Игорь Удачин - Встретимся в Эмпиреях
— Выменял в училище у… одного человека.
— У кого же это? — интересуюсь. — Что за кекс?
— Так-то ты его, конечно, знаешь. Но кто именно — зачем тебе? Не важно.
— И на что выменял?
— На услугу.
— Ох ты, боже ж мой! На какую?
— Устроил ему дружбу организмами с одной жабой, по которой он уже долгое время сходил с ума, а подкатить не удосуживался или остерегался. Она, на удачу, очень хорошо ко мне относилась, и моя щекотливая просьба ее не обременила — только потому, по ходу, что я попросил. Очень выгодная сделка, — Демон выглядел довольным и напыщенным.
— Ты, часом, не про Марго ли говоришь? — задаю я этакий подленький вопрос.
Зачем я спросил? Ведь заранее знаю, что даже по времени не совпадает. Демон показывал нам с ребятами пистолет раньше, чем мы снова с Марго восстановили отношения. Если абстрагироваться, вообще сложно взять в толк, почему люди так устроены, что им нет-нет и вдруг становится необходимым уколоть ближнего. Просто так. Без причины. А я — как все люди. Такой же, ничуть не особенный.
Глаза Демона моментально наливаются кровью, и он готов придушить меня на месте. Но проведя, вероятно, с собой в мыслях короткую и внушительную беседу, приходит в норму. Взгляд его остывает.
— Нет, Гоголь, не про Марго. Марго, пожалуйста, больше не трогай.
— Извини, брат.
Мои извилины вдруг осеняет мысль: зачем спросил. По наитию подбило поквитаться за слова Демона в Ее адрес: за «суку», за «крысу», за «подлую сущность», за все в этом духе. Теперь в расчете?.. Но ведь он же по делу говорил и в нужный момент! — а я?.. На меня накатывает отвращение к собственной персоне. «Как же ты жалок был сейчас… как же жалок…»
— Давай скорее уже постреляем! — выдаю я дурацкий возглас. Мне просто необходимо отвлечься от неприятных на свой счет мыслей.
— Постреляем, постреляем. Не беги впереди паровоза.
— Не бегу я никуда. Ладно, командуй ты.
Демон предлагает мне присесть. Я выбираю место почище и усаживаюсь. Демон — тоже. Абориген бродит где-то неподалеку.
— В первую очередь, постарайся засунуть чувство собственной важности и всезнайство куда-нибудь подальше. Засунь их в задницу, мать-перемать… — выругался Демон и извинительно улыбнулся. — Есть темы, к которым ты относишься с особым трепетом. Есть же такие, правда? У меня то же самое по отношению к этой… Поэтому в виде предисловия я сейчас озвучу некоторые мысли, и мне будет приятно, если ты внимательно их выслушаешь. Лады? Быть может, это равноценно тому, как ты читаешь на людях свои стихи…
— Валяй.
Демон обратил взгляд на пистолет и погладил его. С каким одухотворенным видом он это проделал! Если бы той же рукой в тот самый момент он ласкал грудь прекрасной женщины — богини! — это, казалось, доставило бы ему куда меньшее удовольствие. Хотя он мог просто переигрывать. Сложно судить.
Итак, Демон взял слово:
— Оружие — не обязательно для убийства. Заблуждение! Поэтому во мне, как ничто другое, органично сочетаются любовь к оружию и презрение к войне. Надеюсь, у тебя такой же подход.
Хотя эти слова прозвучали, скорее, в форме пожелания, а не вопроса — я все равно утвердительно киваю головой. Демона, замечаю, переполняет глубокое удовлетворение моим своевременным жестом, и он с еще большим энтузиазмом продолжает:
— Мало кто, наверное, об этом задумывался, но оружие можно использовать с целью понять себя… Да-да, именно. Понять, кто ты есть на самом деле, что за штука такая «твое я». А также понять и многие другие вещи в этом мире. И для этого не надо в кого-то стрелять. Впрочем, не отрицаю ситуации, в которой стрелять все же необходимо. Но это отступление от главного. Пропусти его лучше мимо ушей. Понимание начнет приходить, если ты просто возьмешь его, облепишь ладонью… Возьми.
В общем-то я и так держал пистолет в руке. Не понимаю, как он выпустил это из внимания. Мы с Демоном сидим вплотную друг к другу, почти соприкасаясь лбами, и покачиваем вверх-вниз «мунды», словно пытаемся на вскидку определить их вес.
— Что ты ощущаешь? — задает вопрос Демон, улыбаясь своими пепельного отлива глазами.
У меня такое впечатление, любой мой ответ доставит ему радость, любой он повернет в русло своего экзальтированного рассказа. Сейчас Демон слушает себя. Гоголь, то бишь я, который что-нибудь брякнет — только статист.
— Силу, — говорю.
