Вадим Тарасенко - Спасите наши души
— … а уже загулял с другой, — бабулька в пальто своей мятежной молодости, неодобрительно качая головой, передавала волнующие сведения свей современнице.
— Степановна, и кто тебе такое сказал? — желая продлить сладостные мгновения копания в чужом белье и уже заранее безоговорочно поверившая в то, чем подтвердит сказанное ее собеседница, вторая старушка, опершись на палку с наслаждением слушала.
— У моей дочки знакомая есть, так вот она живет в том доме, где и та, к которой наш батюшка наведывается.
— А–я–яй, греховодник какой. А еще Богу служит.
— Накажет его, Бог, накажет.
— Обязательно накажет…
Инна вышла из рынка. «Если знают бабульки — знает весь город. Дойдет до Князя — убьет и меня и его», — весь путь от рынка домой, холодный промозглый ветер дул ей прямо в лицо. «Накажет его Бог, накажет».
Глава 6
«Распни Его!»
1
«Мог бы и на Гришкины похороны этого попика заказать. И никаких проблем», — думал Князев, смотря, как небольшого росточка поп, приглашенный с какой–то сельской церквушки, бойко обрызгивая освященной водой автостоянку, тянет: «Да снизойдет Божья благодать на это завед–е–е-н–и–е-е». А то наш местный, как его… отец Сергий уперся. Не буду и все. Жена у него, видите ли, умерла. Пришлось в область звонить — оттуда заставили. И сейчас позвонил, попросил, по культурному, бляха–муха, попросил, по–человечески. Отказался. И еще, гад, таким ледяным тоном: «Господин Князев. Можете даже не звонить в епархию. Все равно, для Вас я делать ничего не буду. Кто бы меня об этом не попросил». Козел бородатый!». Священник со служкой обходили автостоянку по периметру, щедро брызгая ее водой. «Нет, все правильно. На Гришкины похороны надо было звать именно отца Сергия. На отпевании он смотрелся красиво, внушительно — молодой, высокий, с холенной, интеллигентной мордой. Голос зычный, звучный. А этот, — Князев перевел взгляд на попа, снующего по автостоянке, — от горшка два вершка, морда — у меня сантехники унитаз чинят с более благородными ликами, и голос — гнусавый, противный».
Священник почти обошел автостоянку и приблизился к Князеву. " А может и себя окропить освященной водой. Что бы и на меня «снизошла Божья благодать». Князь долго не думал. Быстро подошел к своему «Опелю», блестевшему черным лаком рядом и поманил пальцем к себе священника.
— А ну–ка, батюшка, пролей Божью благодать и на меня.
Ни один мускул не дрогнул на лице служителя Бога. Не меняя темпа взмахов руки и интонации в голосе, батюшка затянул: «Многие лет–а–а рабу Божьему Никол–а–а-ю».
«То–то поп, отрабатывай свои сто баксов», — ухмыльнулся про себя рэкетир и оскалился священнику.
Уже садясь в машину, Николай Князев увидел капли воды на передке «Опеля». «Ха, не только мне многие лета поп у Бога попросил, но и моему мустангу» — водитель повернул ключ зажигания — тихо заурчал двигатель. Касание пальцем по кнопке пуска автомагнитолы и салон наполнился хриплым, надрывным голосом Высоцкого:
Как ныне сбирается вещий ОлегЩита прибивать на ворота
«Ах, ну да, это же Игорь компакт в автомагнитолу всунул, когда машину мне сюда перегонял. Тоже мне, страстный любитель Высоцкого». «Опель» подкатил к воротам автостоянки.
Как вдруг подбегает к нему человек —И ну шепелявить чего–то:
Водитель стал выруливать на дорогу. «А вечером — в кабак. Ух, и отмечу я открытие автостоянки. И там прольется не один тазик освященной, вернее священной «водички». Святить, так святить!».
Эх, князь, — говорит ни с того ни с сего, —Ведь примешь ты смерть от коня своего».
Князь надавил педаль газа — его послушные сто пятьдесят лошадей легко взяли в карьер.
2
Милицейский «Уазик» ехал по ночному городу. Город в основном спал. Редко, где нигде светились окна — пожилого мужчину мучила бессонница и, достав потрепанный томик Конан Дойля, он присоединился к Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону в их расследовании головоломных преступлений. У матери — одиночки, температурил ее трехлетний сынишка. Лежа в постели, он сухими горячечными глазами смотрел на маму. «Не ешь меня, волчик, я тебе лучше песенку спою», — перед глазами ребенка катился желтый, круглый, веселый колобок, похожий на солнышко, на пути которого стоял злой, страшный серый волк. А лицо у колобка было папино. Парень — студент, неотрывно смотрел в телевизор — спутниковая антенна перебрасывала через тысячи километров страсти молодой пары, проводящей свой медовый месяц на Гавайях. Но в основном, город спал. Завтра наступит очередной будний день. Завтра надо снова идти на завод, ставать за прилавки. Завтра тысячи людей, как вчера, как позавчера, как изо дня в день будут зарабатывать на хлеб насущный, сжигая свои физические, умственные, эмоциональные силы на алтаре общественных потребностей. Завтра снова завертится колесо жизни, в котором большинство из людей — белки.
