Лев Портной - Трепетные птички
— Проказник! — воскликнула она. — Возвращайся немедленно!
Он подхватил ее вновь, и они помчались вперед. Теперь Катя была настороже, а новые шалости не заставили себя ждать. Ветер нес ее на плечах над лесами и лугами, над деревушками и поселками, но то и дело кидался вниз: то устроить фантасмагорический хор из разбросанных труб, то превратить в бегущую рябь свинцовую гладь речной запруды, то разогнать изготовившихся к бою котов, то сорвать бельевые веревки с высохшими простынями. Каждый раз, когда он покидал ее, Величкина пролетала несколько метров по инерции, а затем приходилось работать крыльями.
Очень скоро они оказались над Серпуховом. Катя давно перестала следить за тем, что творится внизу. Но тут, над Красной Мызой, там, где Серпейка впадает в Нару, одна сцена вызвала у Величкиной изумление. Трое мужчин стояли на горке. Один, высокий, в черной двойке, широким жестом обводил окрестности и что-то рассказывал своим спутникам. Сторонний наблюдатель не увидел бы здесь ничего необычного. Но Величкина оказалась в смятении, потому что спутниками мужчины в черном были плешивый и бородач, похожий на Иисуса, — те двое, которых Катя уже видела на Ленинском проспекте возле гостиницы, в которой случилось «маски-шоу» в связи со сменой директора.
«Как это они обогнали меня?» — изумилась Величкина. Но ломать голову над этим ей не пришлось. Ветер покинул ее окончательно, напоследок разметав в клочья небольшое облачко. Когда последние обрывки белого марева остались позади, Катя чуть не врезалась в гуся, замыкавшего стаю.
— Привет, — прогоготал он. — Меня зовут Ан, сэр. А тебя?
Величкина смутилась. Знакомство состоялось так просто, но это «сэр» оказалось слишком неожиданным. И она представилась так:
— Катя, мэм.
— Катямэм! — воскликнул гусь. — Красивое имя. Мы направляемся в Северную Африку. Ты летишь с нами?
— С удовольствием, сэр, — ответила Катя.
Ей и в голову не приходило, что могут возникнуть проблемы с приемом в стаю. Впрочем, проблем и не возникло.
— Ты не расслышала, — прогоготал гусь. — Меня зовут не Сэр, а Ансер.
— Ах, вот в чем дело! — улыбнулась Величкина. — А меня зовут просто Катя.
Она оглядела всю стаю. В воздухе стоял дружный шум хлопающих крыльев. Гуси поглядывали на нее с интересом.
— Привет! Привет! Меня зовут Катей, — кричала Величкина, встречаясь с птицами взглядом.
— Катя — красивое имя! — прогоготал Ансер и добавил. — Гусыня впереди меня — моя подруга.
— А у меня никого нет, — сообщила Катя.
— В Африке обязательно найдешь себе пару. А потом вы вернетесь сюда и вместе совьете гнездо.
— Только не клейся к моему Ансеру, — добродушно прогоготала гусыня. — Кстати, меня зовут Аактей! В наших именах есть что-то общее.
— Это хорошо, — сказала Катя. — А за Ансера не беспокойся.
— Сегодня отличный денек, — сказала Аактя. — Было бы чудно, если бы такая погода сопровождала нас до самого Средиземноморья!
— Дай бог, так и будет, — ответила Катя.
— Боюсь, что нет, — промолвил Ансер. — Думаю, впереди нас ждет ненастье.
Гусь с зеленым опереньем на голове бросил на них сердитый взгляд и прогоготал:
— Эй, вы там, хватит трепаться! Берегите силы, путь предстоит неблизкий.
— Старый Файсер, что ты ворчишь? Будто не знаешь, за разговорами перелет проходит незаметно! — откликнулась Аактя. — Катя, не обращай на него внимания.
— Не шумите там, молодежь! — послышался голос гуся, возглавлявшего стаю.
Аактя фыркнула в ответ. Катя засмеялась. Некоторое время они молчали. Величкина наблюдала за проплывавшей внизу землей, расчерченной неровными многоугольниками. Шум слаженно хлопающих крыльев казался ей райской музыкой. Ансер подмигивал ей, когда они встречались взглядами. Солнце перевалило за полдень.
— А как мы полетим, когда стемнеет? — спросила Катя.
— Мы будем лететь следом за Гангсером, — ответила Аактя.
— Гангстером?! — изумилась Величкина.
— Гангсером, — поправил ее Ансер.
— Чувствую необыкновенную легкость бытия! — донесся голос вожака стаи. — Кто-то там перемывает мои косточки.
— Поразительный слух! — воскликнула Катя.
— Его подруга Тааштя делает самые лучшие гнезда, — сообщила Аактя.
— Что верно, то верно, — откликнулась гусыня, державшаяся справа за вожаком.
— Правда? — без особого интереса спросила Величкина.
