Мартин Шойбле - Джихад: террористами не рождаются

Вначале набожность Даниеля импонировала пожилой палестинке. «Даниель созывал нас на молитву. По-арабски он говорил плохо, но был очень умен и прилежен», — говорит соседка. Похоже, Даниель строго следовал всем религиозным предписаниям, о которых знал или слышал. Он не ел свинины, не употреблял алкоголя, молился пять раз в день, постился и указывал остальным, что, по его мнению, запрещено и что разрешено.

Чем дольше они знали друг друга, тем больше позволял себе Даниель наставлять обоих палестинцев в религиозных правилах. Очевидно, он считал это своим долгом. Однажды женщина сидела в своей квартире у окна и курила сигарету. Увидев это, Даниель сказал ей: «Харам!» («Запрещено!»). Курить ей еще никто не запрещал. Кроме того, в течение некоторого времени Даниель не смотрел ей в глаза: он считал, что религия запрещает ему смотреть в глаза женщине. Она отвела его в сторону и объяснила, что если он называет ее мамой, то может смотреть на нее, это нормально. Он перестал отводить взгляд, но продолжал говорить «Харам!», если замечал что-то, что казалось ему неблагочестивым.

Палестинка не носила платка; Даниель считал, что это нехорошо. Она оправдывалась, говоря, что) когда она в платке, на работе ее все зовут «турчанкой». Люди тогда относятся к ней с недоверием; а с женщиной без платка они обращаются вежливее. Поэтому она решила приспособиться к нормам жизни в саарской провинции. С Аллахом у нее проблем нет. Но Даниель считал иначе. Он и мужа ее наставлял в вере, хотя тот был более чем на 30 лет старше его. Однажды палестинец работал во внутреннем дворике и слушал арабскую певицу Умм Кульсум; внезапно появился Даниель и заявил: «Это харам!» Действительно, некоторые ревностные мусульмане запрещают себе слушать женское пение. Однако упреки Даниеля только разозлили пожилого человека: «И почему это должно быть харам?» Легендарная певица восемь раз совершила хадж (так называется паломничество в Мекку). Даниель промолчал, Умм Кульсум продолжала петь.

Большее впечатление производил Даниель на молодых мусульман. Для них он был авторитетом в вопросах ислама. Один студент попросил у Даниеля совета: «У меня скоро экзамены, в пятницу. Я попаду в рай, если не смогу помолиться в пятницу?» Говорят, что Даниель ответил ему резко и свысока: «Ты всегда должен являться на молитву! Даже если сдаешь экзамены! Ты должен уйти с экзамена, помолиться и вернуться!» Сказано это было таким тоном, что студент больше никогда не обращался к нему с вопросами.

Соседям-немусульманам Даниель был приметен своими громкими призывами к молитве, которые разносились по всему внутреннему дворику. Внешность Даниеля тоже привлекала любопытные взгляды. Свои длинные волосы он заплетал в косичку, к тому же носил бороду, что его сверстники делают редко. В любую погоду на нем была одежда до полу. Палестинка вспоминает: «Он носил длинные одежды, пакистанские». Такой внешний вид служил пищей для разговоров даже среди мусульман, которые часто являлись на молитву прямо с работы, в обычной одежде.

За исключением жителей соседних домов мало кто знал о существовании молельни во внутреннем дворе. Здесь Даниеля не было ни слышно, ни видно. Но многим жителям бросалось в глаза, что по улице часто курсируют автомобили с чужими номерами. В окне дома напротив кто-то даже обнаружил видеокамеру, снимавшую улицу. За мечетью следили полицейские в штатском. Вскоре они стали темой для разговора номер один.

Казалось, Даниель ничего этого не замечал. Во всяком случае, он жил своей обычной жизнью, замкнувшись в собственном мире. Вскоре, однако, у него появился товарищ: к нему заселился Эрик, называвший себя Абдул Гаффаром; он тоже, как и Даниель, принял ислам. Эрик был двумя годами младше, ростом чуть выше метра семидесяти и весом около девяноста килограмм; по сравнению с Даниелем он выглядел неспортивным юношей. Эрик стал для Даниеля тем, кем не могли стать пожилые соседи-палестинцы, — любознательным учеником, который слушался его и следовал за ним. Даниель служил Эрику примером.

