Олег Рой - След ангела
— Хорошее имя. И фамилия хорошая. Коренная русская фамилия. Ну ладно, иди, Сазонов Санек. Я тебя запомню.
И он хлопнул его по плечу, будто проставил на нем знак качества: «Материал — первый сорт».
Губон, стоявший рядом, смотрел на это с откровенной завистью.
— Это типа кто? — спросил Сашка, когда они отошли.
— Анатолий Палыч. Он тут самый главный, — вполголоса проговорил Губон.
Зал оказался даже не залом, а просто большой, давно не ремонтированной комнатой, заставленной рядами скрепленных вместе откидных сидений из тех, что когда-то давно стояли в клубах и дешевых кинотеатрах. Народу собралось на удивление много, все до одного — молодые парни, девчонок не было. Мелькнуло несколько знакомых лиц — и по качалке, и по тусе. Но большинство присутствующих Санька не знал. И обратил внимание на то, что многие из них похожи друг на друга, как инкубаторские цыплята, — все накачанные, бритоголовые или очень коротко стриженные, все в черных куртках, узких штанах и высоких ботинках. Он в своем синем пуховике и Губон с его широченными рэперскими штанами смотрелись тут инородным телом.
Мест на всех не хватило. Санек с Губоном с трудом нашли свободное сиденье, одно на двоих. В проходах стояли разномастные стулья, и все они были заняты. На задних рядах сидели на коленях друг у друга, а между тем ребята все подходили.
— Садитесь на пол! — скомандовал кто-то. Хотя на полу было довольно сыро и грязно — нанесли снегу с улицы, но парни послушно присели, сначала на корточки, а потом просто расселись на полу, прижавшись друг к другу.
Устроившись на своей половине стула, Санек наконец задал вопрос:
— Че тут будет-то? Типа лекция, что ли?
— Собрание, — ответило сразу несколько голосов.
Яснее не стало, это слово он уже слышал от Губона.
Но тут на небольшое возвышение, служившее сценой, поднялся давешний дядька. Он махнул рукой, и шум в зале понемногу стих.
— Я приветствую вас, — неожиданно громко и зычно произнес он. — Приветствую молодых патриотов, будущее великой русской нации!
Зал отвечал ему криком и овациями. Дядька подождал, пока ребята не угомонились, и продолжил:
— То, что вы собрались здесь сегодня, говорит о том, что вам небезразлична судьба вашей Родины! Вам небезразлична судьба России! Вы патриоты своей страны! И вы готовы пойти вместе с нами! Пойти на борьбу против тех, кто отравляет сегодня нашу жизнь! Кто перекрыл воздух великой русской нации, нации героев-победителей! Кто не дает им свободно дышать! Свободно жить и работать в собственной стране!
Подобная речь, то и дело прерываемая одобрительным ревом зала и аплодисментами, продолжалась несколько минут. Саня слушал, пожалуй, с интересом. Многое из того, что говорил дядька, было ему и понятно, и близко. Например, о том, что всю страну, и особенно Москву, заполонили приезжие с Кавказа и из Средней Азии. Это было действительно так. Мать постоянно жаловалась на владельца их магазина, азербайджанца по национальности. А когда сын поинтересовался, почему бы ей не сменить работу и не перейти в другой магазин, объяснила, что и в других местах все то же самое, вся торговля в Москве им принадлежит.
Но еще больше Санька проняли слова об олигархах. Действительно, как же это несправедливо, что одним все, а другим — ничего! У одних шикарные квартиры, тачки и загородные дома с бассейном за миллион двести зеленых. А другие все лето должны спину гнуть на стройке, чтобы заработать себе на комп… Так что все верно говорит этот, как его, Анатолий Палыч.
К концу речи Саня понял, что заразился общим настроением, и ему тоже хочется кричать, хлопать, топать ногами и подпрыгивать на месте. Что он и делал.
Когда монолог главного закончился, а зал немного утихомирился, на сцену поднялся парень и объявил:
— Тихо! Прошу внимания! Вот тут у меня список старших групп новичков. Кого назову — выходят сюда и становятся перед сценой лицом к залу, чтобы все их могли видеть.
Он назвал человек пять, и в их числе Санек, к собственному удивлению, услышал свои имя и фамилию.
— Сазонов Александр!
Делать нечего — поднялся с места, вышел к сцене, встал в ряд с другими парнями. Почти всех их он видел в качалке.
— Посмотрите внимательно на этих ребят, — говорил парень. — Это будут старшие новых групп. Многие из вас их знают. Теперь мы сделаем так. После собрания те из вас, кто тут первый раз, но кто хочет установить или укрепить контакты с нашим Новым Патриотическим Союзом, подходите к ним. Оставляйте свои координаты, номера мобильных, емейлы. Все понятно?
— Все! — орали в зале. — Ура! Россия для русских!
