Маша Трауб - Нам выходить на следующей
– Здравствуйте, – поздоровался он. Забросил вещи на верхнюю полку и вышел.
– Ну вот, – заговорила Света, – теперь не раздеться, не одеться. Ладно, нас все-таки двое, будет выходить в коридор. Лишь бы не храпел.
Поезд тронулся. Мужчина вернулся. Попросил разрешения присесть. Света махнула рукой – мол, чего уж там. Двое суток вместе ехать. Достала еду – помидорчики, яйца вареные, куриную ногу. Поставила на стол бутылку водки.
– Ну давайте есть. Больше делать нечего. Вас как зовут? – спросила она мужчину.
– Вадим.
– Наливай, Вадим. Алла, двигайся.
– Нет, спасибо. Я не буду, – сказала Алла. – Попозже.
– Ну как хочешь.
Алла достала книгу и стала читать. Света с Вадимом разговаривали. Алла смотрела в книгу, но не вникала в содержание. Слушала разговор попутчиков.
– Вадим, а вы – в гости или к родным?
– Домой. Я живу во Владикавказе.
– Не похож ты на осетина.
– У меня отец – русский, а мать – осетинка.
– Тогда понятно. А чем занимаешься?
– Работаю в больнице. Хирургом.
Алла оторвалась от книги.
– Мой дед тоже хирургом был, – сказала она.
Стучали колеса. Алла задремала. Очнулась, когда за окном уже стемнело.
– Проснулась, – обрадовалась Света. – Молодая ты еще, вот и спишь. А у меня бессонница. Садись поешь, небось ничего в дорогу не взяла. Тут Вадим выходил на станции, смотри, картошечки купил, пирожков. Теперь долго без остановок будем ехать.
– Спасибо, – ответила Алла. В купе вкусно пахло картошкой с петрушкой. – Пойду только руки помою.
Алла взяла полотенце и вышла из купе. Она успела дойти до середины вагона и вдруг провалилась куда-то по пояс. Она так испугалась, что даже онемела. Шла, шла – и вдруг прямо на уровне глаз застиранная вагонная дорожка. Алла дернулась. В глазах потемнело. Где-то внизу болью отозвалась нога.
– Помогите, – сказала Алла. От испуга и боли получилось шепотом. Купейные двери были закрыты. – Помогите, – попыталась закричать Алла. И потеряла сознание. Очнулась и увидела перед глазами чьи-то ботинки. Мужские.
Голос сверху кричал:
– Света, бегите к проводнице, у нее должна быть аптечка. Алла, Алла. – Ее тянули вверх сильные руки.
Алла умудрилась провалиться в бельевой люк. Она даже не знала, что в поездах под ковровой лентой дорожки есть бельевые люки. Этот оказался неплотно прикрыт. До нее по коридору ходили люди, носили вещи, а на Алле крышка люка открылась. Она и провалилась туда по грудь. Грудь, собственно, и задержала падение.
Вадим и еще какой-то мужик из соседнего купе вытащили Аллу, перенесли на полку. Ей было больно. Очень больно.
– Что со мной? – спросила она Свету.
– Ногу разодрала о железяку. Видимо, на штырь напоролась. Вадим сказал, что глубоко распорола. Промывать надо и швы накладывать.
– Мне больно, – сказала Алла.
– На, выпей, вместо анестезии. – Света протянула Алле граненый стакан с водкой.
Алла выпила. Как будто удар ногой под дых получила.
– На, еще выпей. И вот, огурчиком закуси. – Света пихала ей в рот огурец.
– Не могу больше.
– Пей давай. А то опять в обморок грохнешься, – велела Света.
Алла выпила, откусила кусок огурца. Желудок отпустило. И боль отпустило.
– А где Вадим? – спросила она.
– К начальнику поезда побежал. Чтобы «скорую» на следующей станции вызвали. У проводницы – ни аптечки, ни бинтов. Вон, простыню на тебя разорвали.
Открылась дверь, и вошел Вадим.
– Очнулась? – спросил он.
– Я в нее анестезию влила, – отчиталась Света.
– Давайте сюда свою анестезию, – сказал Вадим. – Алла, повернитесь.
Вадим вылил остатки водки на полотенце.
– Остановка в три утра. Полустанок. Обещали врача прислать, – сказал он Свете, – ладно, сами разберемся.
Алла, судя по источнику боли, поняла, что разодрала себе не ногу, а ягодицу. Она заплакала – от стыда, от обиды на жизнь и обстоятельства, от водки…
– Может, врача дождемся? – попросила она Вадима.