В юных годах этих молодых людей можно обнаружить некоторые параллели: Эрик тоже слушал хип-хоп, курил травку, любил носить одежду известных марок и часто тусовался с друзьями. Его родители тоже были в разводе. Как и Даниель, он искал признания, хотел выделяться; познакомился с молодым мусульманином, который рассказал ему о своей вере. В рекордный срок, всего за несколько месяцев, Эрик круто поменял свою жизнь: сменил круг друзей, одежду, питание — изменил все. Он убрал из своей комнаты компьютер, музыкальную установку и большую часть мебели, снял картины со стен в комнате матери; некоторые просто повернул изображением к стене. Друзей и членов своей семьи стал называть «неверными». Впрочем, при более пристальном анализе можно увидеть и различия. Эрик производил впечатление менее интеллектуального, менее «умственного» человека. Он не так много размышлял о мире, как Даниель, который рано начал интересоваться политикой и в школе не пропускал ни одной дискуссии ни с одноклассниками, ни с учителями. Очевидно, что и развод родителей дался Эрику менее тяжело.

Даниель и Эрик познакомились в Нойнкирхене и моментально «нашли друг друга». Очень скоро они стали жить в одной квартире. Однако почти сразу после вселения нового жильца Даниелю предстоял новый переезд. Посетители соседней молельни заметили, что за несколько дней до отъезда из мусульманской квартиры Даниель сильно изменился. «Он был агрессивным», — вспоминает один молодой человек. Когда во время пятничной молитвы имам объявил, что мусульмане в Германии должны «приспосабливаться», Даниель начал ожесточенно спорить и нападать на него.

В кругу семьи, где Даниель бывал теперь редко, он проявлял себя радикальнее, чем когда-либо раньше. На одном из праздников он ввязался в спор с дядей, который, как и большинство родственников, был католиком и ходил в церковь. Позже, на процессе, Даниель скажет, что все происходило по-другому, что цитаты вырваны из контекста. Но вот как это выглядело в воспоминаниях одного из родственников. «Все должно быть исламизировано», — заявил Даниель дяде. Тот ответил: «Я не хочу становиться мусульманином. Я христианин, и меня это устраивает». Даниель настаивал, что каждый должен принять ислам: «Всех неверных нужно убить». «Тогда ты и меня убьешь?» — спросил дядя. «Да», — ответил Даниель.

К этому моменту он уже в течение нескольких месяцев поддерживал связь со своими сообщниками. Все они покинули учебный лагерь в Пакистане, получив задание совершить теракт в Германии. Приближался сентябрь 2007 года. Вожди «Союза исламского джихада» настойчиво требовали «сдать экзамен». Приближалась годовщина 11 сентября 2001 года, и члены группировки надеялись, что теракт, совершенный в этот день, привлечет к ним внимание мировой общественности.

За несколько недель до запланированного теракта Даниель вновь поступил в школу: это была вечерняя гимназия в Саарбрюккене. Его родители были очень рады, и мать подарила ему ноутбук.

Проявляя редкое единодушие, отец и мать призывали сына сдать экзамены на аттестат зрелости. Они не подозревали, что посещение школы было всего лишь прикрытием для его планов.

В течение двух недель Даниель играл роль ученика. По понедельникам, вторникам, четвергам и пятницам с 17:15 до 21:35 он посещал уроки по основным и факультативным предметам по программе двенадцатого класса. В классе он ничем не выделялся. «Он был тихий. Никто ничего о нем не знал», — говорит один из руководителей школы, которому до сих пор неприятно вспоминать историю с Даниелем. В школу молодой человек часто приходил в свитере с капюшоном. Порой он не снимал капюшона и на занятиях — пока учитель не сделал ему замечание. Даниель снял капюшон. Видимо, он хотел нащупать границы дозволенного. Держался он замкнуто, не желая привлекать к себе внимания.

Молодая женщина, сидевшая с ним за одной партой, вспоминает: «Он был совершенно неприметным. Я спросила его, почему он учится в вечерней гимназии. Он сказал, что был за границей, и больше ничего». Ей только бросилось в глаза, что он не хотел иметь дела ни с ней, ни с другими одноклассницами, не интересовался ими, как другие ребята. А потом он вдруг перестал ходить на занятия, и она не знала почему. Он был «странным». «Но в школе много странных ребят».

К дедушке и бабушке он заходил раз в две недели; во время этих визитов к нему присоединялся отец. Встречаться в их старой совместной квартире отец больше не хотел. Они слишком по-разному смотрели на вещи. Последняя встреча перед запланированным терактом прошла как всегда, без особого прощания. Все просто сказали: «До встречи через две недели» — и каждый пошел своей дорогой. Даниель сходил к матери и поужинал у нее. Он мало разговаривал, но подарил ей Коран с посвящением: «Эта книга утешит тебя в тяжелые времена. Нет божества кроме Аллаха».