Светлана Борминская - Вы просили нескромной судьбы? или Русский фатум
Ближний к нему милиционер кивнул.
Голде вдруг попались на глаза большие солнцезащитные очки от Гуччи, которые Дашка любила надевать даже дома. Они были раздавлены. Он сразу же перевел взгляд на щелкающие жалюзи... и еще он подумал: «Ведьмы!» – про жену и любовниц, почему-то именно вот так и подумал: «Ведьмы, вы желали ей смерти!»
Когда он спустился вниз, в помойке напротив рылся интеллигентный бомж в похожих очках. Дверца машины была распахнута, а панель с приемником оказалась вырвана с «мясом».
«Я становлюсь злее и злее с каждым часом. А завтра, что будет со мной завтра?» – с отчаянием подумал он, вспомнив склеротичный взгляд своего тестя и его посулы.
– Гадство, – тихо сказал Голда, заводя машину. – Гадство... гадство... Суки! – И чудом не въехал под притормозивший на повороте «КамАЗ».
«Интересно, а консьержка рассказала милиции про старого еврея ?
Он далеко не болван, мой старик-тесть... Нет, это не Даша. Не моя Дашка! Не может быть она...» – бормотал он, сворачивая к моргу больницы.
Он хотел увидеть ее.
Это была она. Его Дашка. Никакой ошибки, к сожалению. На каталке, в мешке для покойников, лежала похожая на студень его девочка. Еще вчера живая и беззаботная... В себя Голда пришел лишь ночью. Пришел и пожалел, что сделал это, что пришел в себя...
«Личная жизнь не складывается и, видимо, уже не сложится...» Павел Олегович шел куда-то по встречной полосе и корчил машинам рожи... Автомобили объезжали Голду, мигая фарами, а старые московские дома, мимо которых он брел, были похожи на темные складские помещения, в которых хранятся люди... И тут Пал Олегович надрывно заорал:
– Я родился, мне повезло! Я же мог не родиться! А я пью много водки!.. Пью и буду много пить!.. И где мое теплое одеяло, хотел бы я зна-а-а...
Это была какая-то фантастическая улица, внезапно понял он, глядя на закрытые черные окна... Никто не высунулся полуголый из форточки и не послал его. Ни один из живущих не крикнул ему с бешенством разбуженного монстра:
– Пошел нах !..
– Пошел нах !!!
– Пошел нах!!!
НУ РАЗВЕ ОН ПОХОЖ НА ПРИЛИЧНОГО МУЖЧИНУ?
В Мавзолее лежал Ленин. И думал, и знал, что он не Ленин ... а все на него смотрят и думают, что он – Ленин, а он ведь – не Ленин... Он – двойник Ленина, к тому же загримированный и предварительно вымоченный в специальной глицериновой ванне.
И хотя он был мертв – тело его чесалось... Тело, которое было забальзамировано на скорую руку, чесалось (!), но почесать Ленин себя не мог – ведь он был мертв...
И его посещали мысли... Разные мысли: «Люди в течение жизни меняются очень... Умный молчит с каждым прожитым годом все больше... Простой становится сложнее, как два или три простых... Не очень добрый становится терпимее и добрее... И только злой становится, как зыбучий песок – идешь, разглядываешь солнце и небо, и вдруг твердь внезапно проваливается — как злой человек...»
«Мы с тобой парни одного времени», – отпускал то и дело сомнительный комплимент поддельному Ленину его костюм, сшитый в ведомственном ателье и стилизованный под двадцатые годы предыдущего столетья.
«Будет чем скрасить ночь», – ворчала петлица, сжимая свежую утреннюю гвоздику суконной губой.
«Я очень одинокий одуванчик», – безмятежно добавлял шелковый галстук...
Два ангела проведали «Ленина» в начале июля, и Чугунов «описался» сквозь костюм – сказалось нервное возбуждение после долгого ожидания.
– Подождите, я же просил – в живого Ленина! – мысленно крикнул двойник.
– Сие невозможно, – ответили ангелы.
– Как? А что же вы не предупредили?.. – возмутился Владимир Ильич.
– А ты не спрашивал, – парировали ангелы. – Ты захотел стать Лениным, а он к тому времени был уже восемьдесят лет мертвым, разве не так?..
– И сколько я тут буду лежать? – теряя остатки надежды, прокричал что есть силы он.
– Пока еще кто-нибудь не захочет стать Лениным. Жди, это возможно.
– А меня тогда куда?
– А куда ты хочешь, Владимир Ильич? – добродушно переглянулись ангелы.
– Пожить бы. – Владимир Ильич Чугунов вдруг задышал, несмотря на свое плачевное состояние.
– Ну, посмотрим, посмотрим... – Ангелы почему-то оглядели его ноги в маленьких черных ботинках.
– Мило, – разозлился он. – Что это значит – посмотрим?!
