Ирина Потанина - Мужской роман
— Ну, Вера, ну насмешила! — хорошо поставленный смех Палюрича достигал даже заветной подворотни, где Игорь нелепо притоптывал на месте уже минут двадцать.
— Один-один, — чтобы расслышать Верин ответ, Игорю пришлось напрячь слух, — Ваша шутка тоже была достойной. До завтра.
«Ну наконец-то,» — Игорь уже даже собирался вернуться в «Пробел», дабы визуально поторопить Веру, — «Я тут жди, мерзни… А она там шутки шутит…»
— Вера! — откуда-то из недр «Пробела» пробился Анютин зов, — К телефону!!!
«Тьфу!» — Игорь расстроился. Сначала из-за вынужденного продления ожидания, потом из-за мыслей о том, кто звонил сейчас Вере, — «А, между прочим, тот, кто звонит, наверняка, имеет на её время куда больше прав, чем ты. Так что досада твоя, глупый Критовский, совершенно неуместна. Ты ведь изначально знал, с кем связывался,» — внутренний голос Игоря в последнее время стал до ужаса противным, — «Может, она уже попросту забыла о том, что ты ждешь?»
Критовский не выдержал и проскользнул вдоль стены к крыльцу.
— Забыл кое-что, — пояснил Игорь Палюричу, попыхивающему сигареткой у входа.
— Не кепку, часом? А то тут, знаешь ли, опасно стало кепки забывать…
— В смысле?
Оказалось, Палюрич решил подшутить над Верой и теперь пребывал в состоянии крайнего восторга от её ответных действий.
— Я всего-навсего дождался, пока она в очередной раз с тобой парочкой слов перекинуться отойдет, и вытащил из её мышки шарик. Ну, думаю, проводит тебя до крыльца, вернется, мышкой туда-сюда по коврику начнет шарить, а, фигушки — не работает больше мышка. Обиделась, что её во время рабочего дня так надолго оставили без прикосновений. Я уже даже продумал детали своей обвинительной речи. Вот, думаю, сейчас Верка только ныть начнет, что у неё компьютер не работает, и я заговорю. Плюс, интересно же, как барышня на такое горе, как поломка машины, отреагирует… Притаился, наблюдаю…
— И? — Игорь уже забыл все расстройства. Представлять Веру, лихорадочно трясущую мышь, потом озадаченно перегружающую компьютер, потом растерянно глядящую в сторону пустого рабочего места Игоря, было любопытно…
— Увы, в обморок никто не упал, крик не поднял… Так ни у кого она ничего и не спросила. Встретилась со мной глазами и сразу поняла, в чем дело. Видно, взгляд у меня слишком хитрый был… Подходит, говорит, мол Василий Васильевич, верните орудие труда. Я вернул. И, честно говоря, забыл даже о происшедшем. Но Вера, на то и Вера… Она — не забыла. Собрался я сегодня пораньше домой уйти. Ну, как обычно, подхожу к охраннику, жму руку, потом иду в подсобку за пиджаком и шляпой.
Дальнейшее Игорь слушал сквозь смех. Давненько уже за Палюричем замечались довольно четко выработавшиеся привычки, переносимые из вечера в вечер с механической одинаковостью.
— Человека всегда легко ухватить за привычки. Не в смысле обвинения,(из-за чего его ловить, это уже другой вопрос), а в смысле уязвимости места. Поэтому я их, привычки, всю жизнь стремилась не иметь. Чтобы схватиться было не за что… — Игорь вспомнил, как Вера когда-то говорила такое. Потом она еще прибавила, — И надо же. Всего за полторы недели ты стал самой укоренившейся моей привычкой. Привычкой, от которой я и не могу, и не хочу избавляться… Никогда бы не думала, что такое может случиться…
Но сейчас речь шла не об этом. Каждый раз, приходя на работу, чинный утренний Палюрич вешал пиджак в шкаф, а шляпу на угол дверцы шкафа. Уходя из «Пробела», ВасьВась, не глядя, поднимал руку и театральным жестом приподымал шляпу за поля, забирая её с дверцы шкафа. Так вот, в ответ на шутку с мышью, Вера приклеила скотчем шляпу Палюрича к дверце. Нужно было видеть растерянное лицо ВасьВася, осознающего, что привычные законы окружающего мира вдруг видоизменились. Поначалу, как обычно, с шестидесятизубовой улыбкой и голливудской легкостью, ВасьВась попытался приподнять шляпу за поля. Не вышло. Лицо ВасьВася на миг омрачилось, потом засияло снова. Повторив попытку и уяснив, что шляпа не сдается, ВасьВась, все еще стараясь совершить шляпоснимательство галантно и красиво, несколько раз дернул её на себя. И только потом, осознав происшедшее, понял, в чем дело. К тому моменту весь персонал «Пробела» уже катался по полу от смеха. Негодница-Вера, конечно, предупредила всех, чтоб следили за выражениями лица Палюрича.