— Верно. А сила должна быть благородной, точно так же, как добро — с кулаками. Одно другому созвучно. Когда ты чувствуешь за собой силу, ты уже не станешь опускаться до мелочной подлости. Таким образом, оружие вскармливает в тебе дух, формирует лучшие мужские качества.
Демон предложил мне и Аборигену по сигарете и закурил сам. Абориген теперь сидел рядом и слушал.
— Наиважнейший момент: за пистолет не надо хвататься при каждом удобном случае, как заядлый онанист за пиписку. Если какой-то отморозок нагадил у тебя перед дверью — это не повод отстрелить ему задницу. Вовсе нет. Лучше возьми и посади его в этот кал, а выстрел прибереги для настоящего зверя, по которому плачет ад. Холодящий кожу пистолет за пазухой формирует силу твоего характера — вот его подлинное и, по-своему, великое предназначение. Чем меньше повода ты даешь себе за ним потянуться и достать, тем ты сильней. В конечном итоге, когда ты почувствуешь, что сделал себя и свой характер — он тебе уже не нужен. Но если уж ты достал пистолет, то будь готов к тому…
Бла-бла-бла. «Пистолетный гуру», ни дать ни взять! Я засек время: Демон практически без остановок держал свой сказ добрых полчаса. Нет, я вовсе не хочу выставить его чокнутым — он как брат мне, которого у меня никогда не было, и я грудью за него встану, — но то, как в короткий срок он помешался на оружии, сначала вызвало во мне иронию, а затем начало реально пугать. Даже при всем при том, что высказывал он в общем грамотные вещи, со многими из которых я подсознательно соглашался — романтика эта, как ни крути, казалась мне нездоровой. Сколько бы ты ни говорил, что пистолет «не для стрельбы» — он все равно стреляет! Его для этого и создали!
С другой стороны, начало настораживать мое собственное отношение ко всему происходящему — прорезавшиеся отголоски ущемленной гордости, обида на то, что Демон взялся меня наставлять: как, чего и зачем. Было задето мое мужское самолюбие, хоть Демон и предугадывал это, предупреждал. В чем дело? Я что, не такой же курсант военного училища, как он? Что за «ликбез» он мне тут устроил, будто я ствола в руке не держал? Красуется перед Аборигеном? Нет, Абориген не девочка, чтобы перед ним красоваться. А что тогда? «Ну да бог с ним! — разрубил для себя незримый узел в какой-то момент, и мне сразу стало удивительно проще и чуть ли не разбитно и весело на душе. — Я принимаю правила игры!» Несколько лет подряд меня учили по сути тому же — но другими словами, прибегая к совершенно непохожим доводам и примерам, больше заботясь о воспитании во мне чувства ненависти к противнику. Я же обнаруживал в себе ненависть только к самой войне и к тем, кто толкает меня в ее пыл. Остальное доходило до моего разума туговато. Может, поэтому я и не был отличником-курсантом и не раз ловил на себе презрительные взгляды своих военных наставников? Теперь акценты сместились и очень круто.
Ничего хорошего в нашем шаг за шагом приближающемся, сдвинувшем брови будущем я в упор не видел. Но пусть лучше я буду рядом с Демоном в тот самый момент, когда нужно прикрыть тыл, не совершить роковой ошибки. Пусть лучше я буду там — друг я ему, брат я ему, или ни то ни другое, а так, хрен с горы?! — чем прятать свои сопли дома в ожидании призыва и от третьих лиц узнать потом о его гибели… Я пойду. Баста! И поэтому первый раз в жизни мне захотелось почувствовать себя истым солдатом.
Не считая трех полнокомплектных магазинов для каждого пистолета, у нас имелся запасной, четвертый. Его-то мы и решили расстрелять.
Демон не мог удержаться, чтобы не начать наставлять меня еще и в стрельбе — предыдущей лекции ему показалось мало. Я все так же глупо и смешно сержусь, но помалкиваю. Дарю Демону это удовольствие.
— Не души его. Он этого не любит. Ага, вот так. Стоп! У тебя средняя фаланга заезжает на спусковой крючок — ствол будет уводить вправо. Просто он другой формы, с непривычки. Исправляйся.
Вместо этого произвожу выстрел.
— Абориген, что там?!
Абориген бежит к мишени. С таким энтузиазмом, что аж спотыкается.
— Попал! В «голову»! — кричит с тридцати пяти метров.
Я воодушевляюсь. С первого раза и с такого расстояния! Прямо скажем, колдовская удача.
— Молодец, Гоголь, — сбитый с толку, хвалит меня Демон. Кладет руку мне на плечо. — Дальше, знаешь что — попробуй двойным хватом. Нас этому не учили, но в реальной боевой ситуации это удобнее и надежней, поверь мне. Выбери мишень поближе, не выкрутась.
