Наталья Нестерова - Двое, не считая призраков
Желая польстить Борису, подъехать к нему с традиционной взяткой, некоторые ловкачи подсовывали подарки:
— А вот колье для вашей жены!
— Какой жены? — удивлялся Борис. — А! Для Аллы. Нет, заберите, ей ничего не нужно.
Про Аллу ходили слухи один нелепее другого. Будто Горлохватов украл монашку из монастыря, обесчестил, ее от церкви отлучили, а он и рад, так и задумывал, чтобы воспитывала дочь от первого брака и боялась нос на улицу высунуть.
Ни Борису, ни Алле до слухов дела не было. Он работал как буйвол, она заботилась о ребенке. В их доме, в странной семье со странными отношениями, сохранялось душевное равновесие, центр которого обеспечивало маленькое божество.
Английская школа закончилась, и пять лет Катя училась дома с приходящими учителями по программе, разработанной Аллой. Программа была насыщенной, кроме школьных предметов, в нее входили бальные танцы, гимнастика, занятия живописью и музыкой, немецкий и французский языки, история искусств. В квартире оборудовали и художественную студию, и балетный зал. Чего девочка не умела совершенно, так это пришить пуговицу, постирать носочки или заварить чай. Нецарским заботам принцессу не обучали. И подруг у нее не было, отец и Алла не потерпели, чтобы внимание, улыбки Кати доставались еще кому-то. Девочку загрузили выше головы, свободное время — только на прогулки с Аллой и чтение, до которого Катя была большой охотницей. Катя очень старалась не разочаровать папу и Аллу, трудилась изо всех сил и даже не подозревала, что обделена простыми девчоночьими радостями своих сверстниц.
Когда Кате исполнилось шестнадцать, она отправилась на два года в Швейцарию, в пансионат, где окончательную шлифовку перед выездом в свет проходили принцессы крови и наследницы миллиардных состояний. Стоимость обучения была астрономической, одного годового взноса за одну воспитанницу хватило бы, чтобы позолотить все унитазы и дверные ручки в пансионе.
Катя не сошлась ни с чванливыми арабскими принцессами, ни со снобствующими американками. Единственной ее подругой была лошадь по кличке Салли, конная выездка стала любимым спортом.
Алла жила в доме рядом с пансионом. Катя приходила к ней в выходные и бегала в «самоволки».
Борис отчаянно скучал без дочери и утолял скуку новым увлечением — строительством для своей королевы дворцов. Как-то они путешествовали по США и посетили несколько загородных домов, построенных в начале прошлого века Рокфеллерами и Вандербильдами. Семейства, быстро и сказочно разбогатевшие, строили для себя дворцы вызывающе роскошные.
— Это пародия на королевские палаты восемнадцатого века, — пожала плечами Алла. — Но ни французские короли, ни русские цари не стали бы жить в окружении подобного китча.
А Борису понравилось. И бальные залы в три этажа высотой, и спальни, где можно кататься на велосипеде, и столовые, в которых над потолком висела люстра как из оперного театра, обитые шелком стены, и мрамор, и лепнина, и позолота — все это явное стремление втиснуть как можно богатства на квадратный метр Борису пришлось по душе. И он начал строить поместья для Кати. На Французской Ривьере, в Шотландии, в Подмосковье поднимались дворцы, обустраивались гектары газонов и насаживались английские парки. Архитекторы хватались за голову, и окончательные проекты никогда не выставляли на конкурсы, потому что заказчик отличался не просто дурным вкусом, а дурным вкусом нувориша — требовал как можно больше роскоши на единицу площади. В его представлении роскошь — это золото повсюду, бархатные портьеры на пятиметровых окнах, хрусталь, канделябры, мебель в мещанском стиле бидермайер, но обитая шелком и гобеленами, античные статуи и картины на религиозные темы в пышных рамах.
Подмосковный дворец Борис собирался подарить Кате на восемнадцатилетие. Ее день рождения — единственный, который отмечался. Свои Борис не праздновал, понятия не имел, когда родилась Алла, и за десять лет не подарил ей копеечной безделушки. Он был очень богат и очень жаден.
* * *Реального богатства Бориса не знал никто. Корпорация состояла из сотен мелких предприятий с подставными директорами-собственниками (на самом деле единственным владельцем заводов и пароходов был Борис), за которыми нужно было следить. В покойниках-надзирателях недостатка не было, но не хватало времени в сутках.
