Жоржи Амаду - Тереза Батиста, уставшая воевать

Может быть, кто знает, потому, что ни разу не отдалась ему по-настоящему? Послушная, да, целиком и полностью исполняющая все его приказы и капризы безо всякого писка, но только потому, что боялась схлопотать наказание палматорией, ремнём или плёткой из сыромятной кожи. Он приказывал — она исполняла, никогда никакой инициативы, только подчинение везде и во всём. Дорис, так та в постели не знала меры и сама предлагала всевозможные варианты, затыкая за пояс девиц Венеранды. Тереза же молча и быстро исполняла то, что требовалось. Но одним послушанием и исполнением приказов капитан, похоже, удовлетворён не был, хоть послушания он добился, сломив её волю, научив страху. В этом он был мастак. И пускал в ход палматорию, а если нужно, и плеть, чтобы девчонка вновь не взбунтовалась и пребывала в страхе. Страх — то, что правит миром, как же без страха?

Но, прежде чем выставить Терезу вон, продать или обменять её на какую-нибудь у Габи или Венеранды — Тереза была достойна быть у Венеранды, для столичных завсегдатаев это лакомый кусочек, — или отдать её доктору Эмилиано, возможно, капитан хотел завоевать её целиком, видеть её влюблённой, униженной, просящей, сознательно возбуждающей его, как все остальные, начиная с Дорис? Ещё один брошенный самому себе вызов? Кто мог это знать при столь замкнутом характере капитана?

Большинство же, включая кумушек, почтеннейшего судью и кружка эрудитов, сходились на том, что столь долгое пребывание Терезы в доме капитана объяснялось зреющей красотой Терезы Батисты, которой совсем скоро исполнялось пятнадцать лет: маленькие твёрдые груди, округлые бёдра, этот медно-золотистый оттенок кожи. Кожа как у персика — по поэтическому сравнению судьи и барда, — к сожалению, не многие способны оценить справедливость образа из-за незнания заморского фрукта. Маркос Лемос, бухгалтер завода, решил, основываясь на национальных богатствах природы, сравнить красоту Терезы с медовым вкусом сахарного тростника и мягкостью сапоти. Имя Маркоса Лемоса значилось одним из первых в списке Габи.

А для капитана? Кто знает, может, для капитана Тереза была необъезженной, дикой кобылкой? И он её объезжал, объезжал, вонзая в неё шпоры и нахлёстывая плёткой.

Живой, свободной, весёлой девочки, лазающей по деревьям, бегающей с дворняжкой и мальчишками, играющими в бандитов, пользовавшейся уважением в драке, смеющейся с подружками в школе, умной, хорошо всё запоминающей, за что хвалила её учительница, смешливой, способной, приветливой, больше нет — она умерла под ударами плети и палматории на матраце комнаты, что за магазином Жустиниано Дуарте да Роза. Живущая в страхе, Тереза Батиста ни к кому не испытывала привязанности, всегда одна в своём углу, всегда с постоянным, не покидающим её страхом. Он чуть ослабевал, когда капитан уезжал в Аракажу или Баию по делам, что случалось два-три раза в год.

Беззаботную пору детства на ферме у тётки и дяди, учёбу в школе доны Мерседес, Жасиру и Сейсан, героические сражения с мальчишками, субботние базары и праздники она вычеркнула из своей памяти, вычеркнула, чтобы не вспоминать тётку Фелипу, приказавшую ей ехать с капитаном. «Капитан — человек хороший… в его доме ты будешь иметь всё, станешь фидалгой». Даже дядя Розалво оторвал глаза от пола, выйдя из хронического оцепенения, и помог поймать её и передать капитану. На пальце тётки блестело кольцо. «Что я сделала, дядя Розалво, какое совершила преступление, тётя Фелипа?» Терезе хочется забыть всё это, воспоминания тяжелы, болит всё нутро. А как хочется спать! Встаёт она с восходом солнца, нет у неё ни воскресений, ни вообще того, что называется отдыхом; ночью — капитан. Иногда он не оставляет её в покое до рассвета. Когда же вдруг уезжает или остаётся в городе, ночи для неё благословенные, святые. Тереза спит, отдыхает без страха, умершее детство не воскрешается даже в снах, рядом с ней только дворняжка.

Терезе хотелось бы подружиться с арендаторами и их жёнами, но это не так-то просто. Любовницу капитана, спящую с ним на супружеской постели, все сторонятся: не дай Бог навлечь на себя гнев Жустиниано Дуарте да Роза! О его женщине болтать не следует, надо держать язык за зубами. Многие были свидетелями того, что случилось с Жонгой, а кто не был, знал понаслышке. Он ещё счастливец — спасся. Селина, та дорого заплатила за болтовню и усмешки — отделал ей бока капитан на Куйа-Дагуа. Женщина капитана смертельно опасна, она как зараза, как змеиный яд, от которого нет спасения.

