Ирина Велембовская - Дела семейные (сборник)
Галка подошла к экскаватору совсем близко и вдруг увидела в кабине голого по пояс, черного Славку Чуракова…
Коротенькие его волосы совсем выгорели, и он стал похож на негатив черно-белой фотографии.
Увидев Галку, Славка тревожно заерзал в своем кресле и крикнул что-то помощнику. Тот залез в кабину, а Славка спрыгнул на землю и пошел к Галке. Она невольно подалась в сторону и прижалась к большому, исшарканному ветром и песком камню: ей казалось, что Славка может ее толкнуть – рядом была рыжая осыпь, потом пропасть.
– Ты чего?.. – спросил Славка.
Галка молчала. Лицо ее почти закрывали черные длинные волосы, будто она хотела спрятать за ними свой испуг.
У Славки под кофейной кожей напряглись ключицы. На груди шевелились кудрявые, пыльные волоски.
– Зачем пришла?
– Посмотреть, – тихо сказала Галка.
– Любопытная!.. – горько и презрительно бросил Славка. – Была бы у тебя совесть, ты хоть на глаза бы не лезла…
– Я не знала ведь, что ты тут.
– А что ты вообще знаешь? Лягушка-путешественница!..
Губа у Славки дернулась. Он тряхнул белесой головой и сделал Галке решительный знак, чтобы отошла с дороги. А снизу уже поднимался к экскаватору порожняк – двадцатитонные кременчугские самосвалы. От них несло жаром, бензином и мощью.
Галка, держась рукой за камни, тихо пошла вниз. Из-под ног ее, шурша, бежали камешки и сухая глина. Когда она оглянулась, Славки уже не было видно, только высоко между скалами качался ковш его экскаватора.
В этот день Галка была грустна, словно ее обидели; неожиданно начала мыть пол в кухне, запачканный глиной. Делала она это как-то неумело, намочила туфли, развела у самого порога грязь. Полина пришла с работы и не удержалась, чтобы не сказать:
– Господи, и такой простой вещи вы, Галя, делать не умеете!.. Вы хоть бы волосы подвязали, ведь они вам в глаза лезут.
И тут Полина услышала, как Галка тихо всхлипнула.
– Что вы, Галя? – спросила она испуганно. Галка сидела на корточках возле ведра с грязной водой и вытирала глаза тыльной стороной мокрой ладони.
– Тетечка, – сказала она, всхлипнув еще раз, – давайте уговорим Васю уехать отсюда. Здесь так плохо!..
Полина вздохнула и отодвинула от Галки ведро.
– Ребенок вы еще, Галя. Ведь Вася работой связан. Где он еще столько заработает, чтобы всех кормить? Вы сами-то подумайте.
Галка промолчала. Большие глаза ее задумчиво смотрели на Полину. И вдруг она спросила:
– Тетя Поля, а почему у вас нет личной жизни?
Полина растерялась.
– Какая жизнь, что вы?.. Мне шестой десяток…
– Ну и что? – философски сказала Галка. – Дело не в возрасте. Если бы вы за собой следили, вам можно было бы дать гораздо меньше. Я видела вас раздетую: у вас совсем молодое тело.
Полина растерялась.
– Бесстыдница вы! – сказала она. – Что вам в голову приходит?
Она прошла за свою перегородку и там в сердцах думала:
«Эх, пустая душа! Чего это она нынче?.. Вчера хохотала весь вечер…»
Потом Полина услышала, как вернулся Вася. Хотела встать, но услышала, что вскочила Галка. От слез ее не осталось следа: она, словно журча, что-то весело рассказывала Васе, и слышно было, как целовала его.
«Господи, вот и пойми!..» – с тоской подумала Полина.
7
Внизу было Аральское море. Когда облака разбегались, Валентин видел синюю глубь и желтые острова. Думать не хотелось, что до них семь тысяч метров воздушной пропасти.
Большой среднеазиатский город встретил Валентина дождем. Но дождь был теплый и душистый. По местному в пять вечера уходил автобус на Лангур. Но до пяти было еще далеко, и не хотелось тратить деньги на билет.
Шофер-таджик в новой солдатской форме без погон и в блестящих сапогах на ногах-щипцах не отказал довезти до стройки.
– Братана моего знаешь? – спросил Валентин. – Ваську Разорёнова?
Шофер скосил угольные глаза.
– Васил Петрович? Знаем, хорошо знаем.
Волосы у него были дегтярной черноты. Обритые скулы отливали сливовой синевой.
– Как тебя кличут-то, шеф? – как можно непринужденнее спросил Валентин.
– Камол звать.
– Ну, Камол, как дорога? Автоинспекция не душит?
– Хороший дорога, – серьезно сказал таджик. – Только горы – это горы. Первый раз едешь, бояться будешь.
