Фиона Макинтош - Хранитель лаванды
От потрясения и неожиданной боли Катрина отшатнулась назад, поскользнулась на мокром полу и, неловко взмахнув руками, упала, с душераздирающим треском ударившись затылком о край железной ванны.
Люк застыл в двери, прислушиваясь, не раздастся ли из коридора шум — не поднимут ли тревоги. Глубоко вздохнув, он попробовал успокоиться. Провел рукой по волосам, застегнул до самого верха рубашку. За окном остановилась какая-то машина. Люк на цыпочках подкрался к окну. Гестапо. Катрина не шевелилась; он хотел посмотреть, дышит ли она, но не смел терять ни секунды и проверил лишь, не потерял ли нож и ключ от комнаты.
Бесшумно выйдя за дверь, он запер комнату, а потом вылез в то же окно в конце коридора, через которое сюда проник. Прополз по крыше, спрыгнул и со всех ног помчался вниз по холму. Пока отыщут запасной ключ, пока поднимут тревогу, — он кружным маршрутом вернется в город.
Не сомневаясь, что успеет отыскать Лизетту до истечения часа, Люк потратил еще пару минут на то, чтобы спрятать ключ в расщелине скалы. Единственное, что терзало его — вдруг Катрина очнется и назовет его имя. Следовало ее прикончить, пока она лежала без сознания, например утопить. Перед мысленным взором Люка возникло лицо Фугасса. Старый партизан неодобрительно качал головой — нельзя оставлять столь опасные следы.
Ничего, защитит скорость. Если он успеет добраться до Кавайона и посадить Лизетту на поезд раньше, чем власти начнут поиски за пределами Горда, есть неплохой шанс затеряться в Любероне, где враги не найдут его никогда и ни за что.
Лизетта читала одну и ту же строчку шестой или седьмой раз подряд. В ушах по-прежнему стоял гром ружейных залпов, убивших Лорана. Даже теперь, почти час спустя, ее все еще била дрожь. Казнь была так жестока и отвратительна — никакие тренировки не могли бы подготовить девушку к ужасу преднамеренного, хладнокровного и безжалостного убийства, которому она сегодня стала свидетельницей.
Лизетта потянулась за напитком, умоляя пальцы не дрожать. Она не могла проглотить ни капли, но даже просто сжимать чашку в руке — уже немного успокаивало. И потом, нужно делать вид, что пьешь, чтобы не привлечь случайного и мимолетного интереса окружающих.
Больше всего ее потрясали стойкость и самообладание горожан. Очевидно, они не первый раз столкнулись с таким кошмаром. Мало кто плакал открыто или утирал слезы, а обсуждать случившееся вслух и вовсе никому не приходило в голову.
Пытаясь отогнать воспоминания, девушка закрыла книгу и сделала большой глоток обжигающего молочно-лакричного питья. Она не поддавалась искушению постоянно смотреть на часы, но с тех пор, как Люк подтолкнул ее в сторону кафе, прошло, уж верно, не меньше пятидесяти минут. Он сказал — час. А что потом?
Ладно, она даст ему еще десять минут, а потом уйдет и как-нибудь доберется до Кавайона сама… Но не успела она прийти к решению, как наконец объявился Люк. У Лизетты подпрыгнуло сердце от облегчения, когда он вихрем влетел в кафе и поцеловал ее в губы. Девушка знала: это лишь для вида, но все равно затрепетала. Нежно взяв ее за руки, молодой человек проникновенно заглянул ей в глаза, и взгляд его пылал яростной энергией.
— Готова уходить? — шепнул он ей на ухо.
Она хихикнула, продолжая игру.
— А ты ничего себе не закажешь?
— Нет, нам пора, — небрежно проговорил он и, швырнув пару монет на стол, повел девушку к выходу.
— Ты сменил рубашку, — сказала она.
— Верно подмечено. Теперь мы должны успеть на последний автобус до Кавайона. У нас девять минут. Ты как, не против пробежаться?
Когда Люк подлетел к автобусу и заколотил в дверь, мотор уже работал. Шофер впустил их и устало вздохнул, принимая плату за проезд.
Люк провел Лизетту в самый конец салона и уселся возле окна. Кроме них пассажиров было совсем немного, запоздалой парочкой никто не интересовался, и молодые люди получили наконец возможность спокойно перевести дух. Подпрыгивая на ухабах, автобус катил вниз, в долину, вдоль подножия холма Сент-Жак. Кавайон, куда они держали путь, в пору расцвета был важным торговым аванпостом Марселя, да с тех пор так и остался жизнерадостным городком, знаменитым лучшими во Франции дынями.
Люк зевнул.
— Разбуди меня, если будет облава.
Лизетта ткнула его под ребра. Он этого и опасался — она далеко не дура. С серьезного личика на него глядели огромные темные глаза — глядели в самую душу.
— Что ты натворил?
Люк молчал.
— Скажи!
