Лебедев Andrew - Орёлъ i соколъ
– Нет, – отрицательно покачав головой, сказал Алжирец, – запрос поступил от генерала Данилова…
В комнату снова вошла русская служанка.
Она тихо и ловко расставила чашечки с кофе и собралась было исчезнуть, но Ходжахмет вдруг остановил ее…
– Люда, ты носишь трусики под шароварами? – по русски спросил он.
– Да, мой господин, – смутившись и покраснев ответила Людмила.
– Тогда сними шаровары и сядь здесь перед моим гостем на шпагат, как ты это делала утром в бассейне…
Алжирец вдруг вспыхнул, взмахнул руками, выругался по арабски и в конце-концов опрокинул кофе на ковер…
– А ты, оказывается понимаешь по русски? – засмеявшись спросил Ходжахмет, и жестом приказав женщине удалиться, принялся успокаивать своего заместителя, – не сердись, не сердись, уважаемый, у каждого человека есть свои слабости…
– Ах, отдай мне эту служанку, Ходжахмет, отдай! – в сердцах воскликнул Алжирец.
– А ты расколи сперва замысел русской ставки, – сказал Ходжахмет, откидываясь на подушках, – я уверен, что русские что-то такое радикальное задумали. И ты сперва должен решить эту проблему. А уж награды будут потом.
И уже уходя. Алжирец сказал о главном, – у русских здесь в центре есть свой внедренный разведчик…
2.
– Кто наш разведчик в центре у Ходжахмета? – вот был главный вопрос, который Данилов не уставал задавать пока еще живому Цугаринову.
Без ответа на этот вопрос нечем было торговаться с Ходжахметом. И нечего было ему предложить. Предложить взамен на хорошую и красивую жизнь, которой так хотелось Данилову. Хотелось всегда.
Жена у него была некрасивая.
А тесть-маршал был такой властный, что про то, чтобы у такого тестя загулять от жены налево – нечего было и мечтать!
Поэтому, к пятидесяти годам, Данилов до боли в затылке хотел красивой жизни с красивыми женщинами.
И чтобы их у него было много.
Как в плохих, но очень эротических фильмах про Восток.
Началась эта ненависть может быть тогда, когда они были еще слушателями Академии Генштаба. Данилов и Старцев.
Они никогда особо не корешевали, но поддерживали традиции армейского товарищества и все праздники отмечали семьями – по очереди друг у дружки. На двадцать третье февраля мы у вас, а на восьмое марта вы у нас, потом на первое мая мы у вас, а на девятое мая вы к нам… Ходили друг к другу с женами не из особой какой-то сердечной тяги и теплоты, питаемой друг к другу, а потому что так принято, так положено у офицеров ходить в гости, а не сидеть сычами в своих хатках… Тем более не очень-то милых сердцу хатках, потому как у военного – у него вечно казенная квартира – не своя. И сегодня он здесь, а завтра – фьюить – в тысяче километров. Вот и скрашивается жизнь вечных скитальцев в погонах – сытными и пьяными застольями, да флиртом с чужими женами.
А жена у Старцева – его Лариска была ох до чего хорошенькая!
Фигуристая, ладная.
Сама худенькая – в талии подтянутая, ноги длинные, стройные, в лодыжках тонкие, а грудь большая – аж из лифчика выпирает с этаким безмолвным вызовом. И лицом хороша – глаза большие – с выражением, губы полные, сочные…
Позавидовать только можно Старцеву…
И не позаигрываешь, потому как своя – некрасивая, домашний военный прокурор в юбке – давно придавила Данилова своим каблуком. Ему еще в бытность его лейтенантом популярно объяснили, что если примется глазенки таращить на прелести других баб, то тесть – маршал сошлет его туда, где Макар телят не гонял – на ласковые полигоны солнечного Магадана или в цветущие гарнизоны пустыни Кара-Кумы.
К некрасоте нелюбимой жены – можно ли привыкнуть?
Когда супружеские обязанности поперву – выполнялись только после стакана коньяку?
Вобщем, страдал Данилов.
И мало того, что был безумно влюблен в прелести чужой жены – в красоту Ларисы Старцевой, что не давала Данилову никакого продыха и покоя, доводя его порою до неистовства, так и в бешенство приводило еще то обстоятельство, что в отличие от других офицеров – часто грешивших адюльтером – он – Данилов – он себе такого позволить не мог! И что противно – все окружающие, казалось, это знали и понимали. Неужели не видно – что жена у Данилова если и не записной урод, то просто обезьяна, про каких здесь в армии говорят – СТРАШНЕЕ АТОМНОЙ ВОЙНЫ. И то что она дочка маршала – это тоже все знали и понимали, что Данилов, как каторжник, прикованный цепью к пушечному ядру, навсегда обречен на лебединую верность добровольно избранной им НЕКРАСОТЕ.
