Гарольд Роббинс - Пират
Он снял флягу с ремня и отвинтил крышку. Запрокинул голову и дал воде свободно потечь ему в глотку, затем передал флягу ей. Она вылила несколько капель себе на ладонь и смочила лицо.
— Жарко, клянусь Аллахом, — сказал он.
Она кивнула, возвращая ему флягу.
— Ты счастливчик, — сказала она. — Я тут проторчала уже два часа. Тебе до темноты остается меньше.
Она опять перекатилась на спину и надвинула козырек каски на глаза от солнца. Могла хотя бы поудобней устроиться, пока ждала. Вскоре почувствовала на себе его взгляд. Сквозь прищур век она видела, как он не отрывая глаз смотрит на нее. Мысленным взором увидела темные пятна пота на своей хлопчатобумажной форме под мышками, на талии и на штанах, где они раздваивались. Это было, как если бы она сама пометила на теле свои интимные места.
— Попробую малость вздремнуть, — сказала она. — Эта жарища меня доконала.
Он не ответил. Она взглянула в небо. Оно было того оттенка синевы, что всегда заставляла думать о близком конце лета. Странно. До сих пор она всегда ассоциировала это с концом летних каникул и возвращением в школу. Ярко вспыхнуло воспоминание. День был такой же, как сейчас, под таким же синим небом, когда мать сообщила ей, что ее отец собирается разводиться. Из-за той американской сучки. И из-за выкидыша, который сделал ее бесплодной, неспособной родить ему сына.
Лейла играла на пляже со старшей сестрой. Вдруг появилась их экономка Фарида. Она казалась страшно взволнованной.
— Быстро ступайте домой, — сказала она. — Ваш отец собрался уходить и хочет с вами попрощаться.
— Хорошо, — сказала Лейла. — Мы только переоденем купальники.
— Нет-нет, — резко возразила Фарида. — На это нет времени, ступайте в мокрых. Отец торопится.
Она повернулась и быстро заковыляла к дому. Они побежали за ней.
— Я думала, папа немного побудет с нами, — сказала Амал. — Почему он уходит?
— Откуда мне знать, я всего-навсего служанка. Мне не полагается задавать вопросы господам.
Девочки переглянулись. Фариде дело было до всего, и она знала все. И если она сказала «не знаю», это означало, что она не желает, чтобы знали они.
Она остановилась перед боковым входом в дом.
— Оботрите ноги от песка, — скомандовала Фарида. — Отец ждет вас в передней гостиной.
Они наскоро обтерли ноги и пробежали сквозь комнаты.
Отец ждал их около парадной двери. Джабир уже укладывал в машину чемоданы.
Отец повернулся к ним и неожиданно улыбнулся. Но в глазах у него была какая-то странная, темная грусть. Он опустился на одно колено, чтобы обнять их, когда они подбежали.
— Я рад, что вы поспели вовремя, — сказал он. — Боялся, что уеду, так и не попрощавшись с вами.
— Куда ты уезжаешь, папа? — спросила Лейла.
— Я должен вернуться в Америку по очень важному делу.
— А я думала, ты останешься, — сказала Амал.
— Не могу никак.
— Но ты же обещал покатать нас на водных лыжах, — сказала Лейла.
— Мне очень жаль… — Ей показалось, что он поперхнулся, и глаза у него вдруг повлажнели. Он прижал дочек к себе. — Вы будете умницы и всегда слушайтесь мамочку.
Что-то было не так. Сестры могли это чувствовать, но не знали, что это.
— А когда вернешься, покатаешь нас на водных лыжах? — спросила Лейла.
Отец ей не ответил. Вместо ответа крепко прижал их к себе. Потом вдруг сразу отпустил и встал. Лейла поглядела на него, задрав голову, думая при этом, какой же он красивый. Ни у кого не было такого отца, как у них.
Позади него в дверях появился Джабир.
— Времени совсем не осталось, господин. Мы должны торопиться, чтобы успеть на самолет.
Бейдр наклонился и расцеловал их, сперва Амал, потом Лейлу.
— Я надеюсь на вас обеих, девочки, что вы позаботитесь о маме и будете послушными.
Они молча покивали головками. Бейдр направился к двери, они за ним вслед. Он уже спустился на половину лестницы, когда Лейла окликнула его:
— Папа! Ты уезжаешь надолго?
Казалось, он на миг заколебался, но тут же сел в машину, дверца за ним захлопнулась, а он так и не ответил. Сестры посмотрели, как отъехала от дома машина и укатила по шоссе. Они вернулись в дом.
Фарида ждала их.
— Мама у себя? — спросила Амал.
— Да, — ответила Фарида. — Она сейчас отдыхает. Ей нездоровится, просила ее не беспокоить.
— А к обеду она спустится? — спросила Лейла.
