Лариса Васильева - Змея в конверте
— Как дела, папа?
— Проходной двор тут устроили, водят кого хотят, надоело! — старик подставил ей щеку, принимая поцелуй как должное. — Ну ничего, я это дело теперь прекращу… Хватит! Письмецо многое объясняет! Так, надо завещание достать…
— Какое письмецо?
— Потом объясню, потом… Я им устрою курорт, ишь обнаглели!
— Папа, хватит тебе воевать!
— Нет, я этого так не оставлю!
— Да объясни ты мне, что происходит?!
— Иди, иди, потом скажу. Ишь, хотели меня провести, ну погодите у меня… — он отвернулся от дочери и начал набирать код сейфа, ворча что-то невнятное себе под нос.
Татьяна безнадежно махнула рукой и не слушая больше его бормотанья, вышла в холл, повесила пальто в шкаф и затем прошла к себе мимо открытой двери кабинета.
Оля услышала, как она заговорила с кем-то в коридоре и выглянула в холл. Татьяна Георгиевна остановилась около приоткрывшейся справа двери, и разговаривала с Ириной Сергеевной…
— Что это там отец расшумелся?
— Наверно на Олега ворчит, за то что водит сюда всех. Лешка, небось, опять пришел. Да еще какое-то письмо прочитал, выгоню, говорит, теперь… Не поняла, что за письмо ему прислали? Ты не видела? Не хочет мне ничего объяснять. У Лины надо спросить… Завещание свое опять будет переписывать, носится с ним…
Она прошла в свою комнату, а Ирина кинулась по коридору к хозяину квартиры. Оля тем временем заглянула в ее комнату. Там сидел старый знакомый, лысый мужик в кожаном пиджаке, куртка его валялась на кресле. Красивое, но неприятное, злобное лицо, весь помятый, отекший и глаза какие-то мутные, блеклые. Оля уж не раз видела его здесь, кажется, всегда навеселе. Он настороженно глядел на дверь в ожидании хозяйки, потом вынул из кармана связку ключей, черный блокнот и принялся его листать. Вернулась Ирина, вся взбудораженная, на щеках алели пятна:
— Боже мой, Виля! Что я наделала, Сашкино письмо забыла на столе, а эта старая сволочь прочитала его и не отдает. Теперь он нас с Настей выгонит!
— Ну и что ты так расстраиваешься? Ну пойдешь к себе жить.
— К себе?! А кормить кто нас будет? Ты что ли? Тут старик нас содержал, а там на мою зарплату вдвоем жить? И квартиру-то я сдаю… Я же надеялась наследство получить, и долю от этой квартиры…
— А где ты прописана? Здесь?
— Нет, там.
— Как же ты надеялась получить?
— Они же думали, что Настя дочь Юры, дали бы ее долю, а теперь он все узнал. И зачем этот идиот написал, ну кретин! Всю жизнь звонил, а тут вздумал экономить на звонках, шантажист чертов.
— Да ну?! Это как?
— Да я же говорила, хочет чтобы я ему ежемесячно алименты платила, а то он сообщит старику, что Настя его дочь, а не Юрина, тот хотел ее удочерить, но не успел.
— А зачем ты понесла письмо к старику?
— О Господи! Да тут же эта бабка спала, вот я и зашла к старику, решила сразу написать ответ. А тут ты пришел, я поторопилась тебя в комнату отвести, а то Линка выскочит, увидит, вот и бросила второпях письмо на столе. Говорила же тебе, не надо сегодня приходить, а ты явился…
— Нашла виноватого! Ну ты и дура, бросать письма… Да успокойся, что он сделает?
— Танька слышала, сказал — завещание переделает! Столько лет врать и все насмарку…
— Да не реви, еще что-нибудь придумаем. А это чье? — он вертел в руках блокнот.
— Да Игоря, бросил в холле у телефона, хотела ему занести, а то там кто-нибудь может забрать чужой. Здесь же как проходной двор.
Тут краем сознания Ольга почувствовала, что в ее квартире тоже что-то происходит. Голос матери потянул ее домой. Она метнулась назад.
— Оля, ты спишь, что ли, за столом? Или дежуришь у окна? Игоря выглядываешь? Или опять летаешь? Ты же обещала не делать этого! — она подошла к дочери и обхватила ладонями ее лицо.
— Оленька, детка, я так боюсь за тебя, — мать вглядывалась в Олины глаза, — это же противно природе. Психика человека не рассчитана на такие полёты…
— Да я учу, — еще толком не сообразив, с кем она говорит, что хотят от нее, Ольга начала оправдываться.
— Точно? Ну хорошо… Дай мне твой будильник, наш сломался. Тебе завтра во сколько надо идти в институт? Будить тебя?
— Нет, мама, завтра я могу спать хоть до вечера.
— Хватит тебе глазеть в окно, а то опять не удержишься, перенесешься куда-нибудь. Знаешь ведь, как мы с отцом боимся за тебя, Бог его знает какие последствия могут появиться от твоих полетов. Ты себя не видела со стороны, когда улетаешь, смотреть ведь страшно.
