Ким Стрикленд - Клуб желаний
— А это какой знак? — ехидно поинтересовался Дэн.
Она соблаговолила с ним заговорить только минут через двадцать.
— И нечего фыркать. — Клаудия наконец проглотила свой имбирь. — Терпеть не могу, когда ты фырка…
Дэн остановил ее взглядом. Он мог бы привести несчетное количество примеров ее «добрых» знаков, на деле обернувшихся дурными.
— Сейчас совсем другое дело, — не желала сдаваться Клаудия. — Сам подумай — абсолютно другой масштаб!
— Ну не знаю, Клод. По-моему, как-то все у тебя притянуто за уши. И потом, какие у нас шансы? Думаешь, когда такое заварилось, нам позволят хоть заикнуться об усыновлении? Столько сторон замешано, столько интересов столкнутся лбами — только держись. Запросто могут заявить, что ты нарочно подговорила мать подкинуть ребенка в туалет…
— Не пори ерунды!
Дэн откинулся на спинку стула.
— Мерзкое будет дельце, голову даю на отсечение. Ты хоть представляешь, через сколько допросов тебе придется пройти, сколько показаний дать, только потому, что тебя угораздило найти этого ребенка? А ты хочешь усугубить ситуацию попыткой усыновить подкидыша.
— Мальчика. Попыткой усыновить мальчика.
— Ладно, мальчика. Слишком ты доверчива, Клод. Это не плохо, я обожаю твою способность верить в лучшее в человеке… только все это нереально. — Он направил на нее свои палочки и с фальшивой улыбкой помахал ими вперед-назад. — Не у каждой истории счастливый конец.
— Знаю. Нечего разговаривать со мной как с маленькой. — Клаудия говорила тихо, но в голосе появились скрипучие нотки. — Я каждый день сталкиваюсь с мерзостью. Каждый божий день. По временам мне кажется, что весь мир — одна огромная мерзкая куча дерьма, в которой мы все барахтаемся.
Японочка-официантка направилась было к их столику, но уловила возбуждение и тактично, «сохраняя лицо», прошла мимо; ей явно не улыбалось оказаться замешанной в дискуссию по поводу того, является ли мир гигантской кучей дерьма или нет.
Внезапная вспышка Клаудии и грозовая туча негатива, окутавшая его обычно позитивно настроенную жену, ошеломили Дэна. Он бросил осторожный взгляд по сторонам — не заметил ли кто супружеской ссоры. Не в силах посмотреть Клаудии в лицо, он поднял глаза на стену кабинки, пытаясь успокоиться, разглядывая знакомые фотографии мирных пагод и фонтанов.
Они частенько захаживали сюда, хотя никто никогда и виду не подавал, что узнает их. Обслуживали неизменно хорошо, но без малейшего намека на статус постоянных клиентов и без каких-либо преимуществ, что всегда задевало Дэна. В самом деле, хотите, чтоб люди к вам чаще ходили, — перенимайте западную манеру скидок. Сейчас же ему пришло в голову, что отсутствие скидок в японском ресторане неслучайно. Восточные люди, видно, уловили в жителях Среднего Запада родственную склонность к самоистязанию.
Клаудия все еще терзала имбирь. Молча. Щеки пылают, уголки губ опустились — верный признак неудовольствия, отметил Дэн. Обычно так она начинает дуться. Когда не настолько сердита.
— А вдруг с подкидышем не все в порядке? Откуда тебе знать, что он здоров?
— С мальчиком.
— С мальчиком. Вдруг у матери была причина так с ним поступить? Может, она наркоманка, или у нее СПИД, или бог знает что еще.
— Малыш абсолютно здоров. Я уверена. Я это сразу поняла, как только взяла его на руки. Он просто прелесть!
Глаза их встретились. Клаудия первая отвела взгляд. Несколько долгих минут они молчали.
— Если честно, я и сама не совсем понимаю… — Клаудия не поднимала глаз, ее палочки снова тормошили и без того истерзанный имбирь. — Просто чувствую, что должна что-то предпринять. У нас, конечно, мало шансов заполучить малыша — всякие бюрократические препоны… плюс надо взять в расчет, что его матерью может оказаться Эйприл. Внучатый племянник Питерсона, с ума сойти. Но даже если это не так и малыша решат отдать на воспитание или на усыновление, — есть ведь люди, которые годами ждут своей очереди. И все же… ну не могу я отделаться от мысли, что именно мне суждено было найти его и мне суждено помочь ему.
— А может, тебе суждено помочь Эйприл?
Ее глаза сузились, как у кошки.
— Может, и так. — Клаудия подтолкнула очки к переносице и склонила голову, словно серьезно задумалась над словами Дэна. — А что? Может, Эйприл и впрямь нужна моя помощь. Малышу — уж точно нужна. Короче, не знаю, кому и что я должна, главное — поддержи меня, пойди навстречу. Просто потерпи чуть-чуть, а там посмотрим, чем все закончится. Ладно?