— Думаю, нет. А теперь, девочки, в ванную, и смойте с себя весь песок. Придет мама или нет, но я хочу, чтобы за столом вы сидели чистые и свеженькие.
Лишь поздно вечером они узнали, что произошло. После обеда пришли родители их мамы, и когда бабушка увидела их, она расплакалась. Взволнованно прижала их к своему объемистому животу.
— Бедные мои сиротки, — плакала она. — Что вы теперь будете делать?
Дедушка Риад сразу рассердился:
— Замолчи, женщина! — громогласно потребовал он. — Что ты задумала? Перепугать детей до смерти?
Амал тотчас заревела.
— Папин самолет разбился! — завопила она.
— Вот видишь! — В дедушкином голосе был слышен упрек. — Что я сказал? — Он оттолкнул жену и сгреб старшую внучку в свои объятия. — Ничего с вашим папой не случилось. С ним все в порядке.
— А нана сказала, мы сиротки.
— Вы не сиротки, — возразил дед. — У вас есть и папа и мама. И мы.
Лейла смотрела на бабушку. Густая краска с глаз растеклась по лицу старой дамы.
— А почему же нана плачет?
Дед почувствовал себя неловко.
— Она расстроена, потому что уехал ваш папа. Потому и плачет.
Лейла пожала плечами.
— Ну и что же. Папа всегда уезжает. Но это ничего. Он вернется.
Дедушка Риад поглядел на нее. Он молчал. В гостиную пошла Фарида.
— Где твоя хозяйка? — спросил он.
— Она у себя, — ответила Фарида. Посмотрела на детей. — Пора спать, девочки.
— Это верно, — быстро поддержал ее дед Риад. — Ступайте спать. Мы с вами побудем завтра.
— Ты возьмешь нас на пляж? — спросила Лейла.
— Возьму. А сейчас слушайтесь Фариду. Марш в постель!
Когда они шли вверх по лестнице, Лейла слышала, как дедушка сказал:
— Пойди передай своей хозяйке, что мы ждем ее в гостиной.
У Фариды голос был недовольный:
— Хозяйка очень расстроена. Она не спустится.
Дедушкин голос стал жестким:
— Она спустится. Передай, что я сказал — это очень важно.
Позднее, когда они были уже в постели, слышали громкие голоса взрослых внизу. Они вылезли из своих кроватей и приоткрыли дверь. Голос матери был пронзительный и злой:
— Я отдала ему свою жизнь! — причитала она. — И вот она какая, его благодарность за все! Бросить меня из-за белобрысой американской сучки, которая принесла ему ублюдка-сына!
Голос деда был намного тише и спокойней, но и его они слышали:
— У него не было выбора. Это был приказ принца.
— Ты его защищаешь! — тоном обвинения сказала их мать. — Вопреки голосу своей крови и плоти ты защищаешь кривду. Все, что вас интересует, это ваш банк и ваши деньги. С тех пор как у вас появились их депозиты, вам безразлично все, что происходит со мной!
— И что же с тобой происходит, женщина? — гремел голос деда. — Может, тебе чего-нибудь не хватает? Тебя бросили миллионершей. Он не забрал у тебя детей, как мог бы сделать по закону. Он дал тебе имущество и дома, здесь и в Бейруте, и отдельно деньги на дочерей. Чего еще можешь ты требовать?
— Разве я виновата, что не родила ему сына? — рыдала Мариам. — Почему всегда во всем виновата женщина? Разве не вынашивала я ему детей, не была ему верной женой, хотя знала, что он таскается по всему миру со шлюхами? Перед Аллахом, кто из нас жил по совести? Конечно же, это была я, а не он.
— На то воля Аллаха, что муж должен иметь сына, — сказал Риад. — А раз ты не смогла его дать, то у него было не только право, но и долг обзавестись наследником.
Голос Мариам сделался тише, но в нем осталась жуткая надсада:
— Быть может, это воля Аллаха, но он все равно когда-нибудь за это поплатится. Его дочери узнают о его предательстве, и он в их глазах будет полным ничтожеством. Он никогда их больше не увидит.
Затем голоса совсем стихли, и девочки ничего уже снизу не слышали. Тихонько притворили дверь и вернулись в постели. Все это было очень странно, и они ничего не поняли.
На следующий день на пляже Лейла вдруг посмотрела на деда, сидевшего на кресле под зонтом за чтением газеты.
— А если папочка хотел сына, — сказала она, — почему же он мне не сказал? Я была бы рада быть мальчиком.
Дедушка Риад отложил газету.
— Это не так просто, малышка.
— А то, что говорила мама, — правда? Мы его больше никогда не увидим?
Дед ответил не сразу, долго молчал.
— Ваша мама была очень сердита. Пройдет время, и она подобреет.