Дважды капитан возил её на лошади на петушиные бои. Он гордился своими петухами и своей красивой девкой, любил вызывать зависть. Карманы набиты деньгами для ставок, сопровождающие его охранники при кинжалах и револьверах. Петухи в крови, железные шпоры, ощипанные груди, голова, политая кашасой. Тереза закрывала глаза, чтобы не видеть, но капитан приказывал ей смотреть, ведь нет более захватывающего зрелища, хоть и говорят, что бой быков лучше, но он сомневается. Поверит, когда проверит. И оба раза, когда присутствовала Тереза, его петухи с треском проиграли. Поражение необъяснимо. Так просто ничего не случается, всему есть своя причина и виновник, а виновник она, Тереза, это ясно, она смотрит с жалостью и осуждением и вскрикивает, когда петух падает, подёргиваясь в агонии, исходя кровью. Каждый владелец боевых петухов знает, что роковым для чемпиона, участвующего в бою, является присутствие среди зрителей плаксы, мужчины или женщины — всё равно. Сначала Жустиниано ограничился руганью и оплеухами этой дуре, пусть научится оценивать и натравливать петухов. Но потом задал ей основательную трёпку, чтобы отвести дурной глаз и выместить раздражение из-за потерянных денег, отвести душу за горечь поражения. С тех пор капитан перестал брать Терезу на петушиные бои. И как это может не нравиться петушиный бой, как можно быть такой тряпкой? Однако Тереза сочла, что дёшево заплатила за своё неожиданное освобождение. Лучше в эти редкие часы поискать вшей у Гуги.

Так в непреходящем страхе прошло два года с лишком. Однажды капитан застал Терезу пишущей карандашом. Он выхватил карандаш и лист бумаги.

— Кто это написал?

На листке было написано «Тереза Батиста да Анунсиасан, школа Тобиаса Баррето» и имя учительницы — Мерседес Лима.

— Я, сеньор.

Капитан вспомнил, что говорила Фелипа, нахваливая Терезу, которая умела и читать и писать, чем набивала ей цену. Тогда он не обратил внимания на её слова, его интересовала сама девчонка, но теперь…

— Считать умеешь?

— Да, сеньор.

— Знаешь четыре арифметических действия?

— Да, сеньор.

Несколько дней спустя Тереза была перевезена в городской дом и её узел с вещами оказался в комнате капитана. Покидая ферму, Тереза не сожалела ни о чём, в том числе и о Гуге с её вшами и язвой. В лавке при городском доме она заменила уехавшего на юг парня, здесь он один знал четыре арифметических действия. Но Шико Полподметки, доверенное лицо капитана, остался. Он знал все находящиеся в лавке товары, и плохо бы пришлось тому, кто пожелал бы их расхитить! Незаменимый сборщик просроченных долгов, всегда при остром ноже, который тут же мог пустить в ход, он не знал даже, сколько будет дважды два. Негритята, один по имени Помпеу, другой по прозвищу Мухолов, стянуть могли всё, что угодно, взвешивая и отмеряя, но в арифметике были слабы. Тереза записывала, что продано, суммировала, получала деньги, давала сдачу, подводила месячный баланс. Три дня Жустиниано контролировал её и остался доволен. Клиенты, искоса поглядывая на неё, отмечали, что она красива и хорошо сложена, но в разговор не вступали. Женщина капитана Жусто — это болезнь, змеиный яд, смертельная опасность.

Однажды, когда Тереза ещё жила на ферме, к капитану Жусто приехал доктор Эмилиано Гедес, чтобы купить скот. Жустиниано Дуарте да Роза занимался любой торговлей, какой придётся. Покупал дёшево, продавал дорого — нет иного способа заработать деньги. Несколько месяцев назад по дороге с ярмарки из Сант-Аны он приобрёл у некоего Агрипино Линса стадо быков. Животные были изнурены — кости да кожа, погонщик их умер от тифа, несколько голов околели, а потому оставшихся владелец продал за гроши. При расчёте Жусто ещё вычел из оговорённой суммы стоимость одной коровы, которая издохла по прибытии на ферму, и двух, еле таскавших ноги. Владелец скота хотел было протестовать, но капитан одёрнул его: не поднимайте голоса, я этого не потерплю, берите деньги, и чтобы духу вашего здесь не было, сукин вы сын! И приказал пустить скот на пастбище для откормки.

Чтобы взглянуть на скот и отобрать несколько коров, доктор Эмилиано Гедес приехал на чёрном коне. Шпоры были серебряные, серебром же были украшены и стремена, и кожаная сбруя. Жустиниано принял его с подобающим почётом, которого заслуживает глава семейства Гедесов, старший из трёх братьев, подлинный владелец вокруг лежащих земель. Рядом с ним богатый и внушающий страх капитан Жусто, был никем, бедняком и тут же утратил свою храбрость и наглость.