Хэнк Муди - Бог ненавидит нас всех

Засыпаю я быстро, но ненадолго. Через пару часов просыпаюсь, и меня всего трясет. Вернее, тряска меня и разбудила. Открыв глаза, вижу Рэя. От него так и разит алкоголем.

— Спишь, что ли? — спрашивает он.

— Спал. Ты-то что здесь забыл? Ты вроде бы как раз сейчас развлекать свою богиню собирался. Что — не пошло веселье?

— Ну, честно говоря, облом вышел.

— А как же твои планы помочь девушке повысить самооценку?

— Хрень все это полнейшая! Оказывается, когда ее тренировали на богиню, так, среди прочего, запирали на ночь в каморке — одну с отрезанными головами всяких животных. Чтобы, значит, ни слезинки. И это в три года. В итоге, не баба, а чистой воды сосулька. — Рэй с картинным отвращением передергивается. — Да еще один мой приятель очень вовремя психа дал — хана, короче, планам.

— Ну извини. Похоже, теперь мы квиты. Ты-то меня тоже здорово подставил с этой линией перемены дат.

— Да ты меня благодарить за это должен. Представь только, что было бы, зависни ты тут на все выходные. Ладно, пойдем лучше надеремся. Угощаю, сукин ты сын.

— Эй, а как насчет нас? — раздается голос с британским акцентом.

Мы с Рэем смотрим вниз и видим англичанина, сидящего по-турецки на нижнем ярусе второй кровати.

— Я тоже хочу надраться, — раздается робкий ноющий голос откуда-то из-под меня.

Рэй отпрыгивает от кровати и обнаруживает физиономию мормона буквально в нескольких дюймах от того места, где только что была его ширинка.

— Бог ты мой, — восклицает Рэй, — и откуда ты только, на хрен, взялся?

— Из Юты, — спокойно отвечает мормон. — Впрочем, давно это было. Пошли лучше надеремся.

Оба наших новых знакомых — явно тертые калачи, привыкшие к долгам путешествиям и к жизни без особых удобств. Им лет по тридцать, оба изрядно заросли, бороды нечесаные. Одеты в какие-то хипповские хламиды неизвестного происхождения и возраста. И похоже, оба не мылись, как минимум, несколько дней.

— Где напиваться-то будем? — деловито интересуется Джейни, молодая, плотно сбитая, если не сказать толстоватая, американка с патологически низкой талией и короткими ногами; на носу у нее модные и, похоже, недешевые очки.

Мы все поворачиваемся в ее сторону и замечаем в руках девушки большой конверт из плотной упаковочной бумаги.

— Надеюсь, это то, о чем я подумал? — спрашивает англичанин, кивая на конверт. — Прислали наконец нам посылочку из Сан-Франциско?

— Не нам, а мне, — уточняет Джейни. — Я, конечно, понимаю, что вы уже губу раскатали, но зарубите на носу: эта хрень — моя.

— И что ты собираешься делать с целым блоком кислоты? — спрашивает мормон.

— Что захочу, то и буду делать, — отвечает Джейни.

— Ладно, не трави душу, дай хоть попробовать, жадина-говядина, — говорит англичанин, вскакивая с кровати.

Джейни сменяет гнев на милость:

— Ладно, берите по марке.

Она достает из конверта большой лист, разделенный перфорацией на крохотные ячейки, каждая из которых помечена синей звездочкой. ЛСД, догадываюсь я. Англичанин и мормон жадно хватают по марке и лепят их себе на язык. Джейни поворачивается к Рэю и с улыбкой предлагает:

— Присоединиться не желаешь?

— Кто, я? — мотает головой Рэй. — А потом до сорока лет повсюду ореолы видеть и бог знает еще какие глюки ловить? Нет уж, спасибочки.

— Ну вот, еще одна жертва городского фольклора, — констатирует Джейни и обращается ко мне: — А ты что скажешь? Тебе, по-моему, не помешает немного улететь.

— Крайне признателен за столь любезное предложение, — отвечаю, — но сегодня я предпочел бы остаться на земле. Тут, кажется, кто-то что-то говорил насчет надраться?

— Давайте отведем их к Сьюзи, — предлагает англичанин. — Что скажете, ребята? Устроим набег на «Логово шлюх».

Если у Рэя и оставались какие-либо возражения, слово «шлюхи» их окончательно развеяло. Через несколько минут мы впятером уже набиваемся в такси, которое везет нас в Итайвон — сеульский аналог района красных фонарей. По дороге мормон, которого на самом деле зовут Джин, пользуется случаем, чтобы рассказать нам, как он докатился до такой жизни. Его отправили миссионером в Индонезию вместе с женой и только что родившейся дочерью. Вот там-то с ним и случилось, как он выразился, «просветление».

