Елена Вернер - Грустничное варенье

Золото… Как это раньше ей не приходило в голову, что его волнистая шевелюра не просто русая, а словно пронизана тончайшими золотистыми нитями. Да и не русая она вовсе, а медовая, теплого тягучего оттенка, густеющего на солнце. Задумываясь о чем-то своем, он неосознанно запускал руку в волосы, проводя по затылку, и все пять пальцев утопали, увязали в этом шелковом меду.

— Я вспомнила! — заявила Лара, садясь за руль. — Однажды Лиля две недели пролежала в инфекционке. А меня, горемыку, угораздило не заразиться. Так что нас разделили, и все стало совсем скверно. Чего я только не перепробовала, чтобы добраться до нее! Разыгрывала больную, глотала слабительное, чтобы было похоже на отравление… Даже пыталась залезть в ее палату по пожарной лестнице, но меня перехватила медсестра. Ее уже предупредили, чего от меня можно ожидать.

— Когда дело касается Лили, ты безрассудна, — вздохнул Егор.

Лара сочла это комплиментом:

— Да, именно так. Но тогда мне пришлось сдаться, папа провел беседу и вправил мозги как следует. Он ведь спокойный, как слон, никогда голоса на нас не повысил, ни разу. Так что его фраза «Лара, ты меня очень огорчила» заставила меня потом полночи умываться горючими слезами… И оставшиеся дни разлуки я сносила стоически, без жалоб. Но когда через две недели Лилю выписали — это и был тот самый день!

Лара следила за дорогой и не могла сдержать счастливой улыбки. Одного воспоминания о том далеком дне хватило, чтобы внутри все всколыхнулось. Мелкие, как кусочки смальты в мозаике, детали их долгожданной встречи с Лилей — топот ног по лестнице, конфеты, полуночный шепот, рука в стиснутой руке — Лара сейчас опустила, они не для Егора. Только для нее. Да и не поймет он, это все равно что рассказывать сон: магия сна растворяется от человеческой речи, это невыразимо, как невыразимо счастье, и попытка поймать его сачком слов оборачивается лишь разочарованием и горечью.

Егор смотрел на улыбающуюся Лару. Его лицо было сосредоточенно и серьезно, в лоб впилась глубокая морщина, а челюсти сомкнулись так, что на щеках выступили желваки. Но его спутница этого не замечала.

Движение вперед превратилось в привычку. Сотня километров, еще несколько дней назад казавшаяся Ларе приличным расстоянием, теперь пролетала, даже не осознанная ею. Перестав воевать с Егором, она сделала большое одолжение самой себе и теперь стала понимать, что он имел в виду, когда говорил, что в дороге ему нужен союзник. Они как будто стали заодно, а все остальное — там, снаружи.

Пару раз Лара открывала окно, чтобы вместо прохладного неживого воздуха кондиционера почувствовать дыхание степей, но вскоре снова поднимала стекло: пыль оседала повсюду, забивала рот и глаза, и не было от нее спасения. Несколько километров после очередного привала на капоте их джипа проехала, держась цепкими лапками, большая коричневая саранча: сидевшая за рулем Лара специально сбросила скорость, чтобы насекомое не сдуло ветром.

— Смотри, какая деловая. Мне кажется, или все в ее облике говорит о ее независимости? — посмеивалась Лара.

Она заметила, что Егор не имеет ничего против ее любимой музыки, энергично бьющей из динамиков. Из вежливости она пару раз предлагала ему поставить свой диск, но тот только пожимал плечами:

— Зачем, мне и так нравится. По крайней мере, пока звучит американский рок, можно не бояться, что ты заснешь за рулем. От моей музыки тебя явно укачивает.

— Ты мне не доверяешь! — возмутилась Лара наигранно.

Музыка по-прежнему делилась на его и ее. Два дня назад, когда Лара только обнаружила, что Егор еще в Москве переложил из ее машины в свою пару ее любимых сборников, это открытие взбесило ее. Но теперь все было в прошлом. Теперь их диски мирно соседствовали под замком бардачка, постукивая на ухабах, как горох в банке. За несколько дней вдвоем Лара и Егор обжили салон автомобиля так, словно он был их общей квартирой на колесах. В гнезде прикуривателя до сих пор стояло зарядное устройство от ее мобильного телефона, из кармана на спинке кресла торчал пакет мармеладных мишек, купленных ею позавчера. Рядом с ее фотоаппаратом на заднем сиденье лежала его полукруглая подушка, которую Егор клал под голову в краткие периоды отдыха.