Дэн со вздохом сложил на груди руки и уткнулся взглядом в блюдечко с соевым соусом, где плавали зеленые хлопья васаби. Идти ей навстречу, когда дело касается покупки квартиры или груды книг по колдовству, — это одно. И совсем другое, когда речь идет о том, что грозит изменить, поломать сам образ их жизни.
Да он еще ни разу в жизни ребенка в руках не держал. Его по сей день мучают сомнения, нужен ли ему собственный ребенок, так что уж говорить о чужом. Дэн думал о финансовом положении их семьи, представлявшемся ему едва ли не критическим. О том, как бы поскорее открыть свою фирму. О грязных подгузниках и вечных игрушках под ногами. О том, что никуда не выскочишь просто так, без подготовки, даже в такое жалкое местечко поесть суши. Там посмотрим, чем все закончится. Этим все и закончится.
Дэн думал о депрессии, которая по временам накатывает на Клаудию и вместе с ней засасывает его самого в темный, полный тоски и безысходности колодец. Вспомнил, как она молчала только что, когда они повздорили; как молчала двадцать минут кряду прошлой осенью, когда у нее сорвали сумку. С этой тишиной ему теперь придется жить — сколько? Неделю? Месяц? Дольше?
А велики ли шансы, что все это вообще чем-то закончится? Практически никаких. Никто не отдаст ей ребенка только потому, что она его нашла. Проще ей не возражать, избавить себя от молчаливой враждебности, которая может продлиться неопределенно долго.
Клаудия возилась с очередным кусочком имбиря — подцепляла и роняла, подцепляла и снова роняла.
Дэн накрыл ее руку своей. Сжал, сначала легонько, потом крепче, пока она не отложила палочки на деревянную подставку. Одна скатилась с подставки на стол.
И только тогда он сказал:
— Ладно.
Толпа в детском Мемориальном госпитале рассеялась, и в этот полуночный час в зале ожидания остались только Гейл с Джоном.
Джон сидел молча и ждал. После двенадцати лет совместной жизни и десяти лет в браке он прекрасно знал, что рыдающую Гейл лучше не трогать. Пусть выплачется без помех.
Его рука лежала на спинке стула Гейл, и, когда рыдания начали понемногу утихать, он накрыл своей лапищей ее плечо. В другой руке он держал бумажные платки. Как только она подняла голову, протянул всю упаковку. Гейл вытерла глаза и щеки, высморкалась.
— С ним все будет в порядке, ты поняла? — сказал он, будто не надеялся, что жена расслышала слова доктора.
Гейл мелко закивала.
— Поняла. Поняла. — Всхлипнув, она сокрушенно покачала головой: — Просто… мне… кажется, что я… не должна была…
— Чего не должна была?
Гейл снова ударилась в слезы.
— Гейл, что с тобой?.. Ведешь себя так, будто это ты во всем виновата.
Заплаканные глаза Гейл потемнели от страха.
— Гейл, ради бога! Как ты можешь быть в ответе за пожар? — Запнувшись, Джон попытался улыбнуться: — Надеюсь, ты не тайный поджигатель?
Гейл не ответила на его улыбку. С силой выдохнула:
— Наш Клуб… Думаю, это из-за него.
— Клуб книголюбов тайком занимается поджогами?
— Нет! — Она мотнула головой, и на этот раз по ее лицу промелькнула легкая улыбка. — Джон, я должна тебе кое-что рассказать.
Пока она сквозь слезы объясняла Джону, какой оборот приняли события в Клубе, в зале ожидания появилась женщина со свертком на одной руке и пакетом в другой. Рядом топал малыш.
Они уселись в противоположном углу, подальше от ненормальной леди, которая ревела в голос. Мальчику было года два, он почему-то не спал в столь поздний час и все дергал за оборку розового одеяльца, в котором спала, надо думать, его младшая сестренка.
— Agua, mami. Agua.
Мальчик тянул мать за руку к питьевому фонтанчику. Мать быстро шепнула ему что-то по-испански, и маленькое личико горестно сморщилось.
— То есть ты считаешь, что захотела больше свободного времени… — Джон оторвал взгляд от мальчика и снова перевел на Гейл. — Потом загадала… э-э… желание, и поэтому школа загорелась? — Он скорчил физиономию: чушь собачья. — Я, конечно, не спец, но всякие там экстрасенсы, предсказатели — сплошное надувательство. А эти ваши желания, колдовство то есть… как-то притянуто за уши. Ну захотелось тебе больше свободного времени — а при чем тут пожар?! Между прочим, от сгоревшей школы эффект как раз противополо…
