Елена Яворская - Жестяной самолетик (сборник)

— Я уже и место присмотрел… — тем временем дожимал собеседник, — точнее, отец посоветовал, это его, как говорится, малая родина.

— Хорошо, — в Лиске, неведомо почему, начал пробуждаться азарт, и она уже решила: кота в мешке — покупаем! — А кто это дело спонсировать будет, а? Проще говоря, что мы кушать будем? Пять дней-то, а?

— В том-то и соль, что никто! — радостно объявил новоявленный выживальщик. — Скинемся, у кого сколько есть…

— И на какую сумму ты рассчитываешь, если не секрет? — Стасов план снова начал утрачивать в Лискиных глазах четкие очертания. — Лично у меня только от мертвого осла уши, то есть остатки майской стипендии. Майской, Стасик! А сейчас июль!

— Ну так мы и не будем шиковать. Купим перловки, пшена…

— Не врубилась. Ты лагерь организуешь или птицеферму открываешь? Я не привереда и даже перловку люблю искренне и нежно. Но перловка на завтрак и ужин, пшенка на обед — это слишком даже для меня.

— Картошки у местных купим…

— Я поняла. Я ошиблась. Не птицеферму, а свиноферму, так? Без рыбки, без мяска… Или ты злостным вегетарианцем заделался?

— Вы с Максом что, сговорились, что ли?! — не на шутку оскорбился Стас. — Я все продумал. Мы еще комбижира возьмем. Зато не как у Борюсика, на всем готовом! У нас настоящий лагерь получится!

— Угу, концентрационный, — Лиска вздохнула. — Ну, ты хоть чай и хлеб в свой список включи. Мне спокойнее будет. А что с палатками и прочим барахлом?

— Решаю. Все, Лиз, больше говорить не могу, бежать надо. Все остальное — при встрече.

Оставалось надеяться, что, вопреки расхожему утверждению, от любопытства кошка не сдохнет. Да и от голода, Лиска надеялась, — тоже нет.

Стас подошел к подготовке с обстоятельностью будущего бюрократа: провел два совещания с ней и с Максом, на которых, разумеется, председательствовал. И все время что-то записывал. К счастью, не протоколировал — всего лишь составлял списки необходимого. Потом, прикинув смету, принимался вычеркивать то, без чего… э-э-э… можно обойтись.

— Правильно, котов урезать до минимума! — вовсю издевался Максим. — Мне-то что, я в армии служил. А вот в вашем лагере имени Откосившего Призывника и случаи людоедства могут приключиться. И замерзнуть кто-нибудь может невзначай.

— В июле?!

— А чем июль хуже других месяцев? Комаров больше — это да…

А потом они втроем поехали смотреть место для лагеря. «Поехали» — это громко сказано. До станции — на электричке. А от станции — пять километров пехом. У Лиски накануне пали в неравной борьбе с дорогами, асфальт на которых укладывали дураки, последние кроссовки, и она ковыляла по бездорожью в белых босоножках, завалявшихся со школьного выпускного вечера.

— Ты б еще вечернее платье надела, — сочувственно промолвил Максим, глядя на ковыляющую по узкой тропинке подругу.

Белые босоножки в этой местности, изобилующей заброшенными глиняными выработками и активно эксплуатируемыми коровьими выпасами, выглядели не то чтобы экзотично, нет — попросту дико.

Пока Лиска комплексовала по поводу обувки, Стас ухитрился заплутать. На открытой местности, с кучей ориентиров, как не преминул заметить Макс, который первым догадался, что на самом деле скрывается за Стасиковым: «А если вот здесь во время похода к месту лагеря форсировать речку, а? Давайте попробуем!» Впрочем, Лиска против форсирования ничего не имела: в босоножки набился песок, и упускать возможность сполоснуть ноги, не привлекая внимания спутников к своему бедственному положению, было глупо. Речушка, вон, корове по брюхо, самое то (плавать девчонка не научилась даже с пятой отчаянной попытки).

Но не успела она ступить одной ногой в воду, как Стас, взобравшийся на холм и сурово озирающий окрестности, воскликнул: «Вон оно!» и, с видом военного вождя с картины какого-нибудь непризнанного гения изящных искусств, простер длань.

«Оно» при ближайшем рассмотрении оказалось еще одним холмом, поросшим, в отличие от лысых соседних, уютным соснячком.