И вот однажды на восьмое что ли марта, когда все изрядно уже выпили, Старцев взял, да и рассказал тот самый анекдот.
Мол, спросили француза, что лучше, иметь жену красивую, но ветреную, или некрасивую и верную? И француз ответил, де лучше есть торт с товарищами, чем дерьмо в одиночку.
И Данилов запомнил этот анекдот.
И запомнив его, решил для себя, что рано или поздно, но припомнит это своему обидчику.
Внешне тогда он ничем не выдал себя, и даже хохотнул для приличия вместе со всеми гостями.
Но про себя подумал – чёрту душу продам, но тебя убью, а жену твою иметь буду долгими ночами на твоей могиле! …. …
Заседание Совета Ставки было назначено на тринадцать.
Но собравшихся в предбаннике генералов в зал отчего-то долго не запускали – дежурный офицер сказал, что в зале работают специалисты-взрывотехники с обычной рутинной проверкой, а задержка еще происходит оттого, что Старцев и Данилов синхронно задерживаются – оба звонили из своих штаб-офисаов, но ожидаются теперь с минуты на минуту.
Генералы курили, развлекались предложенными прохладительными напитками (в ассортименте), рассказывали друг-другу анекдоты из своей прежней, богатой сексуальными историями – гарнизонной жизни.
Только генералы Долгов и Гречушников стояли поодаль и не принимали участия во всеобщем веселье.
В тринадцать сорок, когда было уже выпито два ящика боржома и ессентуков семнадцатого номера, когда было рассказано и обхахотано сто сорок пять анекдотов про задницу, прибыли Старцев и Данилов.
Оба синхронно с противоположных коридоров.
Как сговорились что ли!
– А где Цугаринов? Что-то Цугаринова третий день не видно, на спецзадании что ли? – поинтересовался генерал Задорожный.
Ему не ответили.
Всех попросили рассаживаться.
Председательствовал Старцев.
Он объявил повестку заседания.
Доклады начальников департаментов, обобщающее резюме Командующего и потом – особый доклад Заместителя Командующего… Всем по пятнадцать минут.
Первым докладывали:
Ерохин и Бочкин,
Потом – Грабец, Мижулин, Заробко,
А за ними -
Мельников и Луговской.
Ерохин – начальник разведки Западного ТВД доложил о состоянии дел в Европе.
Картина была безрадостная.
Европа сдалась без какого-либо сопротивления.
Теперь в Мадриде и в Монте-Карло Ходжахмет вел политические переговоры о будущем устройстве Европы…
– Я обращая ваше внимание, товарищи, на то, что Ходжахмет намеренно и подчеркнуто отделяет Британию от континентальной Европы, – подчеркнул Бочкин, – это важный аспект для понимания политики Ходжахмета.
– А как с сопротивлением? – поинтересовался генерал Задорожный.
– Каким еще таким сопротивлением? – переспросил Бочкин.
– Ну, резистанс французский, как во Вторую мировую, – пояснил Задорожный.
– Ну ты даёшь! – покачал головой Старцев и знаком предложил Бочкину садиться.
Грабец и Мижулин докладывали по состоянию наших резервных сил.
Была связь с двумя лодками в Атлантике и с двумя лодками в Тихом океане.
Лодка, что находилась подо льдом Северного Ледовитого, на связь не выходила с четверга.
– Какой у них ресурс? – спросил Старцев.
– Две три лодки вышли в моря за неделю до катаклизма, и поэтому имеют еще достаточно ресурсов для продолжительного автономного плавания, но двум лодкам пора возвращаться на базы, ресурсы их подходят к концу, как по продовольствию так и по усталости экипажей.
Еще заслушали начальника Восточного отдела.
Про Китай не было никакой информации.
Похоже было на то, что все спутники, работавшие над Китаем – были выведены из строя.
И более того, вся агентура – практически вся – тоже безмолвствовала и не выходила на связь.
Старцев говорил немного.
Он сказал, что Восточным отделом совместно с Научным департаментом подготовлены мероприятия, которые в скором времени должны дать позитивные результаты. Что ответственными лицами за это являются Цугаринов, Матвеев и новый сотрудник -Булыгин-Мостовой.
– Надо вжарить, – с места сказал Задорожный.
– Что? – переспросил Старцев.
– Да я говорю, что покуда лодки еще плавают, надо бы вжарить. А то потом и нечем будет!
Старцев поморщился и жестом показал Задорожному, чтобы тот охладил свой пыл.
Наконец, слово для специального короткого доклада предоставили генералу Данилову.
