Руслан Белянцев - Дети проходных дворов
"Чувак, ты просто ей не нужен. Ты — запаска. Ты — времянка. Ты просто был приятным времяпровождением и не более того". — Говорит внутри меня голос обиженного мужчины.
Я прохожу к столам. Туда уже подтянулись остальные. Мы наливаем из-под полы самогон Макса. Уже не замечаем, как он обжигает горло. Опьянение накатывает на нас.
— Пацаны, чтобы не случилось, мы всегда будем вместе. — пьяно и сентиментально клянемся мы друг другу.
— Десять лет! Мы навсегда..! Давайте еще выпьем! — обнимаясь, мы прикасаемся лбами друг к другу. Хмельные слезы поблескиваю на склерах наших покрасневших глаз. Обнявшись, мы выходим на ночное крыльцо школы. Курим. Снимаем и прячем в карман галстуки. Расстегиваем рубашки на груди.
Возвращаясь к столу, в холле я вижу Киру, которую пригласил на танец парень с нашей параллели. В тот момент на это становится противно смотреть.
К нашему столу я подзываю девочку с параллели. Она тоже хорошо подпила шампанского или еще чего-то покрепче. Я сходу обнимаю ее за талию и предлагаю тост на брудершафт. Она смеется и с удовольствием целуется со мной.
Потом я надолго ухожу с ней в темноту школьного двора. Весь остаток ночи она проводит рядом со мной. Из парней тоже каждый нашел себе пару. Мы возвращаемся застольничать. Зовем нашу классную выпить с нами. Она грозит нам пальцем, но не отказывает. Директриса уже ушла и нашей классручке тоже можно расслабиться. Она у нас молодец. Очень много помогала нам с экзаменами. Покрывала, прикрывала, и в нас живет чувство благодарности к ней.
— Через десять минут собирайтесь, выходим. Скоро рассвет. — говорит она.
По многолетней традиции мы встречаем солнце на лысом пригорке над рекой в парке. Идти до него полчаса. Наш нестройный поток устремляется к воротам школы.
Бутылки с крепленым, спрятанные нами, решено отыскать на обратном пути. Мы и так довольно много выпили, и крепленое грозит нам потерей горизонтального передвижения. А встречать рассвет, стоя на карачках посреди парка, совсем не традиционный способ завершения выпускного.
В реке под пригорком мы видим замечательно плещущихся двух людей. Один из них чей-то папа, второй выпускник с параллели. Все было бы ничего, если бы они были в плавках или в трусах, или даже голыми. Но они купаются в костюмах, которые пузырями пиджаков повсплывали вокруг них. Учителя пытаются уговорить их забраться обратно на берег и идти домой. Но они смеются в ответ. Им хорошо. Предрассветный час довольно прохладный, несмотря на теплые дни. Наконец в дымке утреннего тумана выскальзывает тусклое багровое солнце. Это символ финиша наших школьных дней.
Классная говорит нам какие-то пожелания. На меня наваливается усталость. Девушка, в обнимку с которой я шел, кажется мне совсем чужой. Мне хочется домой. Но Макс уговаривает всех нас идти к нему в гости, чтобы добить это утро и спрятанные в парке бутылки.
— И вообще, расходиться по домам сейчас просто тупо. Это наш последний вечер, ну, то есть не вечер, а утро. Короче… — убалтывает он всех нас.
И мы бредем к нему домой. Но мы совсем уже не пьем. Просто разговариваем, откупорив зачем-то одну бутылку. Кира не пошла с нами. Она держалась остаток ночи в стороне в другой компании вместе с Анкой.
Я иду по дороге домой. Немного хмельной и очень усталый. Бал окончен. Впереди маячит надежда на веселую студенческую жизнь, о которой так много рассказывал брат, и которая все же так непонятна и незнакома. Перемены немного пугают. Привычный уклад жизни должен навсегда рухнуть. Новый город, новые заботы, новые знакомства.
30 августа я зашнуровываю кроссовки. На полу стоит большая дорожная сумка. Она уже вся в нетерпении. Мне не верится, что я покидаю свою квартиру и свой город. И что больше жить в нем я не буду. В углу за дверью остается моя гитара. Как обиженная сирота, она даже не выходит проститься со мной. И я забываю о ней сразу же, как только колеса электропоезда начинают свой ход. Я в пути.
* * *Снег падает хлопьями из серого монолитного неба. Сыро и холодно. Я, Макс и Саня идем к школе. Прошло чуть больше полугода со дня выпускного. Это наша первая встреча выпускников, и мы спешим на нее. Там, в новых местах учебы, на новых местах жительства у нас еще не успели появиться такие же близкие друзья, которыми мы являлись друг для друга. Поэтому, снова вернуться на один вечер в школьные стены приятно. Даже учителей, которые ставили плохие отметки, увидеть глазами выпускника приятно.
В кабинете химии, которым заведует Константиновна, мы усаживаемся большой компанией за сдвинутые наспех парты и сразу же выстреливаем шампанским. Мы так долго ждали этой встречи, что всем быстрее нужно снять напряжение. Константиновна уделяет нам полчаса, расспрашивая о том, кто где устроился и чем занимается. Пьет с нами шампанское и уходит занять время другими выпускниками, старше нас. В самом конце класса сидит маленькая компания взрослых женщин и седеющих мужчин. Это первый выпуск нашей классной.
