Вера Копейко - Лягушка под зонтом
Да, причина была. Она видела Барчука деревенского, но каков он в Москве? Если он другой, а он наверняка другой, то ее кино вполне могло закончиться.
Ольга пересекла Лихоборку, увидела супермаркет с традиционным воплем счастья на стекле: «Мы открылись!» Площадка возле магазина не заставлена машинами – Ольга повернула туда. Мало ли, не будет места возле ангара.
Она вышла из машины. Не успела как следует оглядеться, как посыпался дождь. Да такой крупный, не мельче пшенной крупы, которую бабушка перебирала на кухне перед ее отъездом. Ольга открыла багажник, вынула зонт, потом закрыла машину.
Через тропинку на пустыре направилась к ангару. Сваренный из металлических листов, он походил на разрезанную вдоль большую цистерну. Заметила, что входная дверь открыта. Можно понять, подумала Ольга, сидеть в металле душно.
25
– Здравствуйте, Никита, – сказала она, ступив на порог. – Вы меня помните?
Ольга рассматривала его: такой же, как у колодца, и совершенно другой. На нем были светлые брюки, полосатая рубашка. Она заметила мягкие кожаные мокасины, темно-коричневые, прошитые нитками на тон светлее.
Она увидела, как дернулась его шея, когда окликнула его. Он вскочил – на удивление легко управлял большим телом. А лицо... Оно испугало ее.
Ольга почувствовала, как вздрогнуло тело... Она увидела радость на его лице, она как услышала то, что он приготовился крикнуть: «Смешная! Она еще спрашивает!» В невольном порыве Ольга собралась сделать то, чего никогда не позволяла себе – кинуться на шею.
Но Никита молчал, смотрел на нее, она наблюдала, как он старательно загоняет радость на место, одергивает ее: не время. В его серых глазах она видела, как мгновенная радость уступает другому чувству – удивлению.
Наконец его пухлые губы раскрылись, она услышала:
– Конечно, я вас помню. Вы достали мне лягушку из колодца... Ольга.
– Да-а, – протянула Ольга. – Было такое.
– Надеюсь, – не спеша продолжал он, – спасенное земноводное отравилось к морю. – Усмехнулся. – Она оценила... помощь и признательна.
Никита не уточнил, чья помощь должна быть оценена лягушкой, кому она должна быть признательна. Вам? Мне? Нам?
– Наверняка, – согласилась Ольга.
– Да вы входите, садитесь. – Он указал ей на кресло, в котором только что сидел.
Оно было клетчатое.
– Спасибо, – сказала Ольга, села и огляделась.
Заметила столбик пыли, он вился вверх, подсвеченный не одетой в абажур лампочкой. В ангаре горел свет: слишком пасмурно за дверями. Она чувствовала, что Никита наблюдает за ней.
– Как здесь у вас, – пробормотала Ольга, поворачиваясь к нему, – кругом металл... Не душно?
– Нет, – сказал Никита. – Кондиционер. – Он махнул в сторону металлической коробки, привинченной к стене. – Зимой ставлю на обогрев.
– Вы здесь и зимой тоже? – Она с недоверием посмотрела на Никиту.
– Да, зимой тоже. Хотя зимой зонты почти не берут.
– А-а, – протянула она.
– Но я скоро ухожу отсюда, – добавил он, как ей показалось, поспешно.
– Как удачно, что я вас застала. Уходите навсегда? – быстро спросила Ольга.
– Да, – ответил он коротко. – Давайте-ка ваш зонт, он мокрый.
Никита протянул руку к ее зонту, который она то опускала чуть не на пол, то поднимала, с него капало. Ольга протянула зонт. Кто станет спорить, что его надо сушить, если он мокрый, а дождь барабанит по металлу ангара с грохотом новогодних петард?
– Зонт нужно сушить по правилам, – говорил Никита. – Раскрыть, но не до конца. Иначе ткань растянется. Если бы ваш зонт был шелковый, то его вообще не нужно раскрывать. Поставить в уголок и дать ему высохнуть. Кстати, – он поморщился, – вы знаете, что зонт можно стирать?
– Он, по-вашему, грязный? – удивилась Ольга. – Вполне может быть, давно катается в багажнике. На всякий случай. Вот видите, случай выпал. – Она как будто оправдывалась.
– Ну... Он у вас, конечно, в клеточку... – улыбнулся Никита. – Наверное, в белую и красную?
Ольга рассмеялась.
– Наверное, в белую и красную, – повторила она за ним. – А вы как думаете?
– Как думаю, я уже сказал.
– Поняла, – кивнула Ольга.
– Зонты из такой ткани, как ваш, то есть из синтетической, лучше стирать синтетическим порошком. Теплой водой, градусов тридцать. Потом прополоскать, обязательно протереть губкой. Потом раскрыть и сушить на воздухе. – Никита говорил, не глядя на Ольгу, расправляя зонт.
– Вы знаете о зонтах все? – спросила она, когда возникла пауза – Никита не сразу справился со спицей, которая давно норовила вылезти из своего гнезда.
– Все? – Никита задумался. – Нет, об этом, я думаю, все не знают даже китайцы, хотя они их изобрели в одиннадцатом веке до нашей эры.
– Почему же?
– Потому что зонты были вещью царей и вельмож. А знания передаются учеными людьми. У них зонтов могло не быть.
– Значит, цари и вельможи не ученые, да? – тоном упрямого подростка спросила Ольга.
– Эти люди всегда относились к разным категориям. Их знания об окружающем мире и о жизни не совпадают. Точно так же, как сейчас. – Ольга вскинула брови, но промолчала. – Самый первый зонт, как гласит предание, защищал человека от солнца. Он был тяжелый, с длинной ручкой...
– Наподобие пляжного, – заметила она.
– Пожалуй, – согласился Никита.
– Тогда что в нем царственно-вельможного? – спросила Ольга с насмешкой в голосе. Она представила себе трепещущий на ветру полосатый зонт на берегу моря, под которым прошлым летом пряталась от солнца.
– Только то, что он являлся принадлежностью членов королевской семьи и высокопоставленных придворных, – ответил Никита, опуская Ольгин зонт на картонку в углу.
– Понимаю. Но жизнь переменилась, теперь под похожим зонтом сижу самая обычная я... – Ольга собралась услышать смех.
Но Никита сложил руки на груди и продолжал, слова сыпались, но не со скоростью дождевых капель. Похоже, он неторопливый человек.
– После Востока зонт покорил Древнюю Грецию. Затем Рим. Там он утратил свою царственную силу. Стал дамским угодником.
– Когда же его поставили на нынешнее место? Когда он стал прислугой всех и каждого? – Если не можешь остановить поток – вступи в него, вспомнила Ольга чью-то фразу и воспользовалась советом.
– Гораздо позднее. В семнадцатом веке зонт стал расхожим предметом уже во Франции. Он назывался «парасоль», то есть защитник от солнца. Позднее проявился его новый талант – защищать от дождя.
– Дальше – больше, – подхватила Ольга, – сообразительные люди принялись начинять его кто чем, да? Я читала о зонтах стреляющих, колющих, выпускающих ядовитые газы.
– Все так и было, – кивнул Никита.
Ольга поняла, что Никита мог рассказать много чего о зонтах. Похоже, те, кто приезжал к нему в ангар, были нелюбопытны.
Так и было – сотни зонтиков лежали в коробках, пришельцы из разных стран мира, многие из них – с чужими паспортами и под чужим именем. Никита смотрел на такие с жалостью и сочувствием: сделаны на один дождливый день, а их купят, заставят открываться и закрываться изо дня в день в московскую мокрую осень. Их станут бранить, ругать, осыпать проклятиями за то, на что они не способны по своей природе.
В общем, много раз приходил к мысли Никита, люди относятся к вещам так же, как друг к другу. Если кто-то что-то не может, значит, слабак, хотя его родили совсем не для того, чтобы он стал борцом с жизнью или за нее. На самом деле их задача – просто жить изо дня в день, потому что есть день и есть они. Этому учила его Наталья Петровна.
Ольга смотрела на Никиту, ей хотелось понять, о чем он думает. Как странно, такого никогда с ней не было. Наоборот, ей никогда не хотелось узнать, о чем думает, например, Алексей...
– Итак, – сказала Ольга, похлопывая рукой по поручню кресла, – у меня к вам дело.
Никита шагнул к табуретке у стены, поднес к столу и сел напротив Ольги.
– Я не сомневался. Излагайте. – Он не сводил глаз с ее лица.
Как он раньше не заметил, что у нее на кончике носа ямка, наверное, как и он, болела в детстве ветрянкой. У него тоже есть след, но на груди. Он улыбнулся одними глазами.
Когда Ольга закончила говорить, Никита молча смотрел на ее губы. Как бы ему хотелось снисходительно бросить: «Легко». А ее тонкие от природы, не от пинцета, брови радостно взлетели бы: «Я так и думала!»
Но он вздохнул, сцепил руки на столе и сказал:
– Значит, вы хотите, чтобы я помог вам найти тотем атабасков?
Никита не понимал, что с ним. Он почти не слушал, он смотрел на нее. Он улавливал травяной аромат ее туалетной воды, наблюдал, как двигаются руки, которыми она помогала себе объяснить то, что не видела сама. Он понял – она не видела фигурку тотема. Ей о ней рассказывали.
– Да, – сказала она. – Я хочу, чтобы вы мне помогли. Вы говорили, что разбираетесь в таких вещах. Помните?
– Не отрицаю, – согласился Никита. – Но обычно мне приносят предметы, по ним я делаю заключение. Я не разыскиваю их сам.
