Давид Беньковский - Любовь красное и белое
А я? У меня оба глаза подбиты, хоть я и не был на ринге. И не боролся ни с кем. Да еще услышал, что я «полинявшая, слюнявая обезьяна». И не смог за это оскорбление врезать ей как следует. Она тебя, Павел, сделала!
— Что мы сегодня будем пить, дорогие соседи? — Алекс подходит к дивану. — Есть пиво, виски и водочка. А после программы бигос остался. Положить?
— Мне, пожалуйста, — обращается к Алексу Депутат и Министр. — Пахнет вкусно. Я сегодня с утра ничего, кроме манной кашки, не пробовал. — И кривится от неудовольствия.
— Бигос отличный, отменный бигос, — говорит Дед, удобнее усаживаясь на диване. — За этот бигос я тебе все глупости могу простить, которые ты перед камерой вытворял.
— Да, да… А вам, пан Полковник, положить? — спрашивает Алекс, но избегает встречаться взглядом с Дедом и не хочет развивать начатую им тему.
— Нет, я уже поел. — Дед почесывает голову. — Хотя еще немного съел бы. Перед футболом надо подкрепиться.
— А тебе? — На этот раз Алекс обращается ко мне.
— С удовольствием! — быстро и решительно отвечаю я, чтобы никто из соседей не заподозрил, что я деморализован. Но есть мне совсем не хочется, поскольку от всего случившегося у меня аппетит пропал.
Алекс приносит всем по тарелке бигоса, как и во время съемки программы. А на экране уже появляются выбегающие на поле игроки.
— Что, дорогие соседи, пить будем? — спрашивает Алекс, нервно поглядывая на экран.
— С бигосом… — причмокивает Дед, — ледяную водку пьют! — И хватается за рукоять сабли.
— Водочка имеется, пожалуйста. — Алекс выдвигает маленький бар на колесиках и подвозит нам сильно охлажденную водку и рюмки. Быстро разливает.
— Начинается, — объявляет Депутат и Министр. — Не будем отвлекаться.
— Ну тогда давайте быстренько за матч выпьем. — Алекс поднимает рюмку. — Для начала.
— За матч. — Я тоже поднимаю рюмку — знаю, родимая водочка мне на пользу пойдет. Успокоит меня, расслабит, поможет посмотреть на случившееся под другим углом. Ах, родимая наша водочка! Серебристая наша, подмигивает и зовет! Павел, Павел, ты даже поэтом стал от предвкушения.
— Великолепный бигос, великолепный. — Депутат и Министр жмурится от удовольствия и морщит свой благородный нос. — Вы, пан Полковник, были совершенно правы. — Депутат и Министр поднимает рюмку и элегантным жестом опрокидывает ее прямо в горло. Мы все берем с него пример.
Через мгновение как по команде выдыхаем и закусываем бигосом. Ах, может ли быть что-то лучше бигоса после водочки! И футбол по телевизору! Парни перемещаются по полю от одних ворот к другим. А я чувствую, как внутри становится хорошо и тепло от крепкого алкоголя. И аппетит сразу приходит. Бигос — действительно пальчики оближешь. Быстро его съедаю.
— Можно добавочки? — прошу я, потому что родимая водочка благотворно на меня подействовала. — Положи мне еще немного бигоса.
— Пожалуйста. — Алекс отточенным движением наполняет рюмки и приносит мне добавки.
— За футбол! — объявляет тост Депутат и Министр.
Все мы снова, как по команде, откидываем головы назад. Замолкаем, чтобы не мешать действию алкоголя. Ох, как же хорошо! И положение, в котором я оказался, не так ужасно. Твердость и Мужество не покинули меня, и честь моя не поругана. Ведь это же абсурд — получить в глаз от каких-то глупых баб, от Коров! По телевизору футбол показывают, вот что самое главное!
— Давай, давай, давай! Слева! Давай, Запалка! — сжимаю кулаки. Я за «Вронков» болею, а Богусь Запалка — полузащитник этой команды.
— Ну давай! Давай! Подача! Подай ему, подай! — Алекс тоже не может спокойно сидеть на месте. Хватается за голову и бороду. Он больше не кажется таким серьезным, как во время съемки программы. — Ну что ты делаешь, урод! — кричит он и чертыхается.
А я за ним наблюдаю. Артист, а так себя ведет! Футбол затягивает. Всех, кто брюки носит. Игра — это соперничество, а оно захватывает. И даже женщины от нас заражаются. И Майка болеет, когда футбол показывают, так ее это увлекает. Но я убежден: футбол надо смотреть только в мужской компании.
— Ну что он делает?! Посмотрите, что он делает! — Алекс хватается за двухцветную бороду. — Этому Чупаге защитником надо быть, а не нападающим! Промазал!
— Время теряют. Нужно чаще мяч друг другу пасовать и наступать флангами, — говорит Дед, отставляя пустую тарелку, — не по центру…
— Вот осел! Не держи мяч! — восклицаю я, потому что меня бесят парни из «Вронков», они такие нерасторопные, как будто в штаны наложили, как Дед говорит. — Вперед! Не видишь, что Запалка открыт?! Нет! Что он делает? Что он делает?! — Я вскакиваю с дивана.
— И Смолина ждет, когда его прикроют. А его не прикрывают. Отдай ему мяч! — Алекс тоже встает и за голову хватается. Волосы из бороды вырывает. — Нет, я не могу, не могу. Нервы мои не выдерживают! — Он падает на диван. — Хорошо идешь, смело! Пасуй Смолине! Направо! Ну куда смотришь?
— Смолина не хочет бегать. Надо его заменить, — включается Дед. — При таком раскладе они не сработают. Пусть тренер выпустит на поле Бориго. Он еще молодой, хорошо бегает…
— Тихо. Смотрите! Идут! Идут! — Алекс снова вскакивает с дивана. — Куда ты подаешь, придурок? Куда ты смотришь, урод, куда идешь, ну куда? Посмотри по сторонам! Оглядись! В обороне только двое осталось. Вперед давай, черт бы тебя побрал! Не оглядывайся, не тормози! Вперед! Давай! Вы видели? Ну! Ну! Бей! Бей! Ну как так можно? Что за придурок! Где у него глаза были?! Евнух этот Смолина.
— Отличная подача! — Дед звякает саблей. — Может, он не до конца мячом владеет, но подает сильно и уверенно.
— Вы видели? Видели? Из той позиции даже я попал бы в ворота. А этот придурок что сделал? — восклицает Алекс писклявым, почти женским голосом.
— Хорошо играют. — Депутат и Министр складывает метросексуальные ладони на животе.
— Ну уж нет! На это смотреть невозможно! Я не могу! Этот Смолина — евнух. Ну что он делает, что?! — Алекс встает, садится, потом снова встает.
— Ну что вы от него хотите?! Он профессионал. — Дед бросает взгляд на Алекса и хмурится. — Что вы вертитесь, что вы вскакиваете то и дело? Вши у вас, что ли?
Алекс смотрит на Деда так, словно не понимает, что тот сказал. И вдруг говорит:
— Ну, будь я в вашем возрасте, пан Полковник, я бы тоже так не двигался.
Дед краснеет, но ничего не отвечает, потому что судья назначил штрафной.
— Друзья мои, вы спорите, а тут такие события происходят. — Депутат и Министр аплодирует. — Тишина! Из-за ваших споров мы не успеем обсудить, прав ли был арбитр.
— Видно, пана Алекса паразиты беспокоят, раз он так ерзает.
— Тихо, тихо, — вмешиваюсь я, когда Смолина устанавливает мяч на одиннадцатиметровой отметке.
И мы все наклоняемся вперед, чтобы лучше видеть, как он будет бить штрафной. Молчим и ждем. Судья свистит. Смолина разбегается, бьет и… Штанга!
— Кастрат, евнух или слепец! — кричит Алекс.
— Вы, по-видимому, не очень в футболе разбираетесь… С каждым может такое случиться. А Смолина очень опытный игрок. — Дед брезгливо смотрит на Алекса. — Хорошо, что тренер Смолину поставил.
— Сейчас бы уже «Мелец» проигрывал со счетом ноль-два, если бы не этот кастрат! — восклицает Алекс, хватаясь за голову.
— Да успокойтесь вы, пан Алекс. Вам надо от паразитов избавиться. Мы, бывало, четыре раза в год лошадей и собак лечили от глистов. Это регулярно надо делать, иначе такой вот результат, как у вас, будет. А что касается Смолины, то он первоклассный игрок, профессионал высшего класса, думающий нападающий.
— За что вы так любите этого евнуха?! — На этот раз краснеет Алекс.
— Это вы — евнух, а не Смолина… Смолина — лучший игрок сезона.
— Что ты сказал? Кто я? Я правильно понял? Ну-ка повтори! — Алекс подскакивает к Деду. Вот это да! На рожон лезет!
— Мы с тобой, засранец, на брудершафт еще не пили, и если тут вместе сидим, это еще не значит, что тебе все позволено. Что воеводе можно, то сброду нельзя!
— Что?! Что ты, старик, сказал?! Ты что, из себя хочешь меня вывести?
— А что мне тебя бояться? Ты мне указывать будешь? А? Вот как возьму сейчас саблю… Давай-ка выйдем!
— Как сейчас тебе врежу, не посмотрю на твои шрамы!
— А ты попробуй, ну попробуй!
И так они друг с другом словами перекидываются. Обычная мужская перепалка. А что я мог с Коровой сделать? Так меня оскорбить, так оскорбить! Какой стыд, какой стыд, даже щеки горят. Чтобы у меня, Поляка, Юриста, щеки от стыда горели! Из-за какой-то Коровы чтобы у меня щеки от стыда горели! Снова меня беспокойство охватывает! И глаза опухли, еле-еле вижу, вынужден пальцами веки раздвигать, потому что они сами закрываются.
— Что здесь происходит?! Да успокоитесь вы наконец?! — Депутат и Министр встает с дивана и бьет Алекса кулаком в живот. — Чупага сейчас будет угловой подавать «Вронкам». Дайте посмотреть спокойно. Хватит!