Ей вдруг стало не до строительства гнездовий. Дала о себе знать физиология. Катя почувствовала натуживание желудка. Аактя и Тааштя обсуждали, из чего лучше вить гнезда — из стеблей и листьев тростника или древесных веток и сучьев. Ансер потерял интерес к их беседе. А Кате болезненные потуги кишечника мешали следить за разговором. Она немного отстала от клина и начала снижаться, разглядывая постройки внизу. Возле автобусной станции Величкина заметила будку, сколоченную из грубых досок, с намалеванными буквами «М» и «Ж».
Обеспокоенный Ансер поравнялся с нею:
— Что случилось? — прогоготал гусь.
— Мне нужно вниз. Ненадолго. Я догоню вас, — ответила Катя.
— Зачем тебе вниз? — спросил гусь. — Так ты потратишь много сил. Если будешь отставать и догонять стаю.
— Но мне нужно, — взмолилась Катя.
Ансер проследил за направлением ее полета. Его взгляд наткнулся на уборную за автовокзалом.
— О, священный Ибис! — воскликнул гусь. — Зачем тебе это?! Даже помойные голуби обходят такие места стороной!
— Но как мне быть? — воскликнула Величкина.
— Мы делаем это на лету! — ответил Ансер.
И для убедительности обронил две белые капли, похожие на малюсенькие яичницы, мгновенно скрывшиеся из виду. Недолго думая, Катя последовала его примеру, опорожнила кишечник и засмеялась, представив себе, как ее какашки упадут на головы каким-нибудь голубкам или залепят очки какому-нибудь банкиру.
Под ними проплывал большой город. Величкина разглядела кремль, памятник Петру Великому и каменного динозавра. Гремела музыка, на привокзальной площади отмечалось какое-то торжество. Люди плясали, тщетно рвались вверх разноцветные шарики. Впрочем, среди них находились счастливчики: упущенные зазевавшимися малышами, эти шарики куда-то неслись по воле воздушной стихии.
— Это Тула, — промолвила Катя.
— Угу. И пусть ее, — ответил Ансер.
Когда стая оказалась над привокзальной площадью, Величкина разглядела, что праздник затеян по случаю открытия торгового центра. К своему изумлению, среди толпившихся на ступенях людей она заметила плешивого и бородача, похожего на Иисуса. Эти двое попались ей на глаза уже в третий раз.
— Как странно? — пробормотала Катя.
— Что? — спросил Ансер.
— Там два человека. За сегодняшний день я встречаю их в третий раз.
Ансер расхохотался. Его смех подхватила Аактя. Величкина растерялась.
— Глупости, — воскликнула гусыня. — Тебе это кажется.
— Да нет же, я уверена, — возразила Катя.
— Неужели ты в состоянии отличить одного человека от другого?! — спросил Ансер.
В его голосе было столько сарказма, что Величкина поневоле усомнилась в способности распознавать лица. Она оглядела площадь внизу и различила еще несколько дюжин мужчин, как две капли воды похожих на плешивого. Столько же было бородачей. А каждый пятый выглядел точной копией Андрюшки. Катя чуть не ринулась вниз, увидев Ирку Расплетину. Удержалась, потому что внизу расхаживала целая армия ирок расплетиных и ленок самойловых, да и настей хватало.
— Господи, да как же это? Что это такое? — изумилась Катя.
— Нашла из-за чего переживать! — воскликнул Ансер.
— Но я перестала различать людей по лицам? — ужаснулась Величкина.
— Не волнуйся, они отвечают взаимностью. Уверяю тебя, немного найдется людей, которые в состоянии отличить одного гуся от другого.
Вокзал остался позади. Впереди простирались луга, над которыми парили гигантские одуванчики. Зеленый кукурузник с молодцеватым стрекотом заходил на посадку. Под каждым одуванчиком болтался парашютист. Десантники выполняли учебные прыжки. С одним из них приключился конфуз. Неопытный парнишка, похожий на птенчика из-за худенькой шейки, не сумел сманеврировать и шлепнулся верхом на парашют сослуживца, прыгнувшего на три секунды раньше. Так они и летели к земле: десантник внизу крыл матом «соседа сверху» и грозился метнуть в недотепу стропорезом, если тот не спрыгнет с чужого купола; а растерявшийся Птенчик сидел, как малыш, плюхнувшийся на попу, хлопал круглыми от страха глазами и не знал, что делать. Его спутавшийся со стропами и свободными концами парашют валялся поперек чужого купола, как неприбранная простыня мифического великана.
Катя в спортивную бытность свою прыгала с парашютом и ситуацию оценила быстро. Она ушла в сторону от стаи. Ансер проводил ее изумленным взглядом. Величкина опустилась на парашют рядом с солдатиком, похожим на птенчика. Ткань, раздутая воздухом, оказалась твердой, как асфальт.