И вот эти горы вдруг встали впереди, закрыв бесцветное азиатское небо. Только что скинувшие снег серебристо-зеленые махины в розовых пятнах дикого миндаля. Черной цепочкой, похожие снизу на птиц, спускались с высоты по едва заметной тропе крохотные телята. Дорога змеей обвивалась вокруг отвесной скалы. С левого бока грозил обрыв, накрытый голубым туманом.
– Вот черт! – восхищенно и тревожно сказал Валентин.
– Хороший дорога, – упрямо повторил Камол. – Сель идет, тогда плохо. Аварий бывает. Смотреть надо.
Невидимая еще, засигналила машина – не поймешь где, впереди или сзади. Камол притиснул свою машину к скале. Потом впритирку прошел, грохоча прицепом, порожний, заляпанный цементом «МАЗ».
– А ночью как же? – спросил Валентин.
– Ничего. Ездим ночью. Когда надо, тогда ездим.
…В Лангуре Валентин нашел улицу Победы. Вокруг еще строили, а будущие жильцы уже сажали под окнами, в которых не было рам, персиковые и алычовые кусты. Желтела сырая глина, в выкопанные ямки стекала коричневая вода. Полоса дождя уходила за перевал, над Лангуром светило солнце.
На маленьком балкончике дома сидела Галка. Загородив глаза черными очками, она подставила пополневшие щеки весеннему солнцу.
– Здрасте! – приветливо сказала Галка, свесившись с балкона. – Вы к нам?
Валентин понял, что перед ним жена брата. И не менее приветливо ей улыбнулся, помахав снизу рукой. Галка открыла ему дверь и еще на пороге объявила:
– Вы с Васей совсем не похожи, а еще близнецы!
– Игра природы, – с серьезным видом сказал Валентин. – Тайна, еще не познанная…
Он действительно не был похож на брата. До двадцати четырех лет ему удалось сохранить в лице что-то девичье, в глазах – отроческое озорство, в улыбке – детскую наивность. Валентин был выше Васи ростом, узкоплечий, с длинными спортивными ногами.
– Моего дон Базиля, как всегда, нет дома, – сказала Галка.
– А маман?
– Тоже на работе. Здесь, знаете, готовятся к перекрытию реки.
– Романтика трудовых будней! – весело улыбнулся Валентин. – Я уже видел: «Река Нурхоб покорится нам!» Как говорится, нет таких крепостей!..
Галка слушала его внимательно, слегка открыв яркий рот.
У нее был отличный цвет лица, она стала кругленькая и мягкая. Брючки стали ей тесны, и она ступала осторожно, семеня, как танцовщица. Она уже не прятала щеки под длинными волосами: выкрашенные в цвет червонного золота, они были высоко начесаны над полным затылком.
– А ведь мы не поздоровались как следует, – одолев некоторое смущение, сказал Валентин. И, решившись, поцеловал ее в мягкую теплую щеку. – Ну, здравствуйте, Галя!
Она удивилась, но уже через секунду сказала беспечно:
– Слушай, тогда можно на «ты».
Пока она возилась на кухне, Валентин повесил в шкаф свое светлое пальто, снял мраморный пиджак и остался перед Галкой в жесткой нейлоновой рубашке и галстуке шнурочном. Темный волнистый зачес ложился на белую, молодую шею.
Галка заварила зеленый чай, поставила на стол варенье и плоские белые лепешки. Они сели и стали болтать. Валентин объяснил, что решил приехать неожиданно, как ревизор, чтобы никого не затруднять встречей с цветами и оркестром. Сказал, что в Москве сейчас еще полная зима, весной даже не пахнет. На углу Страстного бульвара цыганки продают первые подснежники привозного происхождения, а мимозу достать к Восьмому марта было почти невозможно.
– А у нас скоро будут тюльпаны, – заметила Галка. – Слушай, а почему ты приехал один? Ты ведь, кажется, женат?
Валентин посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
– Зачем напоминать человеку о совершенной ошибке?..
Галка откинула голову, засмеялась, как чему-то радостному.
– Часть твоего юмора моему бы Василию Буслаеву!..
Потом Валентин рассказал ей без утайки, как в этом году ему не повезло на первом курсе заочного юридического: пошел сдавать зачеты на дом к молодой преподавательнице и потерпел полное поражение.
– Так она мило себя держала, даже чай мы с ней пили. А потом взяла и засыпала… Представь, на чем погорел: «Кто такие “друзья народа”…» И почему они все время воюют против кого-то…
– Вася мой сказал бы: чай, трудно! – хохотала Галка.
Им было очень весело вдвоем. Ничто серьезное просто не шло им в голову.
– Ну, а как все-таки Василий? – наконец спросил Валентин.
– Да ничего. Работает.
– А ты? Маленькая хозяйка большого дома?
Галка игриво повела плечами.
– Неужели я похожа на хозяйку?
Они выпили весь чай и съели все варенье. Лепешка, нарезанная на куски, так и осталась, потому что была как резина: жевать можно, а глотать трудно.
– Мамаша моя как порхает? – опять спросил Валентин. – Замуж вы ее тут не пристроили?
