Александр Закладной - Там, где наши сердца

– Ты знаешь, козел, на кого ты вчера наехал? Знаешь, кого ты раздел? Ты раздел мою сестру, тварь!

– Козел! – поддакнул Леша и ударил его по печени.

Парень согнулся, а из двери опять выскочил его отец. Теперь уже с напильником в руках. Размахнувшись, он ударил стоявшего рядом с ним Лешу по лицу. Взмахнув руками, тот упал на Глайзера.

Гера свалил мужика с ног и стал избивать его. Мужик быстро обмяк.

Леша поднялся с пола и, обхватив голову руками, выругался. Его правая щека была изодрана напильником, а вся одежда перепачкана кровью.

Глайзер прижал Павла к стене. Гера сказал:

– Может, не будем его к тебе везти? Пусть Рустам сюда приедет.

– Да, – согласился Макс и затряс парня. – У тебя есть телефон?

– В коридоре, – глухо сказал Павел, сплевывая кровь.

Глайзер переступил через отца Павла, который начал приходить в себя, и зашел в квартиру.

Из-за соседской двери напротив раздался испуганный старческий голос:

– Прекратите, сволочи! Я сейчас в милицию позвоню!

Я подошел и с размаху ударил ногой по двери. Причитания сразу прекратились.

Отец Павла поднялся.

– Спокойно, – надвинулся на него Гера. – Твой сын вчера ограбил и чуть не изнасиловал девушку. Сейчас приедет один человек, и будем решать эту проблему.

Мужик заметно сник. Из комнаты вышел Глайзер.

– Через пятнадцать минут, – коротко сказал он.

Но Рустам приехал даже раньше – минут через десять. Ни с кем не поздоровавшись, он подошел к Глайзеру и, указав на Павла, полуутвердительно спросил:

– Этот?

И без дальнейших разговоров вошел в квартиру. Гера потащил Павла за ним.

– Пацаны, спасибо, – сказал Макс Леше и мне. – Спасибо. Вы можете уже идти. Помогли, еще раз спасибо. Ты, Леха, наверное, щеку зеленкой замажь или антисептиками какими. Этот дебил, конечно, за это тоже ответит. Все, идите, вечером увидимся.

– Ты себе лучше зеленкой что-нибудь замажь, – хмуро улыбнулся Бельмуд. – Ладно, до вечера.

Спустившись по лестнице на улицу, мы вдохнули свежий воздух и немного постояли, глядя на проезжавшие машины. Серый, видимо, уже уехал.

– Иди домой, Леша, – сказал я, – тебе действительно нужно пластырь наклеить.

– Да ладно… Поздравишь Катю сегодня от меня.

– Поздравлю. Счастливо.

Я проводил его взглядом. Вернусь от Кати – обязательно позвоню Глайзеру, узнаю, чем все кончилось. Хотя и так все понятно…

На Южном рынке я пробыл минут двадцать. Маленький прилавок в его дальнем конце был до отказа забит плюшевыми игрушками. Я равнодушно взглянул на них и увидел того самого розового медведя, которым восхищалась Катя. Стоил он недешево, но я все равно его купил.

Схватив его за загривок и чувствуя себя немного неуютно, я сразу пошел к Кате.

На автобусной остановке ко мне привязалась цыганка.

– Слышь, красивый, угости сигареткой…

– Иди отсюда, – процедил я.

Она схватила меня за руку.

– Ты куда-то спешишь. Не ходи туда, плохо закончится.

– Что плохо закончится? – сердито спросил я.

Цыганка пожала плечами:

– Возвращайся домой.

– Да отстань от меня! – воскликнул я и впрыгнул в подъехавший автобус. Цыганка осталась на месте, качая головой, а я не стал забивать себе этим голову.

Вскоре я был на месте. Остановившись у калитки, я спрятал медведя за спину и открыл дверь. Во дворике, на скамейке, сидел незнакомый мне парень, раздетый до пояса.

– Что надо? – спросил он, выкидывая сигарету.

Я опешил, но он сразу сменил тон.

– Ты Омар, что ли? Ну, проходи.

Из комнаты громко доносилась музыка. Я вошел в дом.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

22 августа 1999 года, воскресенье

РАССКАЗЫВАЕТ АНДРЕЙ ШОРОХОВ (ЩОРС)

Я наконец решил пригласить Лилит к себе. Отец в Николаеве, мешать никто не будет. Постараюсь устроить что-нибудь романтическое, со свечами и тихой музыкой. Как же давно я не делал ничего подобного! Главное, чтобы получилось не так, как в прошлый раз.

Насвистывая мотив песни про снегирей, которую пели ненавистные мне «Иванушки», я позвонил Лилит. Как я и ожидал, она сразу же согласилась.

До вечера было еще далеко, и мне не хотелось пока ничем заниматься. Разве что наклеить портрет Че Гевары, который я вырезал вчера из журнала, на стену, в свою «галерею». Разместив его между портретами Махно и Щорса, я отошел на шаг, оценил и остался доволен. Из самого угла на меня угрюмо смотрели Чапаев и Колчак.