— Представляю, как глупо я смотрелся, — радовался выставленный на посмешище директор, — Я её дерг, дерг, а она ни в какую, я снова дерг, дерг… И стараюсь же делать вид, что все нормально… На меня ж люди смотрят…
— Вот она, сказка о вреде постоянных устоев, — прокомментировал Игорь.
— Эх, молодежь, — вздохнул ВасьВась, — Вечно вас раздражает устоявшееся… Разрушить до основания — главная ваша цель. А что потом строить будете — не задумываетесь…
ВасьВась говорил серьезно, и Игорю почудился в его словах упрек. Намек на его, Игоря, отношения с Верой и то, что отношения эти могут разрушить нечто устоявшееся.
«Откуда он знает?» — тревожно мелькнуло в голове, — «А, ясно откуда. По нам ведь и так все видно…»
— Мы задумываемся, — пожалуй, ВасьВась был единственным человеком, мнение которого на этот счет интересовало Игоря, поэтому Критовский решил оправдаться, — Мы будем строить. А рушить будем с минимальными затратами. Чтоб как можно безболезненнее для окружающих. Мы действительно задумываемся.
Впервые Игорь сформулировал эти цели так четко. Как можно безболезненнее для предыдущих жизней разрушить старые устои и начать жить по-новому. Честно, открыто, и, главное, вместе с Верой…
— А о чем это вы тут секретничаете? — на крыльцо «Пробела» выскочил Стас. Вообще-то, он частенько заглядывал сюда, перед ночным дежурством в офисе.
В этом году Стас в четвертый раз учился на своем третьем курсе, поэтому работать днем и на какой-нибудь человеческой работе возможности не имел. Нужно отдать Стасу должное, охмурять своих барышень на родительские деньги совесть ему не позволяла. Поэтому Стас был вынужден подрабатывать охранником. От природы ужасно амбициозный и мечтающий о поклонении мира, бывший одноклассник ужасно страдал от незначительности своей должности. Называл себя не иначе как «секьюрити» и вообще всячески приукрашивал собственную важность. «Я не охраняю, я курирую,» — многозначительно заявлял он, — «Стремлюсь предотвратить возможные неприятности заранее, поэтому хочу знать обо всем здесь происходящем. Это не навязчивость. Это — профессионализм.»
— О важных стратегических секретах, — усмехнулся Игорь.
— Конкретизируйте, — Стас грозно поправил очки, — Меня подобные вещи, так сказать, по долгу службы интересуют!
— Лучше иди виртуальные тайны разгадывай. Там ты нужнее.
Игорь намекал на страсть Стаса к компьютерным игрушкам. Собственно, для «поиграться» бывший одноклассник сюда и ходил. Любил он прилипнуть к монитору, периодически нервно отхлебывая из какой-нибудь очередной авангардной бутылки очередное модное пиво. Наблюдение за играющими обычно вел Тоха, так что ничего удивительного в том, что Стас просочился в «Пробел» незаметно для Игоря, не было.
— Не жизнь, сплошные мучения! — трагически прокоманнтировал Стас, — Все прогоняют. В стратегических секретах участвовать — нельзя, в интситут ходить — нельзя… Ужас!
Решив во что бы то ни стало перейти, все-таки, на следующий курс, Стас исправно прогуливал все пары. И это действительно был единственный способ окончить институт. Дело в том, что все предыдущие разы Стас вылетал из ВУЗа не из-за незнания — вообще-то Стас был довольно умным парнем — а из-за собственной конфликтности и неуживчивости. Он вечно спорил с преподавателями, обвинял их в неточностях и требовал к своим обвинениям повышенного внимания. Потом, смертельно обижался на отсутствие должного к себе почтения и демонстративно бросал учебу. Или, как было еще после первого курса, доводил преподавателей до состояния стойкого к нему, Стасу, антагонизма. Естественно, при таких отношениях с преподами, сессии Стаса были обречены на провал. Не являясь на пары, Стас имел значительно больше шансов сдать сессию. Он и не являлся. Но ужасно переживал по этому поводу и не упускал возможности пожаловаться кому-нибудь на свою нелегкую судьбу: «Вроде и хочу учиться, а не должен. Знаю, что если пойду, опять преподшу до слез доведу, а она меня потом к экзамену не допустит…»
— Уходишь уже? — Игорь с укоризной глянул на освободившуюся из объятий телефона Веру.
— Ага, — Вера, извиняясь, улыбнулась.
— И даже вот с барышнями черти что происходит, — наткнувшись взглядом на Веру, Стас решил продолжить свои сетования, — Вторую неделю пытаюсь напроситься Веру как-нибудь домой проводить, а она категорически против. Чужая жена — потемки…
Критовскому почудилась в голосе Стаса почти не скрываемая насмешка. Ну не мог Стас не знать, что не все так просто между Верой и Игорем. Ведь еще давно, после похода в редакцию, Стас отпускал свои сальные шуточки… Не зря, нет, не зря, говорил он «чужая жена»… Нарочно подчеркивал, что Вера замужем.