— Чтобы было не как у Семина, когда участники слета явились на все готовенькое, мы пройдем походом от города и досюда, — с преувеличенной страстностью состоявшегося бюрократа вещал Стас. — Я думаю, если в восемь утра выйдем, то слегка за полдень будем на месте. Сами установим палатки, приготовим обед, а потом — общаться. Вообще, надо сделать распорядок на каждый день и строго его придерживаться. Готовить и обеспечивать порядок в лагере будут дежурные. Все прочие — участвовать в семинарах. Да, и программы ежедневных семинаров наметить, ответственных за подготовку назначить…

— Во разошелся! — Максим поглядел на него с жалостью, как на вывалившегося из гнезда реальности бескрылого птенца человеческого.

— …Первый семинар я беру на себя. Логичнее всего будет начать разговор с направлений и тенденций в современном молодежном движении.

— Угу, и не забудь сказать о влиянии, которое оказывает на него современный авангардизм, — Макс усмехнулся.

Он волен был и усмехнуться и даже посмеяться, ибо человек не наделен даром предвидения. А если бы был наделен, то знал бы, что изрек в этот момент печльную, почти трагическую истину. Но ни он, ни Лиска и предположить не могли, что… Стас — тот мог бы, если бы взял на себя труд проанализировать всю доступную ему информацию. Но его сейчас занимало совсем другое:

— Воду будем брать из родника — во-он, у подножия того холма …

— Наглядную агитацию привезем с собой, — продолжал развлекаться Макс.

— И никакого спиртного!

Макс с Лиской переглянулись.

— Ты это нам? — спросила Лиска.

— И никаких азартных игр, включая нарды, шахматы и тамагочи? — подхватил Макс.

— Шахматы — не азартная… — начал Стас. — Тьфу ты, что ты всё с толку-то меня сбиваешь?! Но если развивать твою мысль — да, мы действительно должны продумать программу культурного отдыха…

Задумано было широко. Но еще до открытия слета все пошло наперекосяк.

Несмотря на декларируемую готовность довольствоваться малым, потомственный бюрократ за каких-нибудь пару дней превратил свою комнату в склад очень нужных и просто необходимых на лагере вещей. Лиска не протестовала, не возражала и даже не любопытствовала… ну, то есть вслух не любопытствовала. На самом деле ей было до жути интересно, как Стасик думает все это транспортировать. А вот отсутствие палаток начало вызывать тихую панику.

— Я улажу. Я обязательно улажу, — мрачнея день ото дня, твердил Стас.

Обе проблемы уладил… но не он, а чадолюбивый папаша. Не рассуждая и не выжидая, договорился с начальником местного военного училища и насчет трех шестнадцатиместных палаток, и насчет машины. К внезапно свалившимся на головы авангардистов материальным благам прилагались сержант-водитель, спокойный и, кажется, ко всему привычный, и два добровольно-принудительных помощника — рядовые из роты материально-технического обеспечения учебного процесса. Лиска впервые услышала это многословное определение — и едва сдержала восторг: как все-таки ловко упрятана за красивыми словами самая что ни на есть обыкновенная, даже скучная суть!

Другой корректив внесло Максово заводское начальство, на пять дней отодвинув дату начала отпуска. Поучаствовать в том, что Стас по-быстрому окрестил «подготовительными работами», самый здравомыслящий из их компании не смог, зато для него не составило труда иронически осведомиться в телефонную трубку:

— У вас обычный армейский грузовик или БТР какой?

— А чего? — осторожно осведомилась Лиска.

— Да, в принципе, ничего. Местность там такая…

— Какая? Ты меня не серди, я и так уже кусаюсь, ты по-человечески говори!

— Не танкоопасная ни разу.

— То есть?

— То и есть. Подрастешь — поймешь, — туманно ответствовал Макс. — Одно скажу: на завтрак перед поездкой особо не налегай. И обувкой озадачься, угу, не ровен час все ж таки пешочком придется добираться, — и вдруг запел:

Там, где змея не проползет,Где не найдет дорогу птица,Турист на пузе, пузе, пузе проползет,И ничего с ним не случится!

Пел Макс, по Лискиному мнению, очень даже неплохо. Но на него в два голоса заворчали какие-то тетка и дядька — наверное, музыку не любящие, а потом третий голос, не то женский, не то мужской заполошно завопил:

— Швецов, к начальнику транспортного!

И Макс поспешно попрощался, пообещав приехать не позднее, чем на третий день слета.

— Ты там, главное, продержись до моего появления, — напутствовал он Лиску.

Суть Максовых предупреждений начала доходить до Лиски на четвертой колдобине. Впрочем, колдобинами этих родных тетушек противотанковых рвов можно было назвать только ввиду того, что появились они случайно, а не в результате целенаправленных фортификационных мероприятий.