– А я кто? Я и есть врач. Поворачивайтесь потихоньку.
Алле сразу понравился Вадим. Как только он в купе зашел. И руки его понравились – грубые, с длинными пальцами. Она хотела выглядеть тонкой, интеллигентной москвичкой. Чуть-чуть загадочной, в меру кокетливой. А получилось, что Вадим должен промывать ей рану на мягком месте.
– Это ж надо, – не могла угомониться Света, – столько людей до тебя по этому люку прошло, а ведь надо же – ты свалилась.
– Света, сходите лучше к проводнице за водой. И полотенце еще одно попросите, – сказал Вадим. – Алла, давайте, я вам помогу. Надо рану промыть.
– Я не могу. Мне стыдно… – Алла опять заплакала.
– Так, понятно.
Вадим сам перевернул Аллу на бок, задрал ей юбку, спустил трусы. Алла, уткнувшись в подушку, что-то мычала сквозь всхлипы. Вадим не реагировал. Промывал водой, водкой, резал ножом простыню на квадраты, заклеивал рану пластырем.
– Все, готово, но зашивать все равно придется, – сказал он.
– А можно мне еще водки? – попросила Алла. Она боялась посмотреть на Вадима.
– Можно, – обрадовалась Света. – Хорошо, что я две бутылки взяла. А то все на твою задницу ушло.
Света открыла бутылку. Вадим тоже выпил.
В три утра в вагон зашла сонная тетка в сопровождении пьяной проводницы.
– Кому тут врач был нужен? – спросила тетка.
– Мне, – радостно ответила Алла.
Она впервые в жизни напилась до такого состояния. Еще никогда ей не было так весело. До трех утра Света рассказывала истории – про своего мужа, про сына, про свекровь… Вадим рассказал, что пошел в тамбур покурить и чуть об Аллу не споткнулся. Та наполовину была на рельсах, а на другую половину торчала прямо из пола. Вадим тоже не знал про бельевые люки, поэтому сначала стоял и не мог понять, с какой стороны к Алле подступиться. Алла хохотала до слез. Вадим периодически переворачивал ее на бок и проверял, не сползла ли повязка. Алла опять хохотала.
– Так это вы по пьяни в люк свалились? – спросила докторша с полустанка.
– Нет, это я потом по пьяни, а в люк – по-трезвому, – хохотала Алла. Видимо, нервы сдали.
– У меня ничего нет. Могу валерьянку дать, – сказала докторша.
– Ей валерьянка уже не нужна, – сказала Света, – а мне можете дать.
– Вы что, водку во все места заливали? – спросила докторша, брезгливо трогая Аллину повязку.
– А что бы вы на моем месте сделали? – Вадим вмиг протрезвел и начал орать на коллегу.
– Вы не на моем месте, лучше молчите. Устроили тут пьянку. Зачем врача вызывали? Нормально тут все. Заживет.
– Так, во-первых, я – хирург. И здесь, – Вадим ткнул Алле в ягодицу, – нужно накладывать швы.
– Вот ты и накладывай. Хотите, сходите здесь с поезда. Утром в больницу придете.
– Вы хоть понимаете, что говорите? У вас что, кроме валерьянки, ничего нет?
Алла опять заплакала.
В результате докторша оставила им упаковку ваты, бинт, перекись водорода, три таблетки анальгина и ушла.
– Ничего, доедем до Владикавказа, я тебя вылечу, – сказал Вадим Алле.
– Обещаешь? – Алла неожиданно сама для себя перешла с ним на ты.
– Обещаю.
Во Владикавказе Вадим прямо с поезда отвез Аллу в больницу. Он промыл, зашил рану. Приходил, делал перевязки. Приносил Алле что-нибудь вкусненькое – яблоко, грушу, пирог с сыром…
– Я так хочу тутовник, – сказала Алла.
Они сидели на лавочке в больничном садике. Вкусно пахло цветущими деревьями.
– Тутовник? Ты знаешь, что это такое? – удивился Вадим. – Сейчас еще рано. Не созрел.
– А ты женат? – спросила Алла.
– Нет.
Они помолчали.
– А ты зачем сюда ехала? – спросил Вадим.
– У меня здесь бабушка похоронена. Хотела сходить к ней на могилу, спросить, что мне делать дальше, – ответила Алла.
– Мы вместе сходим. А что делать дальше, я тебе и сам могу сказать…
Алла сидела, подставив лицо солнцу, и улыбалась.