По отчету о "проделанной работе" после выпускного мы все делимся на две категории: тех, кто поступили в ВУЗы и тех, кто не поступил. Среди непоступивших, как ни странно, есть много школьных отличников. Казалось бы, что они как раз пройдут вступительные без проблем, но не всё и не везде решают знания и самоуверенность. Есть такие факторы как фарт, обстоятельства и связи. Конечно для тех, кто всё время давал мне списывать задания и теперь болтается вне учебного заведения это удар по самолюбию. Это первый серьезный урок в их жизнях. Успеваемость, в которую они свято верили, оказывается совсем нерешающим аргументом в их жизни. Эти несколько неудачливых отличников уходят домой раньше остальных. Потом они поступят, и всё у них будет хорошо. Но сейчас им горько. Особенно горько видеть таких вот персонажей, как я и Саня, со студенческими билетами в бумажниках.
Макс достает из пакета вино для наших девчонок и водку для парней.
— За встречу! — все очень оживленно поднимают пластиковые стаканчики и беззвучно пытаются ими чокнуться. Так же быстро хмелеют. Праздник!
Во время оживленной беседы в класс заходит Кира. Неожиданно для себя я отмечаю, что так и не избавился за эти полгода от волнения, при ее появлении. Мне казалось, что прошло достаточно времени, чтобы забыть эту щенячью привязанность, но оказывается нет. Мама однажды в одной нашей ночной беседе скажет мне, что юношеские симпатии остаются навсегда. Тускнеют, конечно, со временем, но какую-то толику в сердце занимают навечно. Мне кажется, что для этого есть главная причина, которая кроется не в окружающих, а в самом себе. Просто со временем ты уже не способен так относиться к людям как раньше. Вероятно, что я сам тогда был намного лучше, чем сейчас и моя привязанность к тому времени на самом деле лишь поиски самого себя, только в улучшенном качестве.
Кира заходит, мы встречаемся взглядом, здороваемся. И ничего. В ее глазах ко мне равнодушие. Я это вижу. Или мне так кажется. Или я просто выпил уже слишком много. Но мне хорошо. Вернее я сам себя накручиваю, что мне плевать на это и что все равно хорошо. И всем вокруг хорошо. И я уже не жду ничего большего от этого вечера. И все же я очень ждал её появления. И я расстроен. Я даже ловлю себя на мысли, что я пришел оказывается ради неё. Ради этой встречи взглядов. И ничего…
Все идут к доске, чтобы сфотографироваться. Я остаюсь на месте. У меня пропадает настроение. Мне хочется выйти во двор, на свежий воздух. Встать на фото рядом с Кирой я не могу, это будет выглядеть, как попрошайничество в собственных глазах, а встать не рядом с ней я не хочу. Меня все зовут присоединиться к процессу, но я делаю вид, что слишком пьян и отмахиваюсь.
Саня и Макс, вернувшись к столу, снова клянутся в вечной дружбе. Обнимаются. Мы выходим на воздух, и я даже закуриваю, хотя не курил уже давно. Мы стоим кружком на крыльце школы. К нам подходит Михалыч, и мы угощаем его из пачки "Marlboro", чтобы показать, как круто мы живем.
— Ребята, спасибо, но я уже давно не курю сигареты ради престижа. — отказывается Михалыч. — Мне просто нужна доза никотина.
Он тянется к своей дешевой и крепкой "Приме".
— Ну, Михалыч! — обижаемся мы.
— Ладно, ради вас. — и он берет одну сигарету. Мы радуемся этому. Возвращаемся в класс. Еще пьем и уходим уже все вместе, прощаясь с Константиновной. Мы не подготовились к этому вечеру. Не заказали столик в ресторане. А сейчас уже поздно, потому, что все рестораны и кафе заняты встречающимися одноклассниками. Хотя, в принципе, смысла идти, куда-либо уже нет, мы зачем-то сильно напились и без ресторана. Макс забирает нескольких человек к себе, чтобы еще часик пообщаться. Девчонки не поддерживают нашу нетрезвую компанию, и собираются расходиться по домам. Звучат пожелания встречаться чаще, но заранее понятно, что это лажа. Все погрязнут в собственных хлопотах, и собирать внепланово одноклассников будет некому. Мы целуемся с девушками в щеку и прощаемся до следующего года. Когда мы сворачиваем за угол, мне становится неимоверно грустно. Тоска будто поджидала меня пьяненького и беззащитного за углом школы. Я чуть не плачу. Или это просто водка? Неровный лёд дороги затрудняет наш путь. Кто-то даже падает на бок. Смех. Но тоскливо. Это осознание того, что мы меняемся. Меняется страна. Меняются все вокруг. От прежних граждан скоро не останется и следа. Идут девяностые годы, смутные и темные, с обесточиванием квартир в дневное время для экономии электричества, с выключением горячей воды, с рыночной одеждой и мечтами о лучших временах.
