Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 8, 2002

Хифловер. Ну да, подумают, что вопрос согласован.

Генерал Солнышкин. Во-от. Я и говорю. Сами себя люди в землю закопают.

Хифловер. Какой там последний класс животных в классификации Борхеса? (Вынимает из кармана квадратное яйцо, смотрит на него.)

Генерал Солнышкин. Класс «о» — «похожие издали на мух».

Хифловер. Это утята, что ли? (Кидает яйцо с крыши. Яйцо летит вниз с нарастающим воем.)

Реклама квадратных яиц:

Квадратная сковородка с шипящим маслом. Над ней разбивают квадратное яйцо. Второе, третье. «Глаза» у яичницы-глазуньи тоже квадратные. Яичница вспучивается, начинает обугливаться. Наконец вспыхивает. Кинопленка идет пузырями.

Титры: Лондон, май 2008 года.

Выпуск последних новостей.

Диктор. Серьезные беспорядки в Великобритании. В Лондоне прошла восьмидесятитысячная демонстрация с требованием немедленной отставки Тони Блэра. Блэра обвинили в убийстве своего предшественника на посту руководителя лейбористской партии Джона Смита. Как известно, Джон Смит скоропостижно скончался в 1994 году.

Сначала события развивались относительно мирно. Колонна демонстрантов прошла по центральным улицам, неся многочисленные лозунги. Однако к середине дня ситуация стала выходить из-под контроля. Демонстранты окружили здание парламента, где в это время находился премьер-министр, и стали требовать его выхода к собравшимся. Толпа скандировала лозунги: «Убийца!», «Блэр, ты наш позор!», «Тони, где брат твой Джон?». Когда премьер-министр вышел из парламента, его закидали пластиковыми пакетами с красной краской. Полиция применила баллоны со слезоточивым газом, демонстранты стали переворачивать и поджигать автомобили. Сейчас весь центр города оцеплен специальными частями армии. Волнения продолжаются. Только что мы получили сообщение о серьезных инцидентах еще в двух городах — Манчестере и Бирмингеме.

Англия потрясена абсурдностью выдвинутых обвинений. Еще за сутки мало кто помнил о Джоне Смите. Также не ясен состав демонстрантов. В основном это студенты технических колледжей, никогда не занимавшиеся политической деятельностью. Часть из них одета в белые халаты с желтыми квадратами на рукаве. Когда одного из демонстрантов корреспондент спросил, почему он в белом халате, тот ответил: «Наше общество больно, и мы его будем лечить».

На углу улицы некто в белом халате и в белых перчатках делает руками какие-то букмекерские знаки.

Раса: Мистер Гриффит.

Боевой ящер второй категории1. Провел 32 игры, выиграл 14.

Основная профессия: футбольный менеджер.

Жизненная установка: ирландец.

Особые свойства: активист ИРА.

Бежит толпа, в ней все больше и больше белых халатов. Несут белые знамена с желтыми квадратами. Выстрелы полицейских. Замедленная съемка. Кто-то падает, роняет знамя. Знамя поднимает другой демонстрант. Звучит ностальгическая музыка.

Поверх кадров идет текст:

В XXI веке в результате мировой анархической революции

погиб 1 миллиард 600 миллионов человек,

искалечено — 2 миллиарда 900 миллионов человек,

стерилизовано — около 10 миллиардов человек.

Эпилог

Елена Викторовна спит перед экраном. На полу перед ней валяется крестик.

В соседней комнате Трофим говорит по телефону ее голосом. Прижимая телефон плечом к щеке, подходит к спящей хозяйке, укрывает ее пледом. Берет с пола крестик и надевает себе на шею.

Трофим. Денис, ты не представляешь себе, как я расстроена. Я так ждала этого юбилея. Ведь весь гудилап приехал. Спасибо моему Трофиму, не подвел. Дубль бы с миной сделали, и все — труп.

На половине экрана появляется комната собеседника Трофима. В позе Будды на подушке сидит миниатюрная женщина-робот и говорит густым басом «Дениса».

Псевдоденис. Ладно, Лен, не переживай. Главное — проскочила. Мы тебя все любим и пьем за твое здоровье.

Вечер. Перед Домом кино стоит «роллс-ройс» с тонированными стеклами. Рядом гигантская афиша: «Премьера фильма Владимира Меньшова „Друг Утят“. 2003 год». У афиши мечется Владимир Меньшов, отдирает лоскуты. Получается не очень-то — афиша большая.

Меньшов (орет). Прекратите это безобразие! Не снимал я никакого фильма ни про какого Друга Утят. Я прошу вас, уберите от меня Галковского. Перестаньте надо мной издеваться. Я пожилой человек. Я «Оскара» получил.