Кто-то сунул Саньке бумагу и карандаш. К нему действительно подошли несколько ребят, в основном свои, с тусы. Диктовали телефоны и задавали какие-то вопросы, а он не имел ни малейшего понятия, что на них отвечать.
— Это я узнаю, и мы с вами свяжемся, — нашелся наконец Саня. И внезапно ощутил себя частью этого таинственного «мы».
Когда запись закончилась, он хотел отдать список Игорю, но тот не взял.
— Оставь у себя. А мне достаточно номера твоего мобильного. Когда будет нужно, я тебя наберу, а ты обзвонишь всех остальных в своей группе.
Сашка важно кивнул. Он пока не очень понимал, что именно будет нужно. Но то, что происходило вокруг, ему нравилось.
Назад ехали вместе с Губоном и всей остальной гоп-компанией, человек десять. Обсуждали речь Палыча, произведшую на всех очень сильное впечатление, такое, что эмоции никак не утихали. Единогласно пришли к выводу, что Палыч прав, как никто. Кавказцы и выходцы из Средней Азии заполонили весь город, скоро в Москве ни одного русского лица не останется, а там, глядишь, и вся нация вымрет. Так что верно Палыч говорит — заразу надо истреблять, пока она не отравила весь этот, как его, организм. Ура, пацаны, Россия для русских!
Естественно, решили тут же крепко вмазать по этому поводу всем кагалом. Как всегда в таких случаях Санек только рукой махнул:
— Давайте, парни, удачи. А я — до дому.
Но на этот раз никакого ехидства никто себе не позволил. Наоборот, все крепко пожали ему руку:
— Бывай, старшой! Звони теперь, типа, если что будет! Ты молоток, да и мы — те еще гвозди! Короче, все пучком! Счастливо, Санек! Скоро увидимся! Будь!
* * *Теперь на тусе, куда Санек иногда по привычке заглядывал, проводив Лилу на музыку, пацаны встречали его, как желанного гостя. Даже самые крутые жали руку, хлопали по плечу, спрашивали:
— Ну как она? — имелась в виду жизнь в целом. — Все пучком?
— Все пучком, бьет ключом, — откликался Санек со всей возможной энергией.
— И все по голове, — заученно отвечали ему.
Он был уже не новичок, теперь Саня вошел в число заводил-верховодов. Ему с готовностью сообщали все местные новости, знакомили со все новыми и новыми пацанами.
И не проходило ни одного вечера, чтоб кто-нибудь не спросил:
— Ну а когда мы пойдем на рынок хачиков бить?
Отвечать нужно было, не раздумывая.
— Вот дадут сигнал, тогда все разом и двинем! — говорил Санек и делал загадочное лицо: мол, он уже знает, когда будет этот таинственный сигнал, да сказать пока не может.
На самом деле ничего он не знал, хотя и продолжал ходить в Новый патриотический союз. Но посещал там в основном всю ту же качалку. В штаб, располагавшийся в бывшем красном уголке, его пускали редко. Чаще всего дверь бывала заперта и на стук не открывали, хотя, судя по свету в окнах, там явно кто-то был. Лишь раз или два ему удалось попасть внутрь, где он перекинулся парой слов с Игорем, а однажды даже виделся с «самим» Палычем и имел с ним непродолжительную беседу о судьбах русской нации и роли патриотов (говорил, естественно, Анатолий Палыч, Санька только угукал, по своему обыкновению). Но тем сильнее росло и крепло Санино желание стать тут своим. Даже Лила отошла на второй план.
Он старался поближе сойтись с ребятами в качалке, внимательно наблюдал за ними, мечтая стать таким же, как они. Для начала купил себе на сэкономленные от завтраков деньги высокие армейские ботинки, оказалось, что это не так уж дорого, и теперь ходил, заправляя в них штаны. Потом решил сделать татуировку, поскольку наколки были практически у всех, кто приходил в тренажерный зал. Впрочем, и в школе тоже многие ребята делали себе тату. Часто и девчонки щеголяли узорами на предплечьях и лодыжках, но про них-то все знали, что это не настоящие наколки, а всего лишь переводные рисунки или роспись по коже хной — пройдет месяц-полтора, и они исчезнут бесследно.
Про Серегу-кольщика Санек на тусе слышал не раз.
— Классно колет. Лучше чем в салоне. И берет по-божески.
Официально Серега-кольщик работал мастером по ремонту часов. Его мастерская занимала маленький закуток в магазине хозяйственных товаров. Во входной двери было окошко с полочкой, и сквозь окошко был виден стол, инструменты, развешанные на гвоздиках, полтора десятка часов и маленький телевизор со всегда включенной спортивной программой. Дальше вид закрывала ширма. А за ширмой скрывалась небольшая выгородка, тесное пространство с двумя стульями и столиком. Здесь-то Серега и делал наколки всем желающим.
