на друга. А дворники все так же равномерно смахивали капли дождя с ветрового стекла. Руками я по-прежнему держалась за ремень безопасности, благодаря Бога, что мы въехали только в дорожный знак.

Авария с тем стариком и парнем из нашей школы.

Ханна об этом знала?

Знали ли она, что Дженни стала причиной этого ДТП?

Ты открыла дверь и вышла, посмотреть, как машина. Ты потрогала вмятину и опустила голову. Не могу сказать, разозлилась ли ты или расплакалась. А может, смеялась над тем, какая безумная выдалась ночка?

Я знаю, куда идти, и мне не нужна карта.

Вмятина была не такой уж страшной, конечно, машина все равно нуждалась в ремонте, но ты должна была испытывать облегчение, потому что все могло быть хуже. Гораздо, гораздо хуже. Например… ты могла в кого-нибудь въехать…

Она знает.

В человека, например…

Что бы ты тогда ни думала, твое лицо было каменным. Ты просто стояла, смотрела на вмятину и качала головой. Затем ты взглянула на меня, и я уверена, что ты нахмурилась, пусть и на долю секунды.

Но этот суровый взгляд превратился в улыбку. А потом ты пожала плечами.

Помнишь, что ты сказала, когда вернулась в машину?

«Вот отстой!»

А потом ты повернула ключ зажигания… и я тебя остановила. Я просто не могла позволить тебе вот так взять и уехать.

На перекрестке, где Тони свернул налево, я пошел направо. До того места еще два квартала, но я уже чувствую, что я рядом. Я хорошо помню тот знак «Стоп».

Ты закрыла глаза и сказала:

— Ханна, я не пьяна.

Что ж, Дженни, я не обвиняю тебя в том, что ты была пьяна, но мне было интересно, почему, черт побери, ты не могла удержать машину на дороге.

— Ты же видишь, идет дождь.

И это была правда, за окном действительно шел дождь.

Я попросила тебя припарковаться. Ты велела мне быть разумной. Мы обе жили рядом, и ты обещала ехать медленно — как будто это имело значение.