Англичанин демонстративно — как актер в театре — прокашливается и говорит:

— Скорее уж — моральный упадок.

— Нет, я просто вдруг осознал, что живу не своей жизнью, — возражает ему Джин.

— Ну да, потому что ты педик, — настойчиво гнет свою линию англичанин.

— Никакой не педик, — говорит Джин, но, бросив взгляд на Рэя, добавляет: — Хотя вот в этом парне явно есть что-то такое, что меня просто заводит.

— Не педик, так гомик. Один хрен, все равно пидор, — говорит англичанин спокойно, так, словно повторяет избитую, общеизвестную истину.

Мормон отработанно улыбается, продолжая упражняться в смирении.

— Уверяю вас, я вовсе не гей. Но речь сейчас даже не об этом. Так получилось, что с тех пор прошло два года и меня все это время мотало по всему миру. Повидал я действительно многое, должен вам признаться.

— А как там семья? — спрашиваю.

— Первое время я еще пытался поддерживать с ними связь, но постепенно стал замечать, что они, в общем-то, не горят желанием лишний раз слышать мой голос в телефонной трубке или же отвечать на мои письма. Я думаю, каждый из нас просто идет своей дорогой.

Такси подвозит нас к заведению Сьюзи, и вдруг выясняется, что ни у кого, кроме Рэя, нет при себе бумажника. Мой кошелек, похоже, украли, пока я спал в хостеле. Некоторым утешением для меня служит тот факт, что вор или воры, если их было несколько, не тронули ни паспорт, ни билеты на самолет.

— Странно, администратор должен был предупредить тебя, — говорит Джейни. — Здесь все время все воруют. Только на этой неделе пять или шесть краж было.

Рэй недовольно рассчитывается за всех с таксистом и говорит, тыкая в меня пальцем:

— Ну ладно, у этого парня хотя бы уважительная причина, но вы-то все каким местом думали?

Англичанин беспомощно вскидывает руки:

— Ну что с нас взять? Мы ведь простые нищеброды. Другое дело, что если вы настаиваете на компенсации, вот этот парень, — он кивает на мормона, — наверняка с удовольствием отполирует ваш инструмент до блеска.

— Хрен тебе! — со смехом отвечает мормон. — Это он так шутит. Не собираюсь я ничем таким заниматься. Ну — таким… Нет, я на такое пойти не могу, это же грех будет.

Я замечаю, что нога мормона нервно подергивается. Судя по всему, он уже начал ловить приход от кислоты.

— Ладно, плати давай и отпускай водилу, — вступает Джейни. — И хватит прикидываться, видно же, толстосум, что тебе по кайфу башлять.

Что-то мне подсказывает, что Рэй и Джейни вряд ли станут лучшими друзьями.

Изнутри заведение, именуемое «У Сьюзи», напоминает бывший автосалон. Большие панорамные окна — практически стеклянные стены — обеспечивают клубу естественную рекламу на всю округу. Ну а посетителям предоставляется отличная возможность созерцать кричаще освещенные ближайшие кварталы. Большая часть внутреннего пространства в этом здании отдана под танцплощадку, на которой десятка полтора корейских красоток в обтягивающих платьях, плотно прижимаясь к своим партнерам (клиентам, полагаю), извиваются в такт музыке — почему-то New Kids on the Block. В общем и целом, все это больше похоже не на бордель со стриптизом, а на танцы в армейском клубе. Немалая часть посетителей одета в американскую военную форму.

— Тут совсем рядом база Ёнгсан, — поясняет мне Джейни. — Тридцать тысяч молодых, здоровых американских жлобов.

— И что по этому поводу думают корейцы? — интересуюсь я.

Джейни пожимает плечами:

— Наверно, ничего хорошего. Кроме, например, Сьюзи — без этих парней в форме ее бизнес давно бы загнулся. Корейские мужчины — они все какие-то слишком правильные. От своих женщин они ждут только одного: чтобы те вечно торчали на кухне, одевались поскромнее и вообще вели себя тише воды ниже травы. Увидели бы эти пай-мальчики, что корейские женщины могут вести себя так, как здесь, они бы просто озверели.

Я внимательно оглядываю зал в поисках того, что могло бы вызвать прилив праведного гнева у местных джентльменов. Увы, взгляду зацепиться не за что. Ни тебе прилюдного стриптиза, ни стрельбы теннисными шариками из бритых (ну, или волосатых) пилоток. В общем, ничего развязнее, чем кокетливые улыбки или многозначительные взгляды, я не вижу. Что же касается иностранцев — а Рэя в особенности, — то эти сравнительно невинные танцы действуют на них как валерьянка на кота. Если уже одно упоминание о местных девочках не на шутку распалило Рэя, то вид стольких потенциальных сексуальных партнерш азиатского происхождения просто сводит его с ума.