Но все равно я маялся от безделья. Бывают такие дни, когда вроде бы и работа есть, да только делать ничего не хочется. Сидишь и тупо смотришь в потолок, не получая от жизни никакого удовольствия.

Пересилив себя, я снова подошел к телефону и набрал номер Омара. Минуты две я внимательно слушал длинные гудки, а затем положил трубку. Его совершенно очевидно не было дома. У Кати сегодня день рождения, наверняка он уже у нее.

Я закурил сигарету, и тут зазвонил телефон. В трубке раздался бодрый голос Леши:

– Привет.

– Привет. Что делаешь?

– Только что вернулся. Вчера сестру Глайзера раздели, и мы ездили искать этого урода.

– Нашли?

Леша хохотнул:

– Нос и ребра ему точно переломали. А сейчас Рустам с ним разбирается.

Я присвистнул.

– Заходи ко мне, расскажешь. Кто еще был?

– Омар и кореша Глайзера – Белый и Гера. Ну, может, зайду чуть позже. Давай.

Мне захотелось есть. Сделав на скорую руку омлет, я только собрался приступить к еде, как кто-то позвонил в дверь.

– Кто?

– Это Денис. Есть дело.

– Подожди, – пробурчал я, открывая дверь. – Заходи. У меня еда остывает.

– Нет-нет, – замотал Шольц головой. – Меня ждут. Я просто зашел предложить тебе где-то прогуляться.

– Не хочу, – зевнул я. – А что ты хочешь?

Денис улыбнулся, и только тут я обратил на него внимание. Он сиял и раздувался от счастья, как первомайский воздушный шарик, готовый улететь на небеса. Таким мне его раньше видеть на приходилось.

– Я хочу тебе кое-что рассказать, – радостно начал он и после театральной паузы произнес:

– Андрей, я влюбился в прекрасную девушку! И она тоже любит меня!

Я немного опешил, а затем с чувством пожал ему руку, хотя мне почему-то стало грустно.

– Очень рад, дружище. Когда ты нас познакомишь?

– Она ждет меня внизу. Поэтому я и хотел, чтобы ты вышел и мы сходили куда-нибудь втроем.

– Почему же ты оставил ее внизу? – удивился я.

Денис пожал плечами.

– Шольц, ты осел, – искренне сказал я. – Иди позови ее.

Через минуту он вернулся с девушкой. Она была симпатична, но не в моем вкусе. Высокая и худощавая, а мне больше нравятся наоборот. Не толстые, разумеется, но чтобы фигура была пышной. Как у Лилит.

– Это Аннушка.

– Очень приятно, – сказал я, поцеловав ее руку. – Заходите.

– Мыне тоже, – произнесла девушка. – Денис мыного разказывал про тибя.

Я чуть не поперхнулся. Она разговаривала так же, как и младший брат моего знакомого, страдающий умственной отсталостью, олигофренией. Я растерянно посмотрел на Шольца, но тот по-прежнему счастливо улыбался.

– Ага, – сказал Денис, целуя ее в щеку. Мне стало не по себе.

– Проходите, – нерешительно пробормотал я, чувствуя, что покрываюсь красными пятнами.

Аня прошла в гостиную, а Дениса я схватил за рукав и тихо сказал, стараясь подбирать слова:

– Послушай. Извини, но почему она так разговаривает?

Шольц посерьезнел и простосердечно ответил:

– Я забыл тебе сказать. Аннушка – глухонемая. То есть уже не совсем, ее научили разговаривать. Пока, конечно, не очень хорошо, но ты не обращай внимания, ладно? Она и так слишком стеснительная.

– Ладно, – деревянно произнес я.

Они сели на диван и смотрели на меня. Повисла неловкая пауза. Мое красноречие, которым я не обделен, вмиг куда-то исчезло.

– И давно вы познакомились? – натянуто спросил я.

– Двадцать шестого июля, – гордо ответил Денис. – Почти месяц назад.

Почти месяц! Вот это да, никак не мог подумать, что Шольц может скрывать такие вещи целый месяц. И ведь, похоже, об этом, кроме меня, еще никто не знает.

– Аня, ты очень красивая, – четко артикулируя, произнес я, вернувшись, к счастью, на проторенную дорожку. – Я очень-очень рад, что именно ты стала его девушкой. Мне очень приятно смотреть на вас, особенно на Дениса – он просто светится от счастья!

Ане понравились мои слова, и я собрался продолжать в том же духе, но в дверь снова позвонили. Гадая, кто это, я открыл ее и увидел на пороге Бельмуда с разбитым лицом.

– Леша, слушай, – невнятно сказал я, вытолкав его на лестничную клетку. – Там это… Пришел Шольц с подругой; представляешь, у Шольца – подруга! Только она вроде глухонемая. Ты вот что – не бузи.

– Хорошо, – произнес Леша, внешне ничуть не удивившись. Он всегда считал Шольца слегка ненормальным.

– Вот, – стараясь улыбаться, промолвил я, кивая на Бельмуда, – это Леша. А это Аня, девушка Дениса.

Заметно было, что Шольц напрягся, не без оснований ожидая от Бельмуда какого-нибудь неосторожного слова, способного очень обидеть Аню.