Внутри «роллс-ройса» сидят двое. Их силуэты подсвечиваются работой встроенного в панель управления дисплея. На ключе зажигания брелок в виде желтого квадрата с белой каймой.

За рулем сидит Хифловер. На заднем сиденье — Самокомментатор.

Раса: Самокомментатор.

Ветеран. Провел 23 игры, выиграл 12.

Основная профессия: сказочник.

Жизненная установка: добрый волшебник.

Особые свойства: в галактике ходят упорные слухи о том, что это чуть ли не сам Друг Утят.

Самокомментатор. Как развивается реальность?

Хифловер. В правильном направлении.

Самокомментатор. Думаете?

КОНЕЦ ФИЛЬМА

Борис Екимов

Люди и земля

Екимов Борис Петрович — прозаик. Лауреат Государственной премии 1998 года. Постоянный автор «Нового мира».

«Земля и люди» назывался последний мой очерк, опубликованный областной газетой. Кончался он фразой «дежурной»: «Значит, пришло время земли и хлеба». Получил — нынче редкое — письмо читателя. Толковое рассуждение, мягкий, но упрек: «А людей куда?» И пример: в пригородном районе работают приезжие из Китая. Глава районной администрации ими не нахвалится, обещает: «Будем из Китая приглашать больше». Вопрос читателя: «А своих людей куда? В Китай?»

Цитата из новомирского очерка (2001, № 7):

«Август 2000 года. Калачевский район. Коллективное хозяйство „Калачевское“.

Стояли мы кучно возле машины, на капоте которой была развернута карта полей колхоза. 150 гектаров… 300… 120…

— Берите! — предлагал начальник сельхозуправления. — Чего молчите, мужики!

Мужики-фермеры переминались с ноги на ногу, вздыхали, вспоминали прошлое…

Мужиков-фермеров, приехавших на раздачу земли и не больно спешивших брать ее, понять можно. У кого за пять, а у кого и за десять лет работы созданы свои плохие ли, хорошие, но производственные базы, где стоит и ремонтируется техника, где склад горючего да зерновые ангары. Есть ли смысл гонять трактора да комбайны туда и обратно?.. Вот если бы?..

— А вот если… — сказал я. — Если наперед прикинуть и уже сегодня отдать земли второго отделения, — указал я вдаль, а потом на карту. — Вот эти поля. Николай Николаевич, я думаю, возьмет. И Якутин, и Андрей Штепо, Кузьменко, — перечислял я крепких фермеров, чьи земли лежали в тех же краях.

— Нет! Нет! — чуть не хором стали возражать мне районные начальники. — О тех полях пока речь не идет.

— Но ведь пойдет, — настаивал я. — Мы ведь через два года, а может, раньше вот так же соберемся и будем те поля навязывать. Давайте сейчас отдадим. Пока они меньше запущены. Пока интерес к ним есть. Ведь колхоз все равно развалится. Дело только во времени. Чудес не бывает. Четыре миллиона долгов… Вы же прекрасно понимаете — не бывает чудес.

— Нет! Нет! Нет! — ответили мне хором.

А нынешний председатель колхоза наставительно произнес:

— Надо думать об людях.

Я лишь вздохнул.

„Об людях…“ Если по-честному — это о себе забота. Председатель колхоза… видел, куда идет: все развалено и разбито. Но пошел. Может, успеет домик в райцентре построить. Должен успеть.

И эти крепкие мужики — „спецы“ сельхозуправления. Худо ли, бедно, но зарплату получают, все при автомобилях, тоже государственных. Чего искать? И где чего найдешь в забытом богом райцентре? Так что лучше „думать об людях“.

Постояли мы, поталдычили, с тем и разъехались».

Февраль 2002 года. Хутор Бузиновка, бывшая центральная усадьба бывшего советского, а потом коллективного хозяйства «Калачевское». На хуторской площади главенствует двухэтажное здание. На втором этаже — кабинет директора, потом — председателя, где бывал я не раз. Но теперь туда идти незачем, кабинет пуст. И весь этаж пустует.

Я — не больно мудрый, просто со стороны виднее. Все мои предсказания сбылись. В 2001 году колхоз приказал долго жить. Последний его руководитель, который призывал меня «думать о людях», благополучно перебрался в райцентр. (Я же писал: «Должен успеть».) На месте при тех же должностях, окладах, машинах остались и все районные «спецы», которые хором мне пели: «О людях! О людях надо думать!» Теперь они умыли руки: ведь в Бузиновке колхоза нет.

Но конец колхоза — это не конец света. В трех хуторах: Бузиновка, Степаневка, Ярки-Рубежный — 1400 жителей и 21 000 гектаров земли. Кто теперь «думает о людях»? Сельская администрация. Она размещается здесь же, в начальственном здании, на первом этаже.