Смотри, Володя, вон там, на лавке, кто–то примостился, — сержант милиции ткнул рукой на лавку, стоящую в глубине двора. Володя, старший сержант милиции, лениво посмотрел в указанном направлении:
— Это же бомж.
— Возьмем? — в его подчиненном стал просыпаться охотничий азарт.
— Зачем? Что с него возьмешь? — старший сержант продолжал лениво, полузакрыв глаза смотреть на улицу.
— Та давай. А то у меня руки и ноги затекли. Подъедем, посмотрим, что и как. Если ничего нет, пару раз дубинками огреем и всех делов. Заодно погреемся и развлечемся.
— Сразу видно, что молодо — зелено. Еще ни надоело без толку дубинкой махать. Ну ладно — давай чуть развлечемся, — старший сержант медленно потянулся. — Саша, — обратился он к водителю, — а ну подъедь к этому экземпляру и тормозни.
Увидев, что возле него остановился милицейский «Уазик», лежащий на лавочке человек поднялся, ни делая никакой попытки убежать — одряхлевшему пятидесятилетнему старику не уйти от двух упитанных милицейских бычков.
— Что, дядя, не холодно? — сержант не спеша, вразвалочку, подошел к сидящему на лавке. Вслед за ним подошел его напарник.
— Да нет, нормально, — сидящий на лавке мужчина поднялся на ноги.
— Ну–ну. А ну–ка, дядя, выверни свои карманы, — приказал старший сержант.
Тот послушно выполнил приказание, вывернув карманы старого, грязного пальто.
— А теперь расстегни свою хламиду, — продолжал милицейский чин.
Человек послушно расстегнул оставшиеся на пальто две пуговицы. Милиционер брезгливо, дубинкой раздвинул полы пальто, смотря, не находится ли что под ним.
— Так, ну что, вроде бы у тебя ничего нет.
— Нет, нет, конечно же ничего нет, — как можно более жалостливым тоном проговорил бомж.
— А вот, за то, что ты перебиваешь людей, исполняющих власть, ты будешь наказан.
— Нет, упаси Бог, я не хотел, так получилось, — жалобно — жалобно затрепетал человеческий голос.
Две дубинки, вяло, не злобно прогулялись по плечам, животу и бокам человека.
— Ну вот и все. Благодари Бога, что легко отделался. Мы сегодня добрые.
— Спасибо, спасибо, — мужчина подобрастно прижал руки к груди.
«Уазик» чихнул, фыркнул, завелся и поехал прочь.
— У, суки паршивые, шакалы, что б гореть вам в аду, — бессильно, злобно, униженно понеслось вслед власти. Мужчина вновь лег на лавку.
Между тем, милицейская машина выехала на центральную улицу города. В одном из ее зданий размещался кафе — бар. Оттуда неслась веселая музыка. Рядом с баром вольготно раскинулось с пяток легковушек.
— Гуляют ребята, — водитель «Уазика» кивнул головой на бар.
— Может зайдем, проверим клиентов, — сержант вопросительно посмотрел на старшего группы.
— А ну притормози возле тачек, — вместо ответа скомандовал тот.
«Уазик» скрипнув тормозами, остановился. Старший сержант, прищуриваясь. Вглядывался в номера стоящих автомобилей:
— Князь гуляет. Так что никуда мы не пойдем, что бы не нарваться на неприятности. А вот утром, часиков в пять, обязательно подрулим, — тридцатилетний милицейский служака цедил слова сквозь зубы. Его напарник, двадцатилетний салага вопросительно посмотрел на него.
— Он в районе пяти выползет из бара, а тут мы стоим. Только из машины придется выйти. Князь подойдет. Хлоп нас по плечу и скажет: «Моя милиция меня бережет». Тогда ты скажешь: «Рады стараться, Николай Иванович». Считай, что сотня гривен у тебя в кармане. У меня уже пару раз так было, — старший сержант снисходительно посмотрел на подчиненного, — усек?
— Усек.
— Ну, если усек, тогда отваливаем. Ох, учить вас, салажат, и учить, как правильно службу нести. Сашка, заводи.