— Не спрашивай, — отрезал он.
— Ты его убил? — шепотом спросила она. — Того, кто застрелил Лорана?
Люк глубоко вздохнул и закрыл глаза, вспоминая, как близок он был к тому, чтобы убить еще и Катрину. Перед мысленным взором возникло разочарованное лицо отца, потрясенные, негодующие взгляды старших сестер. Неужели он и сам понемногу уподобляется тому, кого всей душой ненавидел?
— Да. Он был очень дурным человеком, Лизетта. Конечно, Лоран рисковал сознательно и знал, какова может быть расплата, однако Лондри убивал и невинных.
Ее глаза вспыхнули гневом.
— Ты что, судья ему?
— Он в ответе за смерть многих хороших людей. — Ему бы хотелось, чтобы Лизетта перестала на него так смотреть. А еще больше хотелось просто взять и отвернуться. Под этим взглядом Люк чувствовал себя уязвимым, пригвожденным к месту. — Он убивает детей — даже совсем младенцев — так же легко, как на твоих глазах убил Лорана.
— Устроит ли теперь milice карательную акцию в Горде?
Люк и сам об этом думал.
— Может быть.
— То есть ты помогаешь ему снова убивать детей, — ледяным голосом промолвила девушка. — Как это твоей совести, не мешает?
— Мешает, — пробормотал он.
— Ради своей вендетты ты подверг риску и мою жизнь… Как его звали?
— Да какая разница? — Люку стало еще неуютнее. — Milicien Пьер Лондри, если тебе так важно.
— Это milicien Лондри убил твою семью?
Люк судорожно вдохнул.
— Ты задаешь слишком много вопросов.
— Просто хочу знать, с кем вынуждена иметь дело. Твои действия могут провалить мое задание.
— Предоставь мне волноваться на этот счет.
— Нет. Пусть ты мой проводник, но за свое задание отвечаю лишь я. Я сама принимаю решения — и решила, что доберусь в Париж без твоей помощи.
— Это не по плану Роже, — возразил Люк.
— Убийство в план тоже не входило, — прошипела Лизетта. — Нет уж, Люк, теперь ты превратился в помеху и подвергаешь мое задание опасности. Из Кавайона я поеду одна.
Люк сжал зубы. Она, безусловно, права.
Девушка схватила его за рубашку.
— Если нас остановят, она тебя выдаст?.. — Вдруг Лизетта растерянно заморгала и уставилась ему на грудь. — Что это?
— Ничего, — ответил он, отводя ее руки.
— Что это? — повторила девушка и вытянула у него из-под рубашки мешочек, согретый теплом тела.
Люк не остановил ее. Лишь коснулся пальцами лежащего у нее на ладони мешочка, накрыл ее руку своей. Оба замерли.
— Немного семян лаванды, — объяснил наконец Люк, смущенно пожимая плечами. — И несколько сухих цветов.
Гнев в глазах Лизетты сменился состраданием.
— Расскажи мне про лаванду — и про Лондри.
И не успел Люк опомниться, как начал говорить. Он понимал — рассказывать такие вещи опасно. Кроме того, он вообще ни с кем и никогда не обсуждал свою прежнюю жизнь. Даже с Лораном они не вспоминали о Сеньоне и семьях. Знал ли Лоран, что его выдала Катрина?.. Должно быть, именно гибель Лорана пробудила в Люке желание говорить, поделиться драгоценными воспоминаниями с хорошенькой английской шпионкой, у которой такой восхитительный французский выговор и такая чарующая улыбка.
Он рассказал ей все. Она не перебивала, не задавала вопросов — слушала.
— Эти семена хранят меня. Когда-нибудь я посажу их в землю.
В ее глазах читалось понимание.
— Надо иметь немалое мужество, чтобы со мной всем этим поделиться… Теперь, по-моему, я знаю тебя лучше, чем кого-либо другого. — Она покачала головой. — Не так давно на моих глазах умерла подруга, которую я очень любила. Я никогда тебя не предам, Люк. А когда все закончится, я помогу тебе высадить лавандовые семена. Обещаю, у тебя еще будут ароматные цветущие поля.
Она слабо улыбнулась и продолжила:
— Вряд ли ты на самом деле целиком вот такой — резкий, стойкий и грубоватый. Очень надеюсь в один прекрасный день увидеть, как ты смеешься, запрокидывая голову. Хочу услышать твой смех. Спасибо, что ты обо мне заботишься и… — Ее глаза налились слезами. — Мне так жаль, что ты потерял друзей, пока вынужден был возиться со мной! Если бы не я, возможно, Лоран был бы…
— Нет! Ты не виновата!
Дрожащий голос и честные серьезные глаза растрогали Люка так, как ничто прежде. Крепче сжав руку девушки, он наклонился и поцеловал ее. Он не хотел затягивать этот поцелуй, однако Лизетта не отстранилась. Напротив, крепче прильнула к его губам.
