Эмир Кустурица - Смерть как непроверенный слух
То, что недодавал Акиф собственной семье, возмещал он участием в общественной жизни Башчаршии. В нем даже последние придурки, включая знаменитого Хору Кукурику, признавали важного господина и раскланивались перед ним. А он их подкармливал, заботился о них и давал им деньги. Когда таинство смерти овладело и этим человеком, хотя и жизнь его была не менее таинственна, конец его в глазах родных и сограждан заблестал, расцвечивая и без того великолепную картину дядиного характера.
Умерев, попал он в длинный список чеховских героев, так обогативших мою жизнь. Узнав во время плановой диспансеризации, что у него есть проблемы с почками, дядя не особо обеспокоился, но когда доктор объявил ему, что проблемы эти могут быть решены только операцией, он понял, что смерть стучится к нему в двери. Почувствовал он, что не вернется живым из больницы, и дописал последнюю, и впечатляющую страницу своей жизни. Умер он во время сложной операции от остановки сердца, и весть о его смерти разнеслась по Башчаршии. Все его друзья и родные поспешили на Вразову улицу, в дядину квартиру, принести свои соболезнования. Сестре его Изе, которая к тому времени рассталась уже с лже-пилотом Адой Бегановичем и жила у брата, не понадобилось много усилий для организации поминок в квартире усопшего. Все необходимые для этого продукты брат ее уже заранее купил и разложил по полочкам и шкафчикам на кухне. Когда начали приходить гости, тетка встретила их словами:
- Покойник был большим противником алкоголя! Прошу вас почтить его волю и в квартире не пить.
И тут же засунула тетка Иза руку под кухонную мойку и вытащила бутыль домашней ракии, в качестве подтверждения того, что алкоголь в доме был запрещен. Налила она ракии себе и свежеприбывшим гостям и сказала:
- И все же, не можем мы проводить покойника без прощания, и полагается, как говорят коллеги христианской веры, выпить за упокой души.
Вылила она полрюмки, вторую половину выпила и поставила бутылку назад в ящичек под судомойкой. Она уже долго жила у брата и иногда выпивала рюмочку-другую ракии, как говорила она, для желудка, или когда у нее начиналась депрессия. Наверное, брат о том не знал, потому что был "большим противником алкоголя".
Перед отправкой в больницу дядя хотел все закончить "вовремя". Пошел он в магазин и накупил всего в гораздо больших обычного количествах. Это были его последние закупки, после произведения которых он мог быть уверен что предстоящее по прискорбному поводу его смерти мероприятие пройдет на достойном господина его ранга уровне. Помимо закупки всего необходимого для проведения поминок, дядя написал сестре подробные инструкции использования закупленного: "Два с половиной килограмма кофе хватит тебе, чтобы два дня все желающие могли пить кофе. Эти два килограмма надо разделить примерно на двести пятьдесят человек, в зависимости от того, будешь ты варить кофе крепкий или послабее. По подсчетам, кофе должно хватить. Кило сахара это многовато, но смысла покупать его меньше нет. К тому же у нас оставалось его еще килограмма два. Кило фиников, сухого инжира, еще два кило локума. Первое пойдет детям, а локум подавать взрослым вместе с кофе".
Внизу в кухонном буфете он оставил сироп для лимонада. Составляя подробный перечень, лимонный сироп он записал отдельно от вишневого сока, и красивым своим почерком приписал: "Не стоит перебарщивать с лимонным экстрактом, потому что он не натурального происхождения, но, все таки, довольно неплох для освежения! Разводить пол столовой ложки на стакан воды. Вишневый сок, в связи с его густотой, необходимо развести. Не ради экономии, а потому что переслащенное вредно. Необходимо знать, что диабетом часто заболевают люди моего поколения и, поскольку по печальному поводу моей смерти соберется более всего людей именно моего возраста, что довольно логично, все вышеупомянутое совершенно необходимо учитывать...!"
Фильм с препятствиями.
В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году фильм "Папа в командировке" победил на Каннском фестивале. Впервые случилось так, что югославский фильм получил "Золотую пальму". Я вернулся в Сараево за три дня до конца фестиваля, и награду вместо меня получал Мирза Пашич, директор сараевского "Форум фильма". Его фотография с пальмой в поднятых руках обошла весь мир. Взял он награду из рук Стюарта Гренджера и сказал:
- Merci beaucoup.
Когда в Сараево меня спрашивали, почему я не получил "Золотую пальму" в Каннах сам, я выбрал в качестве самого подходящего объяснения такое:
- Потому что клал паркет в квартире своего друга Младена Материча!
Победа на венецианском фестивале не стала для городских властей достаточной причиной, чтобы выделить мне из городских фондов квартиру. Нам с Майей и Стрибором приходилось жить вместе с майиными родителями. Два обстоятельства объясняли этот абсурд, что я, лауреат Награды Шестого Апреля[26], не получил причитающейся мне жилплощади: я никогда не был членом Коммунистической партии, и репутация Мурата в сараевских политических кругах тоже была так себе. Чем еще можно было объяснить, что обладатель "Золотого Льва" вынужден жить приживальщиком? Тяжело было объяснить этот факт, зная, что этот венецианский лев и триумф команды "Босния" в баскетболе стали единственными победами, отметившими Сараево на европейской карте. И тут уж вспомнились мне отцовские разглагольствования и остроумничанье на тахте, которым он защищался от матери, от ее вопросов, почему это помощник министра живет в полуторакомнатной квартире. Право на жилплощадь существовало, но его нужно было еще и осуществить! И дело было не только в жилплощади и недостаточной оценке моих заслуг.
Проект “Папа в командировке”, мой следующий фильм, неожиданно завяз в топком болоте политики. Возникший в воодушевлении от успеха “Долли Белл” и во время семидневной паузы между сидрановыми запоями сценарий стал любимым блюдом в меню наследников Тито. Мы со Стрибором и Сидраном поселились в дубровницком отеле “Империал”, одержимые желанием как можно быстрее закончить сценарий о грозных временах, наступивших в тысяча девятьсот сорок восьмом году. В нем рассказывалась история семьи Золь, начиная со времен, предшествовавших сорок восьмому году. О том, как, став жертвой любовной интриги, отец Махо Золь превратился в политического узника, и как судьба его повлияла на развитие его сына Малика. Рассчитывал я на то, что даже если не удастся мне получить новую квартиру или еще как-то воспользоваться плодами быстро преходящей венецианской славы, то уж снять-то новый фильм не составит труда. Не принял я в расчет, что титовы бойцы все еще были у власти и прилагали все усилия, чтобы все оставалось, насколько это возможно, таким, как при Тито, и чтобы ни одна болезненная тема, в особенности связанная с событиями сорок восьмого года, не затрагивалась вообще. Мой же фильм коснулся истории, которая не была популярной среди его наследников, поскольку свой политический вес они заработали в эпоху легендарного противостояния Тито с русскими. С одной стороны это был рассказ, в котором поэтически, глазами мальчика, были отражены переломные исторические перемены, а с другой там говорилось о страданиях и невиновности узника Голого острова! Тогда я не был еще уверен в своих силах, смогу ли я рассказать об узнике Голого острова, после того, как столько отцовских друзей, пьяных и несчастных, прошли через нашу квартиру на Горице, и на улице Кати Говорушич 9а тоже. Все они стали частью моего взросления. Среди них был и Хайрудин Крвавац, член Художественного Совета “Сутьеска-фильма”, но и он, навсегда испуганный узник Голого острова, не мог помочь мне в разрешении коллизий по поводу начала съемок моего второго игрового фильма.
Как остановить мяч посреди поля, каким образом охладить пыл страстно увлеченного художника и постепенно заставить его отказаться от съемок “Папы в командировке”, спрашивали себя члены Худсовета “Сутьеска-фильма”? Разрешение на проведение съемок должно было быть утверждено этим советом, но происходящее все чаще напоминало ловкость, с которой футболист Мехмед Баждаревич долго удерживал мяч в своих ногах. Лучше всего эту необходимость, “задержать мяч посреди поля”, иллюстрируют протокольные записи того, как эти интеллектуальные футболисты рассматривали мое дело.
Протокол заседания художественного совета “Сутьеска-фильма”, состоявшегося 1.2.1983 на Ягомире.
Вопрос 2. “Папа в командировке”
ЧЕДО КИСИЧ - Известно, о каком времени говорится в сценарии, но мне кажется, что ему уделено мало внимания. В нем незаметен и неощутим дух нашей борьбы против резолюции Информбюро. Больше внимания уделяется изображению отдельных личных судеб, но совсем не отражены общие тенденции и ситуация в обществе. Если уж описывать подобные единичные драмы, необходимо и обозначать общие закономерности эпохи, потому что именно таким образом дается ответ на вопрос, из-за чего именно произошло все то, что имеет место в фильме.