— Видела. Ну и ничего, как будто заснула с открытыми глазами и все. Чего ты боишься?
— А вдруг душа потеряется, не вернется в свое тело?
— Ну ты придумала…
— Да как ты рассказывала, так похоже и в самом деле душа у тебя отрывается. Может быть, в церковь нам сходить, чтобы прекратить это?
— Да ты что, мама! Это же подарок, а ты хочешь отказаться от него!
— С добром ли этот подарок? Ну вставай, пойдем, поужинаем и поможешь потом убрать. Я что-то совсем устала сегодня… Ты хоть молчи, не рассказывай никому о своих полетах…
Оля встала и чмокнула мать:
— Не волнуйся, мамуля, наша тайна умрет с нами!
— Болтушка…
Они пошли на кухню, когда отца дома не было, ужин проходил быстро, и вскоре Ольга вернулась к себе, легла на диван, стоило остаться одной и опять в голове только он — Игорь.
Когда у ее бабушки разыгрывался ревматизм, она ворочалась то и дело и говорила: «Ноги крутит», ей все время хотелось устроиться получше, не могла им найти удобного положения. Так сейчас у Оли крутило душу. Она маялась по комнате, старательно отводя взгляд от окна, но ничем заняться не могла. Да она просто помешалась на этом парне. В голове как колокольчик звенит: Игорь, Игорь, Игорек…
2
Борьба с собой кончилось тем, что она опять приникла к стеклу. Хотя совершенно не собиралась больше подглядывать, но ее так тянуло хотя бы чисто по-человечески, без этих благоприобретенных ею заморочек, глянуть на его квартиру, вдруг он у деда, вдруг смотрит на ее окно. На этот раз одна из штор у старика оказалась задернутой, в оставшийся просвет инвалида не было видно, куда же он уехал со своего места? Заметив колышущуюся штору, девушка разглядела и угол коляски, значит он у своего сейфа. Даже штору прикрыл, прячет свои капиталы… Видимая часть спинки коляски странно дергалась, рядом с коляской был еще кто-то. Штора так шевелилась, словно там боролись. Что же происходит? Оля и не заметила, как оказалась в той комнате напротив кресла старика.
Георгий Иванович точно был не один. Он нелепо махал руками, его ноги соскочили с подножки и беспомощно искали опору, а над ним… Девушка с ужасом наблюдала за происходящим несколько секунд, затем ее выбросило оттуда, словно в мозгу сработал предохранитель. Она в панике огляделась уже в своей комнате. Неужели на самом деле она видела убийство?! Как ему помочь?! Жаль, что не возможно крикнуть там, тогда бы вероятно, она остановила убийство, вспугнула бы убийцу. Или ей все показалось? Она вновь вернулась в квартиру старика. На этот раз ее подсознание сработало автоматически, она оказалась в холле, заглядывать к инвалиду было страшно… Здесь было так тихо, спокойно, что Ольга в испуге вздрогнула, когда часы на стене холла стали отбивать пять часов, тут хлопнула дверь туалета, из него вышел Лешка и прошел к Олегу. Шум спускаемой воды показался сейчас таким громким, как водопад. Слава Богу, ей все привиделось, в квартире все спокойно! Но как это было достоверно! Теперь даже страшно заглядывать к Георгию Ивановичу.
Оля все же осторо-о-жненько глянула в кабинет. Старик так и сидел в углу у своего сейфа, голова его упала на грудь, правая рука свешивается, ноги неестественно вытянуты… Он на самом деле мертв?! Она приблизилась, снизу заглянула ему в лицо: глаза открыты, взгляд неподвижен… Какой кошмар!! Оля осмотрела всю комнату целиком, здесь больше никого уже не было. Все как и раньше, только хозяин умер. Где же все? Никто не волнуется, они еще не знают, что случилась такая трагедия? Неужели никто ничего не слышал, он же хрипел, дергался?! А где убийца? Сбежал или прячется в другой комнате? Она решила проверить всю квартиру и пошла по кругу:
Первая остановка конечно у Олега: он и Леша шепотом ссорились сидя за столом:
— Ну да, да! Все время выходишь, что, я тебе уже надоел?
— Если бы надоел, я бы так и сказал!
— А что же ты сегодня все время бегаешь?
— Просто надоело сидеть…
— Да, я чувствую, тебе надоело со мной сидеть…
— Ты как маленький!
Ну и ну! Выясняют отношения… У обоих такие стальные нервы, даже наедине делают вид, что в квартире ничего не произошло?
В комнате Татьяны Георгиевны на кровати кто-то лежал, Оля заглянула женщине в лицо — это та, которую она уже сегодня видела, старуха делает вид, что спит. В коридоре вспыхнул свет, он бьет ей в глаза. Некоторое время она терпела, потом встала и легко сдвинула кровать, так, чтобы свет из двери не попадал на подушку, и снова легла. Какая мощная… А я бы плотнее закрыла дверь, подумала Оля. Хочет, чтобы все видели из коридора, что она спит? А где же хозяйка комнаты?