До Новосибирска они домчали даже быстрее, чем предполагалось, длинный июньский день еще не угас. И, впервые не вняв советам Лили заночевать в городе, Егор предложил проехать еще пару сотен километров, пока не стемнело. Они были в пути так долго, что желание двигаться вперед стало нормальным состоянием, словно из людей они превратились в перелетных птиц. Лара неосмотрительно согласилась.

То ли это решение было ошибкой, то ли желание следовать навигатору вместо карты — точно уже никто не смог сказать. Когда дорогу со всех сторон обступил лес, оказалось, что внезапно приходит ночь.

— Так-так-так… Кажется, я переоценил…

Лара не дала ему договорить:

— Нестрашно. Скоро будет большой поселок, там и остановимся.

Дневной режим навигатора сменился ночным, и на темном экране среди белых меток их путь горел желтой полосой с направленной вперед стрелкой. Повинуясь ее запрограммированной уверенности, Егор вел машину дальше. Вскоре оба заметили, что дорога стала хуже. Свет метался по колдобинам и неровной обочине, которую давно уже не сопровождала белая, светящаяся в полутьме каемка разметки.

Лара задремала, кажется, только на минуту, и очнулась от тихого раздраженного бормотания Егора. Тот, притормозив у края дороги, стучал пальцем по экрану навигатора.

— Что случилось?

— Все зависло, — он снял устройство с подставки и нажал на кнопку перезагрузки. Экран погас и больше не загорелся.

— Шикарно… — проворчал Арефьев. — Навигатор приказал долго жить.

— Едем по пачке «Беломора»? — пошутила Лара.

Через несколько километров шоссе из асфальтированного превратилось в гравийку, а потом и вовсе наполнилось сумрачными светлыми тенями, взлетающими при приближении автомобиля. Тени метались в свете фар, их было так много, будто сама дорога впереди зашевелилась, разрываясь на неровные мягкие клочья, и начала взмывать ввысь. Лара испуганно вцепилась в ручку:

— Боже, что это?

— Совы.

Зрелище было довольно мистическим, и Ларе стало не по себе. Она пристально вглядывалась в окружившую их темноту, пока джип, переняв неуверенность его обитателей, медленно, крадучись шуршал шинами по гравию. Наконец Егор остановил машину и, включив в салоне свет, углубился в изучение атласа дорог. Вывод, к которому он пришел, был неутешителен:

— Мы заблудились.

— Как мы могли заблудиться? — удивилась Лара. — Тут и дорога-то одна.

— Было несколько развилок без указателей. С маршрута я не съезжал, но кто знает, что пришло на ум этому тетрису… — Он швырнул теперь уже бесполезный навигатор под сиденье. — Сколько раз убеждаюсь, что надеяться надо только на свою черепушку, от техники одни проблемы…

Они долго решали, что делать дальше. Вернуться назад? Но Новосибирск остался позади довольно давно. Точного местонахождения своего они не знали, а блуждая в незнакомых лесах и проселках, можно было лишь напрасно сжечь бензин, но так и не выбраться на трассу. Лара вдруг поразилась, что так быстро привыкла к одиночеству на дорогах. Ведь за последние полчаса они встретили, кажется, всего пару машин — при каждом таком сближении и та, и другая машина тактично сменяли дальний свет на ближний. А ведь где-то там, в трех тысячах километров на запад, обливается электрическим огнем огромный город, который никогда не спит. Сейчас для Егора и Лары он был не реальнее Атлантиды.

Машина, управляемая Арефьевым, послушно соскользнула с дороги по какой-то неприметной тропе в лес. Через пару минут Егор дернул ручник и заглушил мотор.

— И что, ты хочешь сказать, что мы заночуем здесь? В лесу, черт знает где?

— Это лучше, чем… — Егор закусил губу и весело взглянул на Лару. — Тем ребятам из гостиницы «Апельсин» надо вывесить слоган — «Наши стены самые тонкие, а стоны самые громкие».

За весь день Арефьев впервые прокомментировал неловкость прошлой ночи, подтвердив опасения Лары — он и правда все слышал. Неожиданно она покраснела и смешалась, будто он подловил ее на чем-то запретном.

— По крайней мере, тут нам никто не помешает… — продолжил он. — Я имею в виду спать! А засветло разберемся, куда нас занесло…

— Ну да… — колебалась она. — Если забыть про сов, медведей и еще какое-нибудь зверье…

— Не того ты боишься! В долгой дороге звери менее опасны, чем сомнительные личности на ненадежных стоянках. А животные что? Замки они вскрывать не умеют… А наружу будем выходить только вместе. Так что, если приспичит в туалет, тебе придется меня разбудить.

— Феерично… — буркнула Лара под нос. — Так и знала, что надо было послушаться Лилю…