Анатолий Вилинович - Остап Бендер в Крыму
Но Остап, слыша эти слова, обращал внимание не на канделябры, а на устройство запоров на окнах столовой, и, пройдя к новой группе в зимнем саду, незаметно рассматривал запорные устройства и здесь. В его голове созревал план забраться ночью во дворец через окна или двери южного фасада. С этой стороны, как он определил, ночью вряд ли будет похаживать ночной сторож, а тем более — гуляющие парочки из санаториев.
Бендер подошел к открытому окну и вдохнул свежий воздух, струящийся из Нижнего парка. Он изучал устройство запоров. И тут он увидел, что каждое окно имеет внутренние дубовые ставни, складывающиеся книгой. «О, это осложняет дело», — подумал Остап, увидев накидное запорное устройство ставень.
— М-д-а… — протянул он озадаченно и пошел с экскурсантами в бильярдную, куда вела дверь из столовой.
— Эта комната предназначена для игр и отдыха, товарищи, — говорил экскурсовод — молодой человек среднего роста в очках и с хохолком на голове. — Отделка потолка, панелей и камина повторяет элементы оформления вестибюля и столовой, только здесь, как вы видите, она сдержаннее, скромнее. А стены без орнаментов удобны для размещения на них живописных полотен. Перед вами два больших натюрморта фламандского художника Снейдерса…
Но и здесь, Остап, слыша о художниках голландской живописи, старых мастерах Фландрии и Италии, продолжал изучать открывание окон и их прикрытие внутренними ставнями.
— Хорошо бы, камрады, пожить нам какое-то время в самом дворце. Познакомиться детально с его устройством. Но для этого надо иметь свободный доступ в его комнаты. Эх, если бы нам приобрести путевки в санаторий, который размещается в жилом корпусе. Называется он «Десять лет Октября» и имеет всего 60 мест. Но это немыслимо. Дворцовый санаторий, как я выяснил, является почти что правительственным, — говорил Остап, приглаживая туфлей гравий. Живут там избранные.
Компаньоны сидели на скамье в Верхнем парке дворцового комплекса у овального озера и смотрели на плавающих белых лебедей и на группки прогуливающихся курортников.
— Смотрите, командор, Адам Казимирович, а среди белых и черный появился, из будки плюхнулся в воду, — отвлекся от разговора Балаганов.
— Да, детушки, как в балете, белые и черный вдруг, — усмехнулся Остап.
— А может быть, Остап Ибрагимович, нам устроиться на квартиру обслуживающего персонала? Которые живут в хозяйственном корпусе? — посмотрел вопросительно на своего предводителя Козлевич.
— Я уже думал об этом. Но такого варианта в настоящее время нет. Там, где берут квартирантов, занято приезжими. Да и что нам может дать проживание в хозяйственном корпусе? — двинул плечами Остап. — Доступ надо иметь к самому дворцу, камрады.
— Ой, слушайте, Бендер, я совсем забыл. Когда я ходил за покупками в лавку, то читал объявление, что во дворец требуется слесари водопроводчики, и я подумал…
— Шура! — Бендер сиял как человек, долго искавший очень нужную вещь и вдруг наткнувшийся на нее. Умиленно глядя на своего молодого друга, он даже пригладил его рыжие кудри: — Да вы просто информационный кладезь, как я вижу. Адам, вам знакомо слесарное водопроводное дело?
— Ну, Остап Ибрагимович, — пригладил свои незабвенные усы Козлевич, — какой же я был бы автомеханик, если бы не разбирался в любом слесарном деле, важно ответил он.
— Итак, камрады, — встал и хотел что-то сказать Остап, но запнулся. Экскурсовод подвела группку туристов к скамье, где сидели единомышленники и объявила:
— А вот эта скамья, товарищи, знаменательна. Во время пребывания в Крыму на ней любил посиживать наш великий пролетарский писатель Алексей Максимович Горький… Как вам известно, бывал он в Крыму неоднократно, в том числе и в Алупке, и в Кореизе. А теперь, товарищи, пройдем с вами дальше и увидим очаровательное дерево. Это чилийская араукария…
Как только группа экскурсантов отошла, великий искатель графского золота продолжил:
— Устраиваемся водопроводчиками во дворец, друзья. И не будем откладывать это дело в долгий ящик. Сейчас же отправляемся поступать на работу.
Компаньоны встали, но Козлевич сказал:
— Остап Ибрагимович, идти наниматься в таком нашем виде? Слесарями?
— Да, наш нэпманский вид никак не соответствует профессии водопроводчика, — согласился Бендер. — Слесарному положению, — добавил он. — Срочно меняем экипировку, голуби-искатели миллионного корма.
Компаньоны обошли парковое озеро и прошли по аллее мимо диабазовой скалы с табличкой «Архитектурный памятник. Охраняется государством» к лестнице из парка. Вышли к площади, где был местный базар. Но нужных рабочих вещей они там не купили. А тем более, не нашли там большого раздвижного ключа, с каким обычно ходят водопроводчики. Уже один вид такого ключа в руках мастерового человека говорил о его принадлежности к сантехникам.
На следующий день они отправились в Ялту, где был большой базар, и по дешевке приобрели поношенные рабочие одежды и два больших раздвижных ключа. Но когда вернулись в Алупку и Козлевич хотел поставить «майбах» в каретную, их встретил знакомый дворник и сказал:
— Я, конечно, извиняюсь, но машину в каретную ставить больше нельзя, товарищи, так как директор…
В это время к ним подошел культурного вида человек, со шрамом на лице, и представился:
— Я директор дворца-музея, товарищи. Каретные теперь нужны для нашего хозяйства и автомобиля, который мы получили по разнарядке.
Компаньоны, еще не переодетые в рабочие одежды, стояли перед ним как школьники, которым сказали, что им больше курить в туалете не разрешается, а если они будут курить, то вызовут их родителей и исключат из школы.
— Очень рады были с вами познакомиться. Мы археологи и поэтому… — Что еще мог сказать великий искатель сокровищ, когда их респектабельный вид никак не мог походить на мастеровых сантехников. Он вынужденно представился: — Председатель общества Бендер Остап Ибрагимович…
— Очень приятно, товарищ Бендер. Я — Вирзгал Ян Янович, директор, как я уже говорил, — повел рукой он полукругом, показывая этим самым, что всего дворцового комплекса. Слушая его слова, можно было без труда уловить в их произношении акцент прибалтийца.
«Несомненно проверенный товарищ, из числа преданных революции, так называемых, «красных стрелков», — подумал Бендер без какой-либо симпатии к директору, который теперь не только не приблизил их ко дворцу, как водопроводчиков, но и выдворяет их автомобиль из бывшего графского каретного отсека.
— Да, но вам требуются водопроводчики, как я читал… — промолвил неожиданно Балаганов.
Бендер недоуменно взглянул на него и тут же, наступив туфлей на носок его обуви, произнес быстро:
— Да, да, Ян Янович, читали… В нашей археологической экспедиции есть два товарища, которые смогли бы…
— О, спасибо, спасибо, товарищ Бендер. Не требуется уже, товарищи, наняли двоих, и они уже работают по этой части.
— Ну что ж, хотели помочь, оказать услугу, но раз так… — грозно взглянул на своего «молочного брата Васю» Остап.
— Премного вам благодарен, что вы не безучастны к нуждам нашего дворца-музея, товарищи. До свидания, прошу посетить, если еще не были во дворце, а если были, то…
— Да, уважаемый товарищ директор, мне сказали, что в подвале дворца очень много интересных картин, которые не выставлены еще для показа. Нам было бы очень интересно взглянуть на них, товарищ Ян Янович, — вдруг пришла в голову Бендера такая мысль.
— О, да, там много интересных произведений, товарищи. Это можно устроить. Товарищи графы оставили нам неплохое наследство, честно надо сказать. Так что… — подумал Вирзгал немного и сказал: — Завтра у нас будут представители из наркомата культуры, которые сейчас отдыхают в Крыму, вот вы и можете присоединиться к этой группе, которую поведу я сам, товарищи археологи, — улыбнулся директор.
— Ой, спасибо, ой, спасибо, уважаемый Ян Янович, — рассыпался в благодарностях Остап. За ним последовали слова благодарности и из уст его друзей.
— Когда нам быть и где? — уточнил председатель археологов.
— В десять утра у центрального входа, товарищи, — обернулся, уже уходя, директор. И приказал: — Федоренко, пойди и поснимай наши объявления о найме слесарей.
— Будет сделано, Ян Янович, иду, иду, — сделал шаг за директором дворник.
— Я что, всей душей, товарищи, но вы видели, директор… — вернулся к нанимателям каретной дворник, и развел руками, сожалея об уплывшей от него плате за постой.
— Ничего, папаша, на дворцовом сарае свет клином не сошелся, извиняем тебя, конечно, — сел в автомобиль Остап, где уже восседали Балаганов и Козлевич.
— Да я, что, раз директор сказал… — проговорил уже вслед отъезжающему «майбаху» дворник, — сам-то я интерес имею, товарищи дорогие… — и, вздохнув, пошел восвояси.