Возвращение - Дюпюи Мари-Бернадетт
Камилла ничего этого не замечала. Она ждала момента, когда Мари-Эллен и Амели подхватят припев своими вибрирующими высокими голосами. Однако она не удержалась, чтобы не шепнуть Полю на ухо:
— Ты видишь, какой красавицей стала Мари-Эллен?
— Вижу, маленькая дьяволица! Но я женат и очень счастлив!
Лора их не слышала. Она любовалась церковью, поддавшись чарам праздника. Когда Хосе запел «Полночь, христиане…», она замерла от восторга.
Мари искренне восхищалась молодым тенором, и Адриан, заметив это, сказал:
— Дорогая, я скоро начну ревновать тебя к Хосе! Неужели это его испанский акцент так тебя растрогал?
— Не говори глупости! — пробормотала она. — Но ты должен признать: он никогда еще не пел так хорошо! Адриан, посмотри на девочку, которую мадемуазель Берже приобняла за плечи. У нее черные волосы и большие голубые глаза… Это Мелина, я хотела тебе ее показать. Вчера в церкви я нашла ее плачущей. Она убежала, чтобы попросить святого Этьена дать ей родителей… Ей очень тяжело оттого, что она — сирота. Вот почему вчера я спросила тебя…
Мари искренне надеялась, что эти слова, сказанные во время рождественской мессы, в стенах аббатства, растрогают Адриана. Он не сможет остаться равнодушным к красоте Мелины, к ее горю… Она в нетерпении сжала его руку, но была жестоко разочарована.
— Мелина? Так ты ее назвала? — переспросил он ледяным тоном. — Уверен, не она одна мечтает о родителях! Все эти девочки, как бы хорошо о них ни заботились монахини и мать Мари-де-Гонзаг, хотят иметь дом и семью. Или ты рассчитываешь удочерить сразу весь приют?
— Тише, папа! — сказал Поль. — Ты говоришь слишком громко!
Амели предстояло спеть соло первый куплет знаменитого «Сын Божий родился!», потом гимн должны были подхватить сироты. Молодая женщина решила спеть его вместе с девочками, как во времена своего детства, несмотря на то что стала мадам Леон Канар. Ее исключительной чистоты голос восхитил слушателей.
Мари едва слышала пение, так велико было ее отчаяние. Ей показалось, будто рядом сидит чужой человек, как две капли воды похожий на ее супруга. Его почти оскорбительный ответ глубоко ее ранил. Она так надеялась разделить с ним волнение, которое испытывала, глядя на Мелину, но он оставался холодным и отстраненным, заставив ее ощутить свое одиночество и растерянность.
Хосе Аларкон исполнил «Ave Maria». Растроганная Камилла взяла мать за руку. Все видели, как Мари достала из сумочки белоснежный носовой платок и нервным движением вытерла глаза. Как только музыка стихла, в хоре сирот произошло какое-то движение, толкотня… и вот маленькая девочка подбежала к первой в ряду скамье.
Мелина! Ей удалось ускользнуть от мамы Тере, и она бросилась в объятия Мари.
— Скажи, почему ты плачешь? Ты такая грустная! — заговорила девочка.
Ее сказанные звонким голоском слова эхом прокатились под сводами церкви.
Прихожане словно приросли к своим скамьям и молча наблюдали за неожиданной сценой. Многие сворачивали шею, чтобы лучше видеть. Тут же послышались негромкие комментарии. Члены семьи Меснье застыли от удивления. Матильда и ее супруг с трудом сдерживали улыбки. Растроганная Лора смотрела на Поля. Камилла не знала, что делать, и с недоуменным видом рассматривала маленькую хрупкую девочку, которая прижималась к ее матери. Взволнованная и в то же время огорченная, она готова была расплакаться. Адриан, казалось, окаменел. Он старался не смотреть на ребенка, обнимавшего его жену.
— Я не плачу, моя крошка! — пробормотала Мари. — Не беспокойся обо мне! Просто «Ave Maria» прозвучала так трогательно…
С этими словами она наклонилась и стала осыпать поцелуями бледное личико девочки. Если этот ее поступок и не понравится Адриану, что ж! Пусть так!
К ним торопливо подошла расстроенная мать Мари-де-Гонзаг.