– Возможно, мы выполним твою просьбу, – кивнул ближний ангел и добавил: – Ты лишь сформулируй поточней, а не как в прошлый раз.
– И долго мне здесь еще лежать? – устало приподнялся Чугунов. – Что значит – возможно, выполните, я бы хотел знать?..
– Если Ленина решат хоронить, пока ты тут лежишь, сам пойми, что придется закопать именно тебя. – Ангелы вздохнули.
Они всегда говорили только правду всем желающим их выслушать.
– Меня?!
Ангелы задумчиво кивнули и улетели.
В Мавзолее стало тихо, лишь по полу бегали большие черные тараканы с микрофонами. Секретные сотрудники спецслужб.
ВРЕМЯ ДЕБИЛОИДОВ
Был вечер.
Пес Кустик обнюхал траву на дорожке и потрусил к своему дому, а его хозяин дед Поламарь, ворча, уселся под вяз у дома, в котором жил, и закурил.
– Свинохвостый макак, – пробормотал дед, глядя на выходящего из соседнего подъезда знакомого. Тот выплыл на прогулку с псом, которого называл не иначе как Большой Королевский Пудель , и, заметив деда, поздоровался с ним издали.
Дед Поламарь сложил ручки на животе и кивнул в ответ. Кустик с королевским с достоинством понюхали друг у друга под хвостами и побежали за вороной, гавкая на птичку. А дед и знакомец курили, жмурились и молчали.
– Кхе-кхе... – Сосед кивнул на прыжки «большого королевского» и сообщил: – Безукоризненная родословная этой собаки не вызывает никаких сомнений!
Дед Поламарь крякнул – за вороной вместе с Кустиком бегал обычный большой неухоженный пес бурой дворовый масти.
– И это пудель? – спросил дед. – Это ж Барбос.
– Я сейчас его паспорт с антресолей вытащу, – взвился сосед, – собачий синий паспорт!
– Ну, если они обозвали его пуделем... нам без разницы, – примирительно сказал дед. – Я все равно без очков не вижу ничего почти, – соврал он. – Ты сядь...
Шел обычный августовский вечер, и тут к подъезду завернул лимузин представительского класса. Похожих лимузинов у дома стояло около пяти, и появление шестого, в общем, никак не диссонировало – в доме хватало богатых и знаменитых. Но из лимузина вылез собственной персоной Максимилиан Хруслов, а вслед за ним выкатилась его бабушка в платочке, завязанном под подбородком...
– Дебилоид! – свистящим шепотом констатировал дед Поламарь, глядя на внука Домны Семеновны.
– Где? Кто? – сонно спросил его сосед. – А-а-ах, этот!.. А он дебильный?..
У деда Поламаря глаза вернулись в орбиты, а оба пса уже метили заднее левое колесо лимузина.
– Добрый вечер, Домна Семеновна, – поздоровался дед Поламарь.
– Добрый вечер, соседи, – приветливо кивнула старушка и просеменила за внуком в подъезд.
Лимузин уехал.
– Она всю жизнь уборщицей по случаю работала, – ударил себя по лбу владелец «большого королевского». – Какой бизнес у них, не знаешь?
– Не знаю, – протянул дед Поламарь. – Может, наследство получили из Шотландии?
– Наследство? Откуда?.. Из Шотландии?.. Пойду жене расскажу, – засмеялся сосед и, позвав бурого Арто, скрылся с ним в подъезде.
– Жалкие мошенники. – Дед тоже поднялся. – Кустик!.. Куст! – позвал он, внезапно разозлившись и закипая, как самовар. – Темная ситуация... Молодой нахал уже ездит на лимузине, хотя не закончил и семи классов, – приговаривал Поламарь, стремительно забегая следом за Кустиком в квартиру. – Время дебилоидов... И этот дурак тоже вышел в люди! Что ж это творится-то, а?..
«ОРХИДЕЯ»
Чеканка с джигитом на стене снова напомнила бабушке Домне о зяте и дочке, которых не было на свете уже больше двадцати пяти лет... «Живые мы, живые», – вздохнула бабка Домна, словно передавая дочке привет на тот свет. Изменений за месяц произошло так много, что даже и не верилось в них порой, и не ожидались они Домной Семеновной.
Максимилиан сидел за столом и, зевая во весь рот, перебирал документы со своей новой работы.
«Он добрый паренек, а идиотов в России хватает», – подумала бабушка Домна, сняла очки и положила их в старенький очечник.
– Ну что? – спросила она. – Понятно тебе что-нибудь там?
Максимилиан помотал головой и вздохнул, отодвигая от себя бумаги на край стола.
– А это мы посмотрим, внучок, давай-ка их сюды! – Домна Семеновна, снова нацепив на нос очки, начала рассматривать документы, но через несколько минут бросила это неблагодарное дело.