За Борисом давно закрепилась специфическая репутация, которая четко укладывалась в формулировку «лучше не связываться». Еще говорили, что он заговоренный, что ему дьявол помогает. Горлохватов наводил ужас и страх, близкие к мистическим. Он всегда выигрывал тендеры. Знал о планах противников, точно присутствовал на их тайных совещаниях. Если его хотели надуть, даже по мелочи, он мстил по-крупному, подосланные киллеры вместе с заказчиками оказывались за решеткой, строптивые министры летели со своих постов, неуступчивые директора предприятий за-анчивали жизнь в нищете, у честных депутатов нахо-ились дурно пахнущие факты биографий. У Горлохва-ова не было проигрышей и промахов.
Простить, понять, принять покаяние, дать второй шанс — это не про Горлохватова. Люди были для него одноразовым материалом и повторно не использовались. Поэтому в ближайшем окружении собрались не просто лично преданные, а преданные со всеми потрохами, фанатично, как муллы живому Аллаху.
Начальник службы безопасности, в прошлом генерал КГБ, не мог не видеть, что Горлохватов параллельно корпоративной системе имеет свою, тайную и очень профессиональную шпионскую сеть. Например, вечером случилась проблема, а наутро ББГ подробно, с именами и фактами досье, рассказывает, как проблему решить. Откуда информация?
БГ, то есть Борис Громов, генерал, как-то предложил: хватит играть втемную, почему не объединить две службы или хотя бы установить между ними тесные контакты? Характерно, что ББГ не отрицал наличие второй системы. Но и откровенничать о ней не спешил. Сказал только:
— Ешь, что дают, и скажи спасибо.
Как, когда, где встречался Горлохватов со своими агентами? Уж точно не по телефону связывался и не пользовался электронной почтой. В компьютерах ББГ практически не разбирался. И по явочным квартирам не ездил, подметных писем не получал, домой к нему никто не приходил. Загадка. И вместо отгадки только идиотское мистическое заключение — рукой Горлохватова черт водит.
Никто не мог предположить, как это близко к истине.
Часть третья
ВРАГИ
ПРЕДЫСТОРИЯ
Антону было лет девять, когда он принялся ухлестывать за девочкой из соседнего двора. Про девочку-пятиклассницу ходили слухи, будто она «показывает и дает». Подробности сообщались самые невероятные и притягательные. Пацаны к ней липли, как мухи к меду. Антон всех оттеснил, «культурно» носил портфель девочки после школы, рассказывал эпизоды из прочитанных Жюля Верна и Стивенсона. Девочка на «давай дружить» ответила согласием. Но как только Антон попробовал развить успех, получил портфелем по голове, слезы и обвинения — «все вы гады». Слухи действительности не соответствовали, кто-то пустил сплетню, которая пошла гулять, а девочка оказалась самая нормальная и заурядная.
Антон нажил кровных врагов в соседнем дворе — простить ему заигрывания «с нашей» не могли. Официально было объявлено о «дуэли» — в среду после физкультуры, на огороженном пустыре, где новый дом будут строить. Мериться с Антоном силой выставили второгодника-переростка, тупого сильного болвана, который лбом кирпич расколачивал.
Соблазн избежать поединка был очень велик. Проще простого: вид сделать, что заболел, пожаловаться родителям, просто не явиться на пустырь. И страшно было отчаянно — казалось, смерти не избежать, очень болезненного и долгого умирания.
В ночь перед дуэлью Антон не спал. Чего только не передумал! Испариной покрывался от страха, проклинал себя: зачем с этой дурой связался, она мне сто лет не нужна. А потом вдруг понял! Подскочил на кровати от мысли простой и верной: я не за девчонку драться буду, а за себя! И все дуэли, книжные и киношные, не ради прекрасных дам, а за себя — за свою честь, лицо и гордое имя. А девчонки? При чем тут они? (Строго говоря, так он сформулировал свои настроения много позже, часто возвращаясь мысленно к тем событиям, радуясь и гордясь, что пацаном не оплошал, правильную стезю увидел.)
На пустырь Антон пришел вместе с секундантами — дюжиной друзей. С другой стороны не меньше выстроилось. Они сошлись с противником в центре площадки, покрытой рыжей глиной, схваченной первым морозцем, похожей на окаменевший ковер.
Ни один, ни другой размахивать кулаками с бухты-барахты не решался.
— Ну, ты чё, козел, к нашим девчонкам липнешь? — цвыркнув сквозь зубы на землю, спросил верзила.
— От козла слышу. Ваши девчонки мне дают, а вам — фиг!
Антон поразился своей смелости. И почувствовал сладостное ощущение безрассудной отваги.