— Мелина, не надоедай нашему другу Мари! Идем, хор еще будет петь! И будь послушной, дитя мое, хотя бы в Рождественский вечер!
— Не ругайте девочку, прошу вас! Бедная крошка разволновалась, увидев меня плачущей.
Мари не заметила, что мать-настоятельница и Адриан обменялись растерянными взглядами. Она смотрела на маленькую девочку, занявшую свое место в хоре.
Камилла приподнялась на цыпочки и шепнула отцу за спиной у Мари:
— Папа, ты видишь, какая она маленькая, эта Мелина? Это ее мама хочет удочерить.
Адриан ответил серьезным тоном, достаточно решительно, чтобы прекратить дискуссию:
— Не вмешивайся в это дело, дорогая! В любом случае сейчас не время и не место для таких разговоров!
Обиженная девочка отвернулась. Мари не упустила ни слова из их короткого диалога. Ощущение страха в душе нарастало.
«Это невозможно! — подумала она. — Что могло настолько изменить Адриана? Никогда он не был таким упрямым и равнодушным… Господи, помоги мне!»
Глава 11
Ветер гнева
На следующее утро Адриан встал рано и вышел купить газету. Они с Мари не говорили о Мелине. Возвращение домой было довольно унылым, никто не осмеливался шутить или для собственного удовольствия напевать прекрасные мелодии, услышанные на мессе. Поль попытался разрядить атмосферу, запустив в младшую сестренку несколько снежков на выходе из церкви, но никто и не подумал веселиться.
По традиции в семействе Меснье подарки открывали по возвращении с полуночной мессы. Как обычно, в доме прозвучали возгласы удивления, звонкие поцелуи благодарности, от удовольствия сияли глаза, на лицах лучились растроганные улыбки… Если бы кто-то заглянул в этот момент в окно, то подумал бы, что именно таким и должен быть рождественский вечер в счастливом семействе.
Однако Адриан и Мари не ощущали особой радости. Вопрос об удочерении остался без ответа, отравлял их сердца и мысли.
После ритуального «Доброй ночи!» домочадцы разошлись по своим комнатам. Адриан и Мари легли спать молча. Он быстро уснул, утомленный суматошным днем. К Мари, которая никак не могла объяснить поведение супруга, сон не шел. Она пыталась понять, почему Адриан отреагировал именно так. Казалось бы, не было ни единой серьезной причины для этого. Она не понимала своего супруга, и констатация этого факта леденила ее сердце. Что с ними случилось? Их взаимопонимание и нежность, их страстная ненасытная любовь — словом, все, что соединяло их тела и души, — неужели это исчезло? После бессонной ночи Мари пришла к единственному логичному выводу: Адриан просто не хочет, чтобы в доме появился еще один ребенок. И ради того, чтобы сохранить мир в доме в этот день, двадцать пятого декабря, она решила быть милой и веселой, несмотря на то что на душе у нее было тяжело.
Это было прекрасное семейное утро, из тех, какие Камилла и ее мать особенно любили. Сегодня каждый мог как следует, без суеты, рассмотреть свои подарки. И, конечно, их обновить. Мари поставила подаренную Адрианом пластинку «На прекрасном голубом Дунае» Штрауса. Что до Камиллы, то она искала себе партнера для партии в шахматы на новой доске.
Однако в доме не было привычного веселья, и Поль это сразу уловил. Оставшись с матерью наедине, он сказал расстроенно:
— Мам, ты с завтрака не сказала мне ни слова! Лора это тоже заметила. Ну и Рождество! Камилла надулась, потому что отец отказался сыграть с ней в шахматы. Матильда убежала к Мари-Эллен, чтобы познакомить ее со своим Эрве. И бабушка еле-еле ходит и кашляет так, что сердце разрывается! Так недалеко и до хандры!
Мари невозмутимо выслушала его жалобы. Она стояла, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди. Сегодня на ней было бежевое шерстяное платье с присборенной на талии широкой юбкой и пояском, длиной до тонких, красивой формы лодыжек.
— И ты, мамочка, похожа на модную картинку — безмолвная и безупречно элегантная! Адриан не жалеет денег на твои наряды!
Поль увидел, что мать нахмурилась. Наконец-то ему удалось ее расшевелить! Мари поспешила ответить сыну:
