Макс Нарышкин - Privatизерша
— С Ритой что-то происходит, — это лучшее, что он мог придумать.
Страх развел руки и с недвижимым лицом снова сцепил пальцы.
— Это все, чем вы можете мне помочь?
Герман Маркович услышал в голосе клиента досаду. Да, он знал, что с Ритой что-то происходит. Он даже знал, что именно. Странно ему было только, что у Арта это вызывает досаду.
— Вас чем-то не устраивает поведение Риты?
— Да. Меня не устраивает. Она никогда не вела себя так. Можно я закурю? Спасибо. Она словно онемела.
Страх поднялся из кресла — делал это он всегда так, чтобы не вспугнуть клиента. Иногда подъем со стула может привести человека в нестабильное состояние. Не Арта, конечно. Его вспугнуло бы разве внезапное появление в руках Страха ружья.
— Женщины любят меняться и создавать новые образы.
— Этот образ мне не нравится! — запротестовал Арт.
— Артур, вы должны понимать свою жену. Онемела… Мы, мужчины, отличаемся от наших женщин тем, что они способны измениться до неузнаваемости по собственному желанию и по воле обоснованных причин, а мы всякий раз это желание отвергаем и воле обоснованных причин всячески сопротивляемся. Происходит конфликт между природой и нами. И мы-то, конечно, уверены, что возьмем верх. — Страх прошел мимо Арта, качнув в помещении воздух с хвойным ароматом, и встал за его спиной. — Женщины благоразумны. Они естеству космоса не сопротивляются. Как правильно себя вести в том или ином случае — они знают всегда. Не всегда могут объяснить это, но в выборе не ошибаются. Меж ними и природой отсутствует противоречие, существующее меж природой и нами, мужчинами… — Страх выбрался из засады и проплыл мимо кресла к фикусам. — …Они дружат с природой, ибо только природа их не обманывает. В женщину заложен код подчинения правильной жизни.
Дослушав, Арт вытянул ноги. В Риту заложен код. Своим поведением она не противоречит законам природы. Она поступает правильно. Следовательно, неправильно поступает он — элементарная выборка умозаключений, которая придет в голову любому человеку, изучавшему формальную логику.
— И в чем же я не прав?
— Рита перестала думать о вас и о себе.
— Это замечательно. Быть может, вы тогда еще крепче укрепите мою мысль о вашем всемогуществе, сообщив, о чем же сейчас думает Рита?
Страх занес лейку над кадкой, подержал ее в воздухе и, не проронив и капли воды, поставил лейку снова на подоконник.
Развернувшись, он направился к Арту с таким видом, словно только что услышал новость о переносе Стены Плача в Бейрут.
— Вы не знаете о беременности своей жены?
Бывает так, что живешь размеренно, дни сменяют друг друга в бесконечной череде, по приходе их разбираешься с проблемами, разрешая их и забывая, как забывается вчерашний дождь, но вдруг нахлынет что-то издалека, из прошлого, и переживаешь минувшее сначала, как если бы это было уже не пройденное и пережитое, а появившееся поутру в свежем, девственном виде…
Рука Арта дрогнула и соскочила с подлокотника кресла.
Изумление Страха было столь велико, что он даже не успел испугаться последствиям этой фразы. Он был ошарашен, и ни сейчас, ни потом не сообразил, что, быть может, если и есть что-то, что Рита Чуева хотела скрыть от мужа всеми силами, так это свою двухмесячную беременность.
— Рита беременна?
Арт был близок к инсульту, но вряд ли отдавал себе отчет в этом. Он не знал признаков инсульта, но они были налицо. У него перехватило дыхание и стальным обручем перехватило сердце. Кровь хлынула вверх, и в голове скопилось ее столько, что в ушах раздался звук, похожий на мерный стон огромного комара. Мир поплыл перед его глазами и чуть задрожал, как если бы он смотрел по телевизору видео, снятое на камеру руками новичка.
— Черт возьми! — занервничал психотерапевт Страх. — Черт вас возьми обоих! У меня даже очки запотели, господин Чуев!..
Если бы Страх снова принялся вести свою усыпляющую беседу, Арт непременно бы вырубился. Журчание ручейка слов Страха и до этого склоняло его к депрессии, сейчас же оно могло спровоцировать потерю сознания.
— Она не говорила вам?
Арт облизнул губы, они в одно мгновение пересохли и покрылись какими-то трещинами. Он то брался за подлокотник кресла, то теребил лацканы пиджака, то подносил руки к лицу. Он понимал, что нужно как-то выглядеть, но не мог заставить себя придать себе какой-то вид. Любое движение не имело смысла и казалось ненужным.
— Почему же, говорила… Просто мне показалось, что она говорила: кажется, я беременна… вопреки всему…
Страх, услышав что-то знакомое из проблем своих клиентов, тут же пришел в себя. Откинувшись назад, он сцепил руки на животе и посмотрел на Арта удовлетворенным взглядом. Старый пес почувствовал запах течки.
— Артур, женщина не может произнести такую фразу: «Кажется, я беременна вопреки всему». — Оценив ситуацию и наклонившись, Страх вынул из столовой тумбы бутылку коньяка и две рюмки. — В состоянии сомнения по данному факту они не склонны к употреблению непроизводных предлогов. Едва заподозрив неладное… в смысле… простите, — ладное, они тут же превращаются в практикующих лаборантов. Они не будут заниматься демагогией, им нужно тотчас опытным путем найти ответ на вопрос. И если женщина пришла к психотерапевту и сказала, что понесла, значит, так оно и есть. Безо всяких там «кажется».
— Так значит, она все-таки приходила?
— Ну, приходила. Теперь что, пошлете-таки меня на хрен?
Арт в изнеможении развалился в кресле. Сокрушительная новость до сих пор держала его в напряжении.
— Я думал, с беременностью идут в женскую консультацию, а не к психотерапевтам. Или вы уже и анализы принимаете, Герман Маркович?
— На учете в женской консультации Маргарита стоит уже две недели. Ко мне же она пришла в связи с известным вам обоим фактом из ее биографии. И я не хотел бы дальше говорить на эту тему, Артур.
— Я понимаю… Последствия ошибочной любви…
Страх, сразу после своей фразы уже поздравивший клиента с новостью, и уже почти донесший рюмку до рта, так и остался стоять с открытым ртом. Но все-таки выпил, однако рюмку на стол не поставил.
— Как вы можете так говорить, Артур?.. — за разочарованием он даже не заметил, что выпил коньяк, а не воду.
— О чем вы?
Страх сел в кресло и, перебирая ногами по паркету, докатился до стола.
— Что это такое — «ошибочная любовь»? Вы иронизируете? Хотел бы я ошибиться…
Арт вскинул на доктора красные глаза и рванул на шее воротник рубашки.
— Нет, что вы. Я не иронизирую. Я смиряюсь с проблемой. Я уже давно смирился. Ну, подумаешь… переспала! Минутное увлечение, ничего не значащее для нашей любви!
За окном цвел прекрасный день. Перебирая листвой, словно банкнотами, ростовщики-клены издевались над прохожими. Где-то на Поварской, чернея рядом с Верховным судом, спал вяз, видевший Наполеона. Ему уже настолько осточертели москвичи, гости столицы и свисающие со стен напротив флаги консульств, что он с удовольствием бы подох. Но господь двести пятьдесят лет назад дал ему жизнь и сказал: «Случится апокалипсис, но ты будешь стоять. Я так решил. По обстоятельствам, а не со зла. Истинно тебе говорю». И вяз стоял, ростовщики-клены шуршали, а Арт сидел и говорил анаколуфом:
— Душу вынула… простил… а сейчас молчит, что… заслужил ли я?!
— За что вы ее простили?
Арт не хотел об этом больше говорить. Выбравшись из кресла, он забрал со столика ключи от машины.
— Мы еще не…
— Довольно с меня. Можете продолжить психологические душевные погружения с моей женой. Гонорар ваш от этого не изменится.
— Кажется, вы не понимаете… — Страх встревожился. — Вам следует остаться. Боже правый, вы и тут в неведении! Сколько же еще секретов хранит от вас ваша жена?
Не слыша ни единого слова из сказанного, Арт пересек комнату, вышел в прихожую и, покинув ее, прикрыл за собой дверь.
На улице он сел в машину с твердым намерением потратить несколько часов на выпивку. Еще не включив двигатель, он вынул трубку и попросил управляющего компании взять все проблемы на себя.
«Вторая партия шелка и твида уже вошла в пограничные воды США», — на прощание сообщил тот боссу.
Следом за авто Арта покатился «Мерседес». А еще спустя мгновение с парковки соседнего дома выехал серый «Фольксваген», и его водитель направил машину в ту же сторону. Меньше всего ему хотелось попадаться на глаза тем, что сидели в «Мерседесе», поэтому он пропустил вперед красный «Ауди-ТТ» и белый «Кайен».
Москва — единственный в России город, где на светофорах водители выходят на улицу покурить и поделиться проблемами инжекторов.
Пробка — огромный тромб, тормозящий жизнь города. Сколько бы свиданий состоялось, сколько бы идей было доведено до совершенства, сколько бы людей продолжало жить, если бы не пробки.
