Чарльз Буковски - Рассказы
Бёркетт закурил еще одну сигарету, снова держа перед собой горящую спичку, пока говорил:
— слушайте, вы же печатаете Буковски. а он оступился. вы же знаете, что он оступился. признай это, чувак! Буковски же оступился, а? правда?
— ну, оступился.
— он пишет ГОВНО!
— если говно продается, то мы будем его продавать. послушайте, мистер Бёркетт, мы — не единственное издательство. попробовали бы кого–нибудь другого? не принимайте наше суждение и всё.
Бёркетт встал.
— а толку–то, к чертям собачьим? вы все, парни, одинаковы! вам хорошая литература ни к чему! всему миру ни к чему НАСТОЯЩАЯ литература! да вы человека от мухи навозной отличить не сможете! потому что вы — дохлятина! ДОХЛЯТИНА, слышал? ВЫ ВСЕ, ПИЗДЮКИ, — ДОХЛЯТИНА! ИДИТЕ НА ХУЙ! ИДИТЕ НА ХУЙ! ИДИТЕ НА ХУЙ! ИДИТЕ НА ХУЙ!
Бёркетт швырнул тлевшую сигарету на ковер, развернулся, подошел к двери, ГРОХНУЛ ею и исчез.
Генри Мэйсон поднялся, подобрал сигарету, положил ее в пепельницу, сел, зажег свою. с такой работой хрена лысого бросишь курить, подумал он. он откинулся на спинку кресла и затянулся: так радостно, что Бёркетт ушел, — такие люди просто опасны — абсолютно безумны и злобны — особенно те, кто всегда пишут о ЛЮБВИ, или СЕКСЕ, или УЛУЧШЕНИИ МИРА. господи, господи. он выдохнул. задребезжал интерком.
он снял трубку.
— к вам некий мистер Эйнсуорт Хокли?
— чего ему надо? мы же отправили ему чек за ЗУД В ЯЙЦАХ И АТАСЫ В ОБЩАГЕ.
— он говорит, что у него есть новый рассказ.
— прекрасно. скажи ему, чтобы оставил у тебя.
— он говорит, что еще не написал его.
— ладно, пусть план оставит. я посмотрю.
— он говорит, что у него нет плана.
— так чего ж ему тогда надо?
— он хочет поговорить с вами лично.
— и ты не можешь от него отделаться?
— нет, он только таращится на мои ноги и скалится.
— так одерни же юбку, ради Христа!
— она слишком короткая.
— ладно. зови.
вошел Эйнсуорт Хокли.
— присаживайтесь, — сказал Мэйсон.
Хокли присел. затем подскочил. зажег сигару. Хокли носил с собой десятки сигар. он боялся стать гомосексуалистом. то есть, он не знал, гомосексуалист он или нет, а поэтому постоянно курил сигары, считая, что это — по–мужски и динамично, но все равно сомневался, в каком он лагере. ему казалось, что женщины ему тоже нравятся. такая неразбериха.
— послушайте, — сказал Хокли. — я только что сосал 36-дюймовый ХУЙ! гигантский!
— послушайте вы, Хокли, мы тут делом занимаемся. я только что от одного психа избавился. вам чего от меня надо?
— я хочу у вас отсосать ХУЙ у вас, чувак! ВОТ чего я хочу!
— я бы воздержался.
в комнате уже висел толстый слой сигарного смога. пыхал Хокли что надо. он вскочил с кресла. походил вокруг. сел. вскочил с кресла. походил вокруг.
— я, наверное, схожу с ума, — сказал Эйнсуорт Хокли. — я постоянно думаю о хуе. я раньше жил с этим 14-летним пареньком. огромный ХУЙ! господи. ОГРОМНЫЙ! он однажды его прямо у меня перед носом отбил, никогда этого не забуду! а когда я учился в колледже, там все эти парни по раздевалке ходили, типа крутые такие, знаете? а у одного ЯЙЦА висели до самых КОЛЕН! мы, бывало, звали его ВОЛЕЙБОЛИСТ ГАРРИ. так вот, когда ВОЛЕЙБОЛИСТ ГАРРИ кончал, крошка, это был пиздец ВСЕМУ! как взбитая сметана из пожарного крана хлестала! а когда эта штука высыхала… чувак, по утрам ему приходилось простыню бейсбольной битой выколачивать, шелупонь стряхивать прежде, чем в прачечную отдавать…
— вы сумасшедший, Эйнсуорт.
— я знаю, я знаю, я вам про то же САМОЕ! хотите сигару?
Хокли ткнул ему сигарой прямо в рот.
— нет–нет, спасибо.
— может, вам хочется у МЕНЯ хуй отсосать?
— ни малейшего желания. ладно, чего вы хотите?
— у меня есть идея такого рассказа, чувак.
— хорошо. напишите его.
— нет, я хочу, чтобы вы послушали.
Мэйсон промолчал.
— ладно, — сказал Хокли. — вот она.
он забегал вокруг, пуляясь дымом.
— космический корабль, понимаете? 2 парня, 4 тетки и компьютер. и вот они рассекают по открытому космосу, понятно? дни, недели проходят. 2 парня, 4 тетки, компьютер. у теток уже все аж чешется. им хочется, понимаете? понятно?
— понятно.
— но знаете, что происходит?
— нет.
— два парня решают, что они гомосексуалисты и начинают заигрывать друг с другом. на теток — ноль внимания.
— ага, это как бы смешно. так и напишите.
— постойте. я еще не закончил. эти два парня заигрывают друг с другом. это омерзительно. нет. это не омерзительно! как бы там ни было, тетки подходят к компьютеру и открывают дверцы. и внутри компьютера — 4 ОГРОМНЫХ хуя с яйцами.
— безумно. пишите.
— постойте, постойте. но не успевают они и одного хуя цапнуть, как у машины появляются рты с жопами, и вся эта чертова механика пускается в оргию САМА С СОБОЙ. черт побери, вы можете себе такое вообразить?
— ладно. пишите. мне кажется. мы сможем это использовать.
Эйнсуорт зажег еще одну сигару, походил взад–вперед.
— как насчет аванса?
— нам один парень уже должен 5 рассказов и 2 романа. а от сроков отстает все больше и больше. если так будет продолжаться, он станет хозяином всей компании.
— тогда дайте мне половину, какого черта. полхуя лучше, чем никакого.
— когда мы сможем получить рассказ?
— через неделю.
Мэйсон выписал чек на $75.
— спасибо, крошка, — сказал Хокли, — ты и теперь уверен, что нам не хочется друг у друга хуй отсосать?
— уверен.
и Хокли ушел. Мэйсон вышел к секретарше. ее звали Франсин.
Мэйсон взглянул на ее ноги.
— это платье — довольно короткое, Франсин.
он не отрывал взгляда.
— такой стиль сейчас, мистер Мэйсон.
— зови меня просто «Генри». мне кажется, я никогда раньше не видел таких коротких платьев.
— они становятся все короче и короче.
— у всех, кто сюда заходит, от тебя по–прежнему встает. а потом они идут ко мне в кабинет и несут ахинею, как полоумные.
— ох, да ладно вам, Генри.
— даже у меня от тебя встает, Франсин.
та хихикнула.
— давай, пошли пообедаем, — сказал он.
— но вы же никогда меня на обед не приглашали.
— ах, так есть кто–то другой?
— О, нет. но сейчас же только пол–одиннадцатого.
— какая, к дьяволу, разница? я внезапно проголодался. очень проголодался.
— ладно. тогда секундочку.
франсин извлекла зеркальце, поиграла с ним немножко. затем они оба встали и вышли к лифту. в лифте они ехали совершенно одни. по пути вниз он сграбастал Франсин и поцеловал ее. пахла она малиной с незначительным привкусом кариеса. он даже облапал ей одну ягодицу. она для проформы посопротивлялась, слегка прижимаясь к нему.
— Генри! я прям не знаю, какая муха вас укусила! — хихикнула она.
— я всего лишь мужчина, в конце концов.
в вестибюле здания стоял киоск, где торговали конфетами, газетами, журналами, сигаретами, сигарами…
— одну минуточку, Франсин.
Мэйсон купил 5 сигар, огромных. зажег одну и выпустил гигантский фонтан дыма. они вышли на улицу, ища, где бы поесть. дождь перестал.
— вы обычно курите перед обедом? — спросила она.
— и перед, и после, и между.
Генри Мэйсон чувствовал себя так, будто он совсем немножко сходит с ума. все эти писатели. да что с ними такое, к чертям собачьим?
— эй, вот неплохое местечко!
он придержал дверь, и Франсин вошла. он — за ней.
— Франсин, как же мне платье твое нравится!
— правда? ой, спасибо! у меня есть целая дюжина похожих.
— правда?
— умм–гумммм.
Мэйсон отодвинул ей стул и смотрел на ее ноги, пока она садилась. потом сел сам.
— господи, я проголодался. венерки из головы не идут — интересно, почему?
— я думаю, вы хотите меня выебать.
— ЧТО?
— я сказала: «я думаю, вы хотите меня выебать».
— о.
— Я вам это позволю. я думаю, вы очень славный человек, очень милый, в самом деле.
подошел официант и разогнал сигарный дым папками с меню. одну вручил Франсин, одну — Мэйсону. и стал ждать. и у него вставал. ну почему некотрым парням достаются такие куколки, а он вручную отбивать должен? официант принял у них заказ, все записал, прошел во вращающиеся двери, передал заказ повару.
— эй, — сказал повар. — это у тебя там что?
— ты о чем?
— о том, что у тебя тут рог вырос! спереди! ко МНЕ с этой штукой даже не приближайся!
— да это ерунда.
— ерунда? этой ерундой кого–нибудь убить можно! иди под холодный кран его засунь! смотреть противно!
официант зашел в мужскую уборную. некоторым так все девки достаются. а он — писатель. у него полный чемодан рукописей. 4 романа, 40 рассказов, 500 стихов. ни шиша не опубликовано. паршивый мир. таланта распознать не могут. принижают талант всячески. «связи» им, видишь ли, тут нужны, вот и все. паршивый хуесосный мир. обслуживаешь целыми днями этих дурацких